– Помнишь тот раз, когда мы ходили на пикник с ночевкой? Ты, я и ЛаДонна? Ну мы еще истории страшные друг другу рассказывали у костра, когда стемнело?
– Конечно, помню, – ответила Джилли. По голосу чувствовалось, что она улыбается. – Ты тогда пересказывала нам Роберта Айкмана и другие истории из книг.
– Зато вы с ЛаДонной утверждали, что ваши истории – чистая правда, и как я ни старалась заставить вас признать, что это не так, вы все равно стояли на своем.
– Потому что это и была чистая правда, – ответила Джилли.
Венди вспомнила рассказ ЛаДонны о том, как та повстречалась в Катакомбах с бигфутом, и истории Джилли о духах земли по имени геммины, с которыми она свела знакомство где-то в другой части города, и еще о человечках наподобие гоблинов, живущих в подземных развалинах Старого города, над которыми сегодня ходят поезда метро.
Она оторвала взгляд от реки и посмотрела на подругу:
– Ты и правда веришь во все то, о чем рассказывала тогда?
Джилли кивнула:
– А как же иначе? Ведь это правда. – Она умолкла и придвинулась поближе к Венди, точно пытаясь по лицу прочесть, о чем та думает. – А почему ты спрашиваешь? Что случилось, Венди?
– Да ничего, просто сегодня днем я, кажется, тоже наткнулась на что-то необыкновенное.
Джилли ничего не ответила, и Венди выложила ей всю историю своей встречи с чародеем.
– Я, конечно, знаю, почему его прозвали чародеем, – закончила она. – Я сама не раз видела, как он достает цветы у людей из-за уха и всякие другие фокусы проделывает, но это было что-то совсем другое. Все время, пока он был рядом, меня не оставляло ощущение, будто воздух дрожит от магии, настоящей магии, которая исходила от него, а потом я увидела… не знаю, что это было, наверное, видение дерева… В общем, я даже не знаю, что обо всем этом думать.
Она говорила, не отрывая взгляда от чернильной тьмы на том берегу реки. Но теперь повернулась и посмотрела Джилли прямо в лицо.
– Кто он такой? – задала она вопрос. – Или, может, лучше спросить, что он такое?
– Мне он всегда представлялся чем-то вроде духа, – ответила Джилли. – Мифическим героем, который затерялся и отстал от других, когда они уходили туда, куда обычно уходят мифы, в которые люди перестали верить.
– Вот и он говорил что-то подобное. Но что это значит? Откуда он взялся?
Джилли пожала плечами:
– А может, не так уж важно, что он такое, главное, что он просто есть. – Встретив озадаченный взгляд Венди, она продолжала: – Не знаю даже, как объяснить. По-моему… Короче, тот он или не тот, за кого себя выдает, неважно, суть в том, что он не отказывается говорить об этом. И верит в то, что говорит.
– Почему?
– Ну он же тебе сказал. Люди больше не слышат друг друга, они разучились разговаривать. Нам нужны истории, потому что только они и могут сделать нас ближе. Раньше люди все время что-то рассказывали – сплетни, анекдоты, смешные истории, сказки. Общение шло беспрерывно, люди постоянно поддерживали между собой связь.
Вот и искусство для того же самого существует. Мои картины, твои стихи, рассказы Кристи, музыка Джорди – это тоже способы общения. Только все меньше и меньше людей прибегает к ним, ведь телевизор включить куда проще, чем заговорить с другим человеком. Люди поглощают информацию, которую скармливает им телевидение, а зачем – сами не знают. Разговоры стали поверхностными: «Эй, как дела, приятель? Ничего себе погодка!» Оригинального мнения ни от кого не дождешься, как людям сказали по телевизору, так они и думают. При этом все, конечно, считают себя образованными и просвещенными, а сами только и делают, что повторяют слова разных телеведущих да комментаторов. А на то, что говорят живые люди, никто больше внимания не обращает.
– Да знаю я, знаю, – ответила Венди. – Но какое отношение все это имеет к тому, что чародей показал мне сегодня?
– Просто он – приверженец старых ценностей, вот, наверное, как лучше сказать.
– Прекрасно, но от меня-то он чего хочет?
Джилли долго молчала. Ее взгляд устремился за реку и утонул в той же густой тьме, которая, казалось, зачаровала Венди, когда она рассказывала о своем приключении. Раз или два Венди хотела прервать молчание вопросом, но что-то ее удержало. Наконец Джилли сама повернулась к ней.
– Наверное, он хочет, чтобы ты посадила новое дерево, – сказала она.
– Но это же просто смешно. Я и понятия не имею, как это делается. – Венди вздохнула. – Я даже не знаю, верить в само Дерево Сказок или нет.
Но тут она вспомнила странное ощущение, которое не оставляло ее во время разговора с волшебником: как будто все, о чем он говорил, она хорошо знала раньше, а не слышала впервые. И потом, это видение…
У нее вырвался еще один вздох:
– Но почему я?
Казалось, она обращается к бархатной ночи вокруг, а не к подруге, но ответила на ее вопрос именно Джилли. Ночь хранила загадочное молчание.
– Я у тебя кое-что спрошу, – сказала она, – а ты ответь мне сразу, без подготовки. Что первое придет в голову, то и скажи – ладно?
Венди неуверенно кивнула:
– Давай.
– Если бы тебе позволили загадать желание – какое угодно, хоть самое сумасшедшее, но только одно, что бы ты попросила?
Помня, что происходит вокруг, Венди без всяких колебаний заявила:
– Чтобы всегда был мир, везде.
– Ну вот тебе и ответ, – сказала Джилли.
– Не понимаю.
– Ты спрашивала, почему чародей выбрал именно тебя, – вот тебе и причина. Многие на твоем месте начали бы ломать голову, что бы им такое пожелать для себя: ну там кучу денег или вечную жизнь, что-нибудь в этом роде.
Венди тряхнула головой:
– Но он же меня совсем не знает.
Джилли соскочила с парапета и потянула Венди за собой.
– Пошли, – заявила она. – Посмотрим на твое дерево.
– Это не дерево, а пень.
– Ну и что, все равно посмотрим.
Венди не могла понять, почему ей так не хочется туда идти, но, как и несколько часов тому назад, покорно зашагала вслед за Джилли к университетскому городку.
Ничего не изменилось, разве что стемнело, отчего пустырь показался Венди еще более унылым, чем раньше.
Джилли рядом с ней молчала. Но вот она шагнула вперед, присела возле пня на корточки и провела по нему ладонью.
– Я и забыла совсем про это место, – прошептала она.
«Ну конечно», – подумала Венди. Джилли ведь тоже здесь училась, и примерно в то же время, что и она, только тогда они еще не были знакомы.
Она присела рядом с Джилли и вздрогнула, когда та взяла ее руку и положила на пень.
– Слушай, – сказала Джилли. – Как будто шепот… эхо последней истории…
Венди поежилась, хотя ночь была теплая. Джилли повернулась к ней лицом. Звездный свет зажег в ее голубых глазах огоньки, сделав похожей на чародея.
– Ты должна это сделать, – заговорила она. – Ты должна посадить новое дерево. Тебя не только чародей выбрал, дерево тоже с ним согласилось.
У Венди голова пошла кругом. Сумасшествие какое-то, но Джилли послушаешь, так вроде все в порядке. У нее вообще дар такой – и не один, кстати, – она умеет даже самые безумные вещи преподносить так, что они начинают казаться нормальными. Правда, Венди не знала, дар это или что другое, но у Джилли он был, и это факт.
– Может, пусть лучше Кристи этим займется, – предложила она. – Он же как-никак истории пишет.
– Кристи – милейший человек, – согласилась Джилли, – но иногда его больше заботит, как сказать, чем что сказать.
– Ну так и я не лучше! Иной раз часами из-за четверостишия голову ломаю, а то и из-за одной строчки.
– Чтобы все видели, какая ты умная? – спросила Джилли.
– Нет. Просто знаю, что есть только один правильный вариант, вот и ищу его.
Джилли зарылась пальцами в жесткую щетину коротко подстриженного газона, который считался здесь лужайкой. Нащупала что-то, подняла, вложила в руку Венди. Та, не глядя, поняла, что это желудь.
– Ты должна это сделать, – повторила Джилли. – Посади новое Дерево Сказок и подкармливай его историями. У тебя получится, правда.
Венди оторвала взгляд от сияющих глаз подруги и посмотрела на пень. Вспомнила свой разговор с чародеем и видение дерева. Сомкнула пальцы и почувствовала, как желудь своей шершавой шляпкой вжался ей в ладонь.
«Может, у меня и в самом деле получится», – неожиданно для себя самой подумала она.
В ту ночь, когда она простилась с Джилли и вернулась к себе домой, на Феррисайд, у нее родилось стихотворение – целое, законченное, совершенное. Оставалось только взять ручку и записать.
Потом она долго сидела у окна с тетрадью на коленях и желудем в руке. Медленно перекатывала его на ладони. Наконец положила и то и другое на подоконник, встала и пошла в свою крохотную кухоньку. Порылась в шкафах, нашла под раковиной старый цветочный горшок, вынесла его на задний двор и наполнила землей – жирным суглинком, таким же таинственным и темным, как то загадочное место внутри нее самой, откуда изливались и складывались в строчки слова и которое сегодня днем безошибочно отозвалось на призыв волшебника.
Вернувшись к окну, она села и зажала горшок между колен. Вырвала страницу с новым стихотворением из тетради, бережно завернула в нее желудь и опустила в землю. Потом полила его так обильно, что земля в горшке превратилась в жидкую грязь, поставила на подоконник и пошла спать.
В ту ночь ей снились геммины, о которых рассказывала Джилли: хрупкие духи земли толпились перед домом и заглядывали ей в окно, чтобы рассмотреть цветочный горшок. Утром, встав с постели, Венди рассказала желудю о своем сне.
Осень сменилась зимой, а у Венди все было по-прежнему. Она работала в ресторане, писала стихи, встречалась с друзьями, завела роман с парнем, с которым познакомилась на вечеринке у Джилли, но через месяц у них все закончилось.
Короче, жизнь шла своим чередом.
И только в цветочном горшке на подоконнике постоянно что-то менялось. Крохотный зеленый росток пробивался из земли, и, точно возлюбленному, Венди каждый день рассказывала ему все, что происходило с ней или вокруг нее. Она перечитала ему все свои любимые рассказы и даже интересные статьи из журналов и газет. Она постоянно теребила друзей и знакомых, требуя от них все новых и новых историй, которые растеньице по большей части слышало в ее исполнении, негромком, но выразительном, хотя иной раз герои этих историй уступали просьбам Венди, приходили и рассказывали все сами.