Артём словно выпал из реальности. Мозги опустели. Он слышал хрипловатый и монотонный голос судьи, но не понимал ни слова, словно представитель власти на иностранном языке говорила.
Впрочем, продолжалось это недолго. Вскоре начали накатывать мысли и чувства. Точнее всего одно чувство – лютой, дикой, бешеной несправедливости.
Артём видел, как Рожковы переглянулись. Бывшая преподаватель колледжа ухмыльнулась. В её глазах показались слёзы радости. Все опустились на свои места, а бывшему курьеру наоборот захотелось вскочить. Инвалидное кресло будто раскалилось. Он схватился за подлокотники, словно всерьёз собирался подняться.
Судья, тем временем, опустилась в кожаное кресло с высокой спинкой и гербом России наверху. Она собиралась сказать, что-то ещё, но не успела.
– Да как такое может быть?! – выкрикнул Артём. – Я же рассказал, где они меня держали! Как это нет доказательств?! Да неужели никто в колодец не спускался?! У них морозильная камера там забита человечиной, а вы говорите, что доказательств нет?! Это убийцы! – ткнул он в Рожкову и её мужа. – Она вообще на голову больная – бродячих собак выкармливает человечиной! А вы их отпускаете, как невиновных?!
На несколько мгновений в зале судебных заседаний повисла оглушающая тишина, не нарушаемая никем и ничем. Судья вперилась в Артёма взглядом.
– Молодой человек, вы обвинили в похищении заслуженного учителя, имеющего награды «Почётный наставник» и «За верность профессии», – её голос, неожиданно, избавился от хрипотцы и зазвенел, точно набат. – Её муж мастер спорта по тяжёлой атлетике, кандидат в мастера спорта по боксу. Кто ты такой, чтобы кидаться такими серьёзными обвинениями на таких уважаемых обществом людей? – резко перешла она на «ты». – Каких заслуг добился ты, чтобы обвинять стариков, всю жизнь отдавших обществу, во всех тех гадостях, которые ты понапридумывал?! Настоящие мужчины так себя не ведут. Настоящий мужчина должен чтить старшее поколение. А ты и так им уже жизнь испортил своими действиями. Ты посмотри на них! – указала судья. – Разве они вообще похожи на тех, кто может подобное сделать?!
Артём отрыл рот, чтобы возразить, но судья звонко хлопнула ладонью по столу.
– Молчать! – зарычала она, точно львица. – Не испытывай моё терпение. Ты должен говорить лишь тогда, когда тебя спрашивают! За одно твоё высказывание я уже могу тебя оштрафовать. Не сделала это лишь из снисхождения, что у тебя нет ступней. Однако если ещё раз посмеешь раскрыть рот, то точно оштрафую!
Денег у Артёма не имелось совсем. Вообще. Штраф на любую сумму оставил бы его без хлеба. Невероятным усилием воли ему пришлось сглотнуть слова, рвавшиеся с языка.
Судья несколько долгих секунд глядела на пострадавшего, которого вовсе таковым не считала. Она судила исходя из материалов дела, а по ним отчётливо видно, что парень где-то потерял ступни, а после обвинил в этом стариков, придумал бункер, в котором они орудовали. Причин не доверять следствию у неё не имелось. В документах ясно и чётко говорилось, что на участке Рожковых есть колодец, откуда даже воды можно набрать, но никакого входа в бункер нет. В доме не обнаружено никаких доказательств похищения и расчленения людей. Молодой человек, лишившийся где-то ступней, откровенно врал, для чего-то наговаривал на стариков. Рассказывал такие небылицы, в которые попросту невозможно поверить, уже не говоря о том, что следственные действия их не подтвердили. Лишь один факт из его рассказов оказался правдив – со слов соседей супруги действительно подкармливали бродячих псов, но это законом разрешено. Допустить обижать самую беззащитную часть общества судья не могла не только по букве закона, но и по моральным установкам.
Несколько долгих секунд Артём выдерживал обжигающий взгляд судьи. Потом зажмурился.
– Могу, наконец, продолжить, – сказала судья, собираясь с мыслями. – Значит, если всё и всем сторонам ясно…
***
С неба светило солнышко. Осень выдалась тёплой. Листья в южном Соминске лишь начали желтеть, хотя календарь показывал уже конец сентября. С трудом, ругательствами и помощью, Артём, наконец, покинул здание суда. Дело в том, что не везде в строении имелась инфраструктура для маломобильных людей. Точнее, не везде она работала. Несколько раз ему приходилось просить помощь. Как правило, люди помогали, но делали это с такой недовольной физиономией, будто их под дулом автомата заставляли.
Артём направил инвалидное кресло в сторону небольшого парка, расположившегося в шаговой доступности от здания суда. Все скамейки пустовали.
Лёгкий ветерок шелестел пожелтевшими листьями. В ветвях лениво каркала ворона.
Бывший курьер остановил своё новое транспортное средство у края асфальтированной дорожки. Поглядел в обе стороны – она пустовала. Тогда, наконец, дал волю эмоциям. Из глаз сами собой потекли слёзы. Конечно, ещё в ходе следствия, когда его вызывали, у него имелись подозрения, что всё идёт совершенно не так, как необходимо. Однако он списывал это на непонимание ситуации. Искренне верил, что суд во всём разберётся. Он и разобрался. Наказал невиновных, поощрил виноватых. Артём не ожидал настолько мощного удара под дых от судьбы. От несправедливости жизни слёзы из глаз и катились.
Пилиликнул телефон. Этот звук неожиданно вырвал из горя. Мир словно повернулся к нему, сказав: «О тебе помнят!». Артём нырнул в портфель, висевший за спинкой кресла, вынул из потайного отделения телефон. Разблокировав, прочёл безграмотное сообщение уже от бывшей жены: «Ты собрался мне не платить? Мне плевать что у тебя нет ног! Ты мужик и думай как где заработать а мне нужны деньги! Ты меня понял казёл? Я надоело подаю на алименты!».
Раньше она использовала голосовые сообщения, но после развода перешла на текстовые – выражала максимальное презрение.
Артём несколько минут сидел и невидящим взглядом глядел в экран. Тот даже потухнуть и заблокироваться успел.
Он ожидал такого поведения от бывшей супруги. Даже больше – удивился, когда она предложила, чтобы он присылал ей ежемесячно требуемую сумму. Правда, потребовала значительную долю от того, что ему назначило государство. Теперь понял, что ей попросту было лень подавать на алименты. Умеренными аппетитами она никогда не отличалась, поэтому сумма, которую присылал бывший муж, быстро перестала устраивать. Больше Артём высылать попросту не мог, чтобы самому не загнуться от голода. Естественно, подобные обстоятельства бывшую жену не устраивали. Она хотела больше денег.
На лицо невольно выползла улыбка. Артём знал, что суд присудит ей меньше, чем он отправлял – уже успел изучить этот вопрос. Представил себе лицо бывшей жены, когда она поймёт, что надурила сама себя. Впрочем, вряд ли она поймёт, что во всём виновата сама. Люди такого типа всегда винят в бедах других.
Убирая смартфон в потайной карман портфеля, Артём вспомнил, как спросил у бывшей жены, получила ли она его сообщение с просьбой о помощи. До последнего надеялся, что это она сыграла в его судьбе не последнюю роль. Оказалось, что ничего она не получила.
«А если бы и получила, – добавила тогда жена. – То и пальцем бы не пошевелила, чтобы тебе помочь. Ты мужик? Значит, ты должен выкручиваться сам. Нечего перекладывать свои проблемы на женские плечи».
Артём давно понял, что его спасло чудо. Рожковы, не сведущие в технике, решили, что он отправил сообщение. Поэтому поспешили от него избавиться, а все следы подчистить.
– Что, сделал гадость, а теперь радуешься? – раздался каркающий голос, который навсегда поселился в кошмарах.
Артём настолько быстро развернулся на инвалидном кресле, как не делал никогда. Собственно, он и не предполагал, что на этом четырёхколёсном агрегате можно настолько быстро сменить направление.
В пяти метрах от бывшего курьера стояли супруги, не так давно отрезавшие ему ступни, а теперь законно освобождённые.
– Не подходите! – слишком громко выкрикнул Артём.
Инстинктивно он нырнул в отделение портфеля, где хранился складной нож. Щупал-щупал, пытаясь найти оружие, пока не вспомнил, что выложил его, ведь пройти с ним в суд всё равно бы не смог.
– Господи, да ты не волнуйся, – Рожкова сделала шаг к инвалиду. – Не обидим.
– Не подходите! – Артём спешно закрутил головой, в поисках помощи.
Как назло в округе никого.
– Постой здесь, – Рожкова положила на грудь супругу руку. – Я одна. А то раскричится ещё…
Медведеподобный старик нахмурился, но указание супруги, как всегда, безоговорочно выполнил. Замер, сверля бывшего пленника равнодушным взглядом.
Рожкова сделала несколько шагов к бывшему курьеру. Поняв, что искать нож занятие бесперспективное, Артём вытащил руку из портфеля, схватился за обручи на колёсах инвалидкой коляски, собираясь укатить от этой парочки как можно быстрее и дальше.
– Господи, да ты чего так волнуешься?! Как там тебя? Руслан? – на морщинистое лицо Рожковой выбралась мерзкая ухмылка. – Ты же мужчина! Неужели старой женщины испугался?
Артём невольно замер. Слова Любовь Григорьевны невольно поставили его в ступор. Пока он не понял, что она над ним попросту издевалась.
– Боже, да не бойся ты, – продолжала маленькими шагами подходить Рожкова. – Или ты из этих… трусливых?
Когда Артём понял, что слишком близко подпустил похитительницу, стало слишком поздно – она уже находилась на расстоянии последнего шага, который незамедлительно и сделала. Вцепившись мёртвой хваткой в подлокотники, она слегка наклонилась, чтобы поглядеть в глаза бывшего пленника.
В нос Артёму ударила вонь из её рта, а так же запах старых, лежалых в плесени вещей.
– Из-за тебя, уродец проклятый, мои дети голодали столько времени! – точно обезумевшая ворона прокаркала в лицо бывшему пленнику Любовь Григорьевна.
Её сузившиеся глаза плевались злобой, костяшки пальцев побелели оттого, как сильно она сжимала подлокотники.
Артём поглядел на морщинистую шею мучительницы, словно примеряясь, как будет хватать.
– Господи, да не бойся ты, – неожиданно улыбнулась Рожкова. – Ничего мы тебе сейчас не сделаем, – отпустив подлокотники кресла, она выпрямилась, с лёгкой ухмылкой поглядела на инвалида. – Но на нашу улицу больше не заезжай. Видит Бог, я никогда не прощу тебе, как ты обошёлся с Егорушкой! Никогда не прощу тебе, что мои дети из-за тебя голодали!