"– Что с пассажиром?" – пульсировало у него в висках. – "Что с ним?" – парень, с неимоверным усилием, превозмогая адскую боль, повернул голову в сторону соседнего кресла. Рядом никого не оказалось. Только желтые четки, свернувшись гремучей змеей, покоились на промятом сиденье. Они лежали, источая слабое свечение, походя на выложенный магический круг. Затем скрепленные между собой камни замерцали зелеными искрами, и растворились в угасающем сознании человека, расползаясь бледными удаляющимися всполохами.
– Эти уроды – большего не заслуживают, – произнес озлобленный санитар, вываливая содержимое половника в очередную алюминиевую миску. Затем, брезгливо стерев тряпкой со стола пролившуюся жидкость, обратился к пожилой коллеге: – На! Неси им это дерьмо.
– Тише! Тише! – негромко зацыкала женщина в нестиранном, белом халате, ставя посуду с пищей на широкий потемневший поднос, – они, же услышат!
– Да, хрен с ними. Они все равно ничего не соображают.
– Э-э-э, не скажи, – заговорщически пролепетала она. Среди них есть всякие. Не все такие, какими кажутся. Здесь кто от тюрьмы косит, а иные от мира отдыхают, – сказала женщина и перекрестилась.
– Как это от мира? – спросил, недоумевая, быковатого вида санитар.
– Одни люди в монастырь идут ну, а те, кто в бога не верит, сюда, в "дом скорби" стремятся.
– А медкомиссия?
– Молодой ты, да глупый. Знаешь, сколько способов, а главное причин сюда попасть существует?!
– А тот хромой? – санитар кивнул на молодого человека, который проковылял через всю столовую и притаился в углу, задумчиво уставившись в одну точку, – с виду вроде нормальный, только угрюмый чересчур.
– Этот бедолага дочку свою на машине сбил, с тех пор умом-то и тронулся. Вообще он смирный. Но бывают минуты, когда на него вдруг что-то находит. То – начинает головой о стены долбиться, а иной раз норовит глаза себе выдавить. Только намедни смирительную рубашку сняли.
– Ну, этот не жилец. Знавал я таких, – смягчившись, вздохнул санитар и повесил половник на край здоровенной кастрюли.
Гари Мио: Дежавю или Портрет Бога в теплых тонах
Грядет кремация души.
Она сгорит, как лист бумажный.
Откроешь библию, однажды;
Глядишь – а там мои стиши.
"Какая разница, откуда я это знаю. Это случилось, и я принимаю случившееся. Правдоподобно оно или нет, обратимо или необратимо, случайно или намеренно – я принимаю это с благодарностью. Вы можете поверить мне на слово или пойти и проверить, хотя не каждый на это решится, и не каждому дано принимать такие решения. Поэтому, лучше послушайте меня и проникнитесь. Не в тридевятом царстве, и не в тридесятом государстве, а в каждом городе, селе, в любом населенном людьми пункте есть такое место, и может быть, не одно. Скептики и Фомы неверующие – занимайте очередь. Есть объяснения для всех вас – научные и не очень. Я, спившийся ученый, даже собственному пятилетнему сыну все смог объяснить. И он понял. Не знаю, какое понятие вы вкладываете в слово "ученый". Я имею в виду человека не только вооруженного знаниями, а умеющего эти знания использовать. Стрельца, целящегося в неизвестность, и палящего в эту неизвестность из обоих стволов. Да что там двух, и трех стволов бы ему не хватило, слишком уж много загадок заготовила нам мать-природа. Скажу без ложной скромности, что этот киллер – я. Хотя часто неведомое становится не только интересным, но и опасным, расчленяя и разбивая твою личность. Вот и приходится бороться, чтобы остаться собой.
Я рассказывал эту историю многим – иногда просто так, а иногда и по случаю. Если сейчас вы ее читаете, значит все-таки, вышла книга. Точнее – рассказ. И, слава Богу. Спасибо бумаге за то, что она помогает рассказать о себе и сохранить рассказанное. Начну, пожалуй, с Божьей помощью.
Как там у Вознесенского: – "Загляжусь ли на поезд с осенних откосов, забреду ли в пустынную деревушку – будто душу высасывает насосом, будто тянет вытяжка или вьюшка, будто что-то случилось или случится…". Вот об этом "случилось или случится" и пойдет речь.
Дежавю... Наука говорит о дежавю мало и все по-разному. Наберите в Гугле слово "дежавю" и найдете всего пару статей более или менее связных. Из них вы сможете уяснить для себя, что с научной точки зрения, "дежавю – это психическое расстройство, по симптомам близкое к временно-долевой эпилепсии". Одним махом ставится диагноз всему человечеству? Могут, конечно, определить это явление еще и как шизофрению. Все зависит от врача. От того, как он прочтет "Диагностическое руководство по психологическим отклонениям". Так что мой вам совет: к доктору не ходить. Нового он, все равно, ничего не скажет. У вас с ним много общего, а разница единственная. Он уверен, что у вас проблемы с гипоталамусом, а вы наивно полагаете, что вспомнили прошлую жизнь или путешествуете во времени, в параллельном измерении. Хотя и то, и другое определение сути не прояснит.
С детства и по сей день я часто переживаю это пресловутое дежавю. Но вот досада – никогда не могу вспомнить потом сам предмет переживаний. Ощущение помню – когда было, где – тоже помню, а вот о чем – как корова языком из памяти слизывает.
Всегда это меня злило. Однажды решил записывать эти моменты. И с тех пор ношу с собой диктофон. Но помнить и о дежавю, и о диктофоне одновременно сложно. Лишь однажды мне это удалось.
Я был хорошим, наверное, человеком, во всяком случае, обычным – не хуже и не лучше остальных. Семья, работа – я тогда преподавал в школе физику. Обычный учитель в обычной школе. Физика, мое юношеское увлечение, но, почему-то в один момент она перестала быть для меня интересной. Школьная программа – это такой, знаете ли, бред, просто руки опускаются. В Интернете тот же школьник найдет, куда более интересную, информацию.
Однажды после работы зашел я в бар пропустить пивка, и увидел игровые автоматы. Как человек с аналитическим складом ума я, конечно, понимал, что выиграть у запрограммированной железяки – невозможно. Программа написана так, что девяносто пять процентов дохода отходит ему – "однорукому грабителю" и только пять процентов из своего запаса выплюнет он в руки первого встречного. И совсем не обязательно, что именно я окажусь этим первым встречным – обладателем Джек-пота, гораздо проще попасть в девяносто пять процентов доноров. Понимать-то я понимал, но тут вдруг возникло оно – дежавю. Сижу, смотрю на вращающиеся картинки и чувствую, если поставить сейчас на вот эту машину с хищниками на барабанах, ударить по кнопке средним пальцем правой руки, то непременно выпадет пять леопардов, а это уже супер-игра. Сижу, размышляю об этом, и прямо-таки вижу в деталях всю картину. И тут молодой парень, исчерпав ставку, расстроено покидает стул у заветного аппарата. Меня как магнитом притянуло. Воткнул в пасть "однорукого бандита" всю крупную наличность, выбрал игру по максимальной ставке и с, колотящимся в горле сердцем, ударил средним пальцем по кнопке, запуская процесс. Машина зажужжала, а я понял, что обратного пути нет. Денег не вернешь.
Мне показалось, что вращение будет вечным! Но вот первый барабан остановился – леопард, за ним второй – леопард. Когда я увидел третьего, а затем четвертого леопарда, то просто отвернулся, переводя дыхание. Боялся повлиять взглядом на вращение последнего, пятого барабана. И мысленно прощался с деньгами, сочиняя отмазку для жены. Как вдруг за спиной раздался щелчок, а следом оглушительная трель звонка. Джек-пот!
Я повернулся к аппарату, не зная, что же делать дальше. Со всех сторон сбежались менее удачливые посетители, начали подсказывать, на какую кнопку нажать, что бы запустить дополнительные вращения супер-игры. Аппарат крутил барабаны еще минут двадцать, периодически прерываясь оглушительным звоном. Когда все закончилось, счетчик выигрыша показывал какие-то заоблачные цифры с шестью, так сказать, нулями. Парень – завсегдатай этого заведения профессионально перевел очки в деньги и ошарашил меня цифрой: – "Пятьдесят тысяч гривен, дружище дай сотку, отыграться надо". Я кивнул, и нервно, трясущейся рукой попытался взять предложенную сигарету. Через полчаса, через два бокала коньяку дал горемыке сотку, как и обещал. Мне вручили выигрыш и вызвали такси. В руках я сжимал хрустящий пакет с эмблемой "Camel", забитый доверху пачками денег. Вы когда-нибудь держали в руках целый мешок денег?
Если нет, мне вас жаль. И не важно, что это пачки десятигривенных купюр. Это круче, чем миллион долларов в дипломате. Кстати, не верьте кинофильмам. Не влезет миллион долларов в дипломат. А вот в пасть игрального автомата очень даже влезет. Семье моей досталось, в лучшем случае, тысяч пять из этих денег. Остальные в течение недели ушли так же, как пришли. Я теперь знал, куда идти после работы. Иногда выигрывал, но проигрывал значительно больше. Стал злым и раздражительным., но усидчивым – мог целую ночь просидеть у автомата. Скрывая свою страсть к игре, естественно, начал брать деньги в долг. Вначале еще как-то умудрялся отдавать, перебиваясь от выигрыша к выигрышу. Но становилось все хуже, меня засасывало как комара в вентилятор. Круг моих кредиторов разросся до такой степени, что приходилось вести записи. Я занимал у одного, что бы вернуть долг второму, у третьего, чтобы рассчитаться с четвертым, и так далее. Таким образом, мне удавалось занимать довольно крупные суммы, только возвращать долги становилось все труднее и труднее. И пришел тот момент, когда я оказался погребенным под пирамидой долгов, раздавленный весом многочисленных обязательств. Телефон превратился в моего врага и сообщника кредиторов. Я продал его. Когда приблизительная сумма моих долгов перевалила за пятьдесят тысяч долларов, нужно было бежать. Это оказалось непросто. Меня поймали. Квартиру забрали. Жена ушла, забрав с собой сына. Я остался один, и жил в пустом гараже у старого товарища. Это было страшное время. Даже не хочется вспоминать.