Диана шла прямо к нему, покачиваясь на каблуках, как манекенщица. Влетающий в аллею ветер развевал ее длинные светлые волосы, голубое платье вилось вокруг бедер. На нее смотрели все, даже влюбленные юноши. Диана никого не замечала. Она шла прямо к Олегу, и глаза ее были устремлены только на него, словно кроме них двоих никого больше не существовало.
Онемевший от того, насколько она красива и недоступна, Дольников смотрел на нее и думал, что ничем не заслужил этой девушки, и то, что она идет сейчас к нему — сон, и он вот-вот проснется, и все кончится.
— Привет, — сказала Диана, сияя улыбкой.
Она остановилась так близко, что коснулась коленом его ноги. Олег вздрогнул, точно в самом деле спал, и перевел дух.
— Привет, — сдержанно ответил он.
Ему тоже хотелось подхватить ее и закружить — и силы на это были, и желание. Но, понимая, как это смешно будет выглядеть со стороны, — и в глазах Дианы прежде всего — он ограничился лишь легким пожатием ее руки чуть выше кисти. Даже на поцелуй в щеку не отважился. Какой там поцелуй, когда к ним приковано столько внимания? Надо быть человеком поистине античной храбрости, чтобы позволить себе не думать ни о чем, кроме своих желаний. Или снова стать молодым, но этот фокус не под силу даже богам: и они стареют, несмотря ни на что, ибо кто может обмануть время?
— Мне собирался звонить? — спросила Диана, указывая на телефон.
— Да, — засмеялся Олег, пряча телефон в карман.
— Ты же знаешь, я никогда не опаздываю.
— Знаю.
— Не доверяешь? — ослепила его улыбкой Диана.
Она улыбалась всегда и везде, и это было оружие сокрушительной силы. Она разбивала сердца десятками. Юные красавцы и солидные мужи заваливали ее километрами sms-сообщений. Особенно неистовствовали последние. Диана сама со смехом показывала в телефоне Дольникову многословные, полные слюнявого обожания, письма людей, занимающих видное положение в обществе. Они объяснялись в любви и молили о свидании. С одними Диана сдержанно переписывалась, другим отвечала твердым отказом. Но поток писем не ослабевал. Дольников говорил ей, чтобы она была осторожней в этих играх: мало ли на кого нарвешься, зачем дразнить гусей? Но Диана только смеялась в ответ. Страх ей был еще не ведом — одно из главных достоинств молодости. Она упивалась своей неотразимостью, как Наполеон победами, и останавливаться пока не собиралась. В самом деле, не держать же ей себя под замком! А мужчины… что ж, пусть и у них будет лишний повод помечтать. Она добрая, ей хочется, чтобы всем было хорошо.
— Пойдем, — сказал Олег, потянув ее за руку.
Рука была прохладной, несмотря на очень теплую, почти жаркую, погоду.
— Пойдем, — кивнула Диана, прижимаясь к нему плечом и приноравливая свой шаг к его шагам.
— Как прошла встреча с участковым? — спросил Олег, сразу беря тон, которым ему легче всего было разговаривать с ней, особенно на людях.
— Отлично, — пропела Диана.
— Филонова мне сделала выговор, — сообщил Олег. — Сказала, что у тебя не было никакого рейда, и мы с тобой подводим коллектив.
— Да ты что! — ахнула Диана.
Испуг ее был дурашливым, и Олега это неожиданно рассердило. Он вдруг понял, что разговор с Филоновой не прошел для него бесследно. И то, что Диане казалось не заслуживающим внимания, могло иметь самые неблаговидные последствия.
Но думать о плохом сейчас не хотелось. Сделав над собой усилие, Олег начал прислушиваться к тому, что говорила Диана. А она рассказывала об участковом — пожилом, но еще очень бойком майоре милиции, который ухаживал за ней, как за дамой сердца, и строил глазки. Он наговорил ей кучу комплиментов, до того своеобразных, что она всю дорогу смеялась, когда от него ехала.
— Представляешь, он сказал мне, что я стройная, как торшер!
— Так и сказал? — улыбнулся Дольников.
— Да! И еще сказал, что мне надо срочно выходить замуж. Иначе засижусь в девках, и это будет преступление против рода человеческого.
— Да уж, забавный тип.
— Я же тебе говорю!
— А по существу он что-нибудь сказал?
— На целый роман наговорил! Сегодня отпишусь.
— Только не очень там резвись. Сама знаешь, как придирчиво в МВД читают такие материалы.
— Да знаю я, — отмахнулась Диана. — Не маленькая.
Олег только усмехнулся в ответ.
— Что? — обиделась Диана. — Скажешь, я плохо пишу?
— Не скажу.
— Ну и что тогда не так?
— Все так. Успокойся.
— Ну вот, — перестала улыбаться Диана. — Вечно тебе не угодишь.
Настроение у нее менялось мгновенно. Только играет, и вдруг надуется шаром и забьется в угол. Олег уже привык и внимания не обращал. Знал, что не пройдет и минуты, как она первой пойдет на мировую. Золотая черта характера. Все на поверхности, и хорошее, и дурное. Никаких подводных камней и упорного, ничем не объяснимого молчания. Дольников снова вспомнил Ирину. Вот уж где человек-гиря! И дочь в нее.
— А этот Верховцев, он какой? — спросила Диана.
— А какой тебе надо? — улыбнулся Олег.
— Ну… — пожала плечами Диана. — Интересный.
— Этого сколько угодно. Сейчас убедишься.
Они прошли через перекресток у Купаловского театра, миновали расположенный на углу книжный магазин и остановились у небольшого уличного кафе, где за стеклянной перегородкой в одиночестве восседал Вадим Верховцев. Он, видимо, уже давно следил за ними и улыбался Диане, как старый знакомый.
Олег махнул ему рукой в знак приветствия.
— Красивый, — пробормотала Диана с нотками растерянности в голосе.
— Пошли, — потянул ее Дольников за собой.
Вадим поднялся из-за столика, поцеловал руку Дианы.
— Вы еще прекраснее, чем я думал, — сказал он.
— А вы обо мне думали? — спросила Диана.
Она уже пришла в себя и начала свою обычную игру. Улыбка вспыхивала у нее на губах поминутно, а глаза просто «ели» собеседника.
— Постоянно, — усмехнулся Верховцев. — С той минуты, когда Олег… Олег Петрович рассказал мне о вас.
— А Олег Петрович вам все рассказывает? — покосилась на Дольникова Диана.
— Абсолютно.
— Что же еще он говорил обо мне?
— Что вы очень талантливы.
— Да? — не сразу нашлась Диана, и снова покосилась на Олега. — А мне он этого не говорит.
— Он просто боится вас испортить.
Диана замолчала. Манера Верховцева сбивала ее с толку. Он был чрезвычайно учтив, и в то же время так неуловимо ироничен, что она боялась показаться ему смешной. К тому же он был очень красив. Высокий, стройный, с коротко стрижеными седыми волосами и черными, как уголь, глазами, он обладал внешностью настоящего мужчины, мужчины без прикрас, которому нечего скрывать и который знает себе цену. Диана притихла. А Верховцев вел себя так, словно находился у себя дома.
— Я заказал Шато Латур, — сказал он, указывая на бутылку на столе. — Как вы относитесь к красному вину? — заботливо спросил он Диану.
— Хорошо, — коротко ответила она.
— Ну и отлично. А ты, — обратился он к Дольникову. — Водки, как всегда? Или виски выпьешь, как цивилизованный человек?
— Что нальют, то и выпью, — засмеялся Олег. — Ты расскажи лучше, что празднуем.
— Книженцию очередную пристроил, — небрежно, но без тени рисовки, ответил Верховцев. — Чушь ужасная, но заплатили хорошо. По высшему разряду. Так что гуляем.
— А про что чушь? — осторожно поинтересовалась девушка.
— Честное слово, Диана, не хочется и вспоминать, — махнул рукой Верховцев. — Такая тяжелая работа… С глаз долой, из сердца вон. Одно радует: хоть выходит не под моей фамилией.
— Вы так стесняетесь того, что пишете?
— Этого — да, — ответил, чуть помедлив, Верховцев. — Может, когда-нибудь напишу что-то стоящее…
— А когда напишете? — не отставала Диана. — Кажется, возраст у вас такой, что…
Она вдруг замолкла, сообразив, что ляпнула ужасную бестактность.
Но Верховцев только улыбнулся.
— Да, возраст у нас древний. Но надежда не умирает, и слава Богу. Мы ведь еще в пути. А как говорят на Востоке, все придет к тому, кто идет. Поэтому давайте выпьем за надежду и за наше состоявшееся знакомство!
Они выпили, и Верховцев вместе в Дианой принялся обсуждать меню. Благодаря его опыту, нужный тон был найден, и Диана стала вести себя естественнее.
Дольников смотрел на них и думал о том, что Вадим, конечно, не посмеет отбить у него Диану. Он эгоист до мозга костей, но, кроме Олега, близких друзей у него нет. А даже самый независимый человек нуждается в том, чтобы кто-нибудь его ценил и любил просто за то, что он есть на белом свете.
— Ты что будешь из горячего? — обратился к нему Верховцев. — Тушеную телятину, отбивную или шашлык?
— Отбивную, — улыбнулся Олег, вспомнив парня в студенческой столовой.
— Здесь отлично готовят, — сказал Верховцев, адресуясь к Диане. — Гарантирую это как завсегдатай.
— Вы часто здесь бываете? — спросила она.
— Часто.
— Почему? Кажется, есть места…
— Получше? — улыбнулся Верховцев. — Может быть. И там бываю тоже. Но здесь я словно нахожусь в самом центре своей молодости.
— Как это? — не поняла Диана.
— Смотрите, — ответил Верховцев. — Здесь рядом стадион «Динамо», а за ним наше общежитие. В одной трамвайной остановке от него находился пивной бар. Мы называли его «Шайба» и околачивались в нем целыми днями. Там, — он махнул рукой в сторону проспекта, — был ресторан «Неман», куда нам изредка удавалось просочиться через злодея-швейцара и где мы знакомились с красивыми женщинами, которые иногда увозили нас к себе домой… А напротив, в подвале, располагалась так называемая «Помойка», набитая всяким хипстерским сбродом. В Доме офицеров был знаменитый «Мутный глаз», пристанище столичной богемы. А порой мы брали приступом ресторан «Седьмое небо» в гостинице «Минск» и чувствовали себя едва ли не небожителями. А если не выходило с «Седьмым небом», переходили в «Папороть-кветку», до которой было каких-то три шага…
— Ты еще «ПэНэУ» вспомни, — усмехнулся Олег.