– Нам ли не знать, каково это – лишиться брата? – ответил Шанс.
Он посадил светлячка на плечо и шагнул в пещеру. В благодарность жучок засиял так ярко, что осветил ему путь.
Шанс шел вперед, пробираясь по темным сырым коридорам. Чтобы поднять себе дух, он запел, и голос эхом отразился от стен – но это был не его голос.
– Это же голос Фортуны! – воскликнул Триумф.
Но сколько они ни звали и где ни искали, Фортуны нигде не было видно. Шанс понял: подобно тому, как Триумф превратился в рыбу и остался в колодце, Фортуна превратился в эхо и остался под сводами пещер. Шанс продолжил петь, чтобы голос брата следовал за ним, и, хотя пришлось немало поплутать по лабиринту, крепкая бечевка не давала ему заблудиться.
На третий день, когда двое братьев уже охрипли от пения и простыли от сырости, они увидели перед собой ярко освещенную пещеру. Посередине стоял старый фонарь, полный светлячков, а рядом валялся изношенный ботинок, весь в разводах от морской соли. Шанс понял, что тот принадлежал его легкомысленному брату. Маленький жучок воссоединился со своими родичами, и вместе они засияли еще ярче прежнего.
– Ты не сможешь выйти тем же путем, что и вошел, – сказали светлячки Шансу. – Чтобы выбраться из пещер, надо идти вперед, к сердцу острова. Мы будем светить тебе.
Шанс взял фонарь, ботинок и продолжил идти по лабиринту, пока сияние светлячков не померкло в лучах солнца – он выбрался из пещер и оказался в сердце острова. Там он освободил светлячков, и те рассыпались в благодарностях.
Шанс поблагодарил их в ответ, обернулся и увидел, что волшебная веревка больше не тянется за ним. Свернутая аккуратными кольцами, она свисала с его пояса, а камень, подаренный ведьмой, прикатился ему под ноги. Шанс положил камень в карман и собирался двинуться дальше, как вдруг понял, что здесь, на открытом пространстве, эхо уже не сможет за ним следовать.
Тогда он повернулся к пещерам, выкрикнул имя брата и поймал эхо его голоса в пустой ботинок. И после этого продолжил путь. С каждым шагом остров делался все более диковинным.
Братья миновали деревья, с которых свисали сверкающие монеты, и водопады драгоценных камней, и всякий раз Триумф и Фортуна молили Шанса остановиться и забрать все это. Но Шанс был мудрее своих братьев и не трогал ничего, что ему не принадлежало.
Добравшись до самой середины острова, Шанс увидел ворона. Тот сидел в гнезде, полном сокровищ.
– Бери столько, сколько сможешь унести, – сказал ему ворон. – Но как только ты покинешь остров, он исчезнет и ты уже не сможешь вернуться.
– У меня все есть, – ответил Шанс. – Я нашел то, за чем пришел. Единственное, о чем я прошу, – чтобы мои братья снова стали людьми.
Ворон взмахнул крылом и исполнил его желание.
Так и закончилась история о том, как три брата пытались спасти семью от разорения, но только один из них вернулся домой с Триумфом, Фортуной и несметными сокровищами.
Глава 22. Ворон
Грубый отрывистый звук раздался снова, и у Бетти екнуло сердце. Ронья тут же выхватила саблю.
Бетти застыла, раздумывая, что это было. Звук казался пугающим, потусторонним, но у нее вдруг забрезжила догадка. Бетти сложила ладони козырьком и посмотрела на уступ, который походил на поля ведьминской шляпы. Там что-то зашуршало, и спустя мгновение кто-то швырнул сверху пучок водорослей. Пучок упал на саблю, и лезвие аккуратно рассекло его пополам. На краю уступа показался большой черный ворон и с любопытством уставился на них.
– Ворон! – воскликнула, подбегая, Чарли. – Вот это да! Какой красивый!
– Странно только, что один, – сказала Бетти. – Обычно они летают парами.
– Что один ворон, что два – не к добру, – угрюмо предрекла Флисс. Она сидела рядом с Агни и настороженно глядела на птицу. – Бабушка постоянно это повторяет.
– Я думал, так говорят про сорок, – заметил Плюй.
Флисс пожала плечами:
– Она про всех это говорит: и про ворон, и про сорок, и про воронов. Даже поговорку вроде считалки про них знает.
– Раз – к туману, две – к печали, – тихо проговорила Бетти, снова припомнив очередное бабушкино суеверие. Птица склонила голову и прислушалась, не сводя с нее глаз. – Три – уплыть в чужие дали. – Бетти, слегка вздрогнув, вспомнила трех ворон на дощечке, которых видела в тот вечер, когда в «Потайном кармане» объявилась Агни. Туман, печаль, чужие дали… Все сбылось.
– А когда бабушка навеселе, она напевает по-другому, помнишь? – вклинилась Флисс. – Как там… Ах да! «Раз – к наливке, две – к настойке, три – плясать тебе на стойке…»
– Замолчи, – уничтожающе посмотрела на нее Ронья. – Ты столько болтаешь, как будто сама напилась.
Ее прервал пронзительный крик. Ронья стремительно вскинула саблю, чуть не чиркнув Плюя по носу. А затем раздался голос – древний, хриплый, нечеловеческий голос.
– Значит… вы ищете остров?
– Ого! – Плюй пригнулся, спрятавшись за каменным котлом. – Это что, ворон сказал?
– Да, – ответила Бетти.
Во рту пересохло. В глубине души она предчувствовала что-то подобное, ждала с того самого момента, как увидела ворона.
– Отойдите от него, – встревожился Плюй, пригнувшись еще ниже. – Говорящие вороны… Все тут не так! Наверняка место проклято… Это, должно быть, морской дух…
– Ничего не проклято! – Чарли кинула на него презрительный взгляд. – И я же сказала, это ворон. Они умеют говорить – повторяют за людьми. – Она с восхищением смотрела на птицу. – Один такой прилетал к нам во двор. Бабушка всегда стучала поварешкой о кастрюлю и ругалась, чтобы он улетел. А однажды он взял и обругал ее в ответ. Вот она удивилась! – Чарли хихикнула.
– Она права, – раздраженно признала Ронья и вложила саблю в ножны. – Я уже видела говорящего ворона. Принадлежал старому пирату, у которого мы увели корабль. – Капитанша с отвращением фыркнула и пнула камешек. – Кто-то, наверное, решил, что это смешно – научить ворона говорить про остров.
– А может, и нет, – возразила Бетти.
У нее не было ни малейшего желания помогать Ронье, но она понимала: стоит показать себя полезными, а не то будет хуже. Потом она взглянула на Агни, которая, сгорбившись, сидела на камне, и вспомнила, что им обязательно надо попасть на остров – не ради Роньи, а ради этой девочки и ее отца.
– Мигающую Ведьму не случайно поместили на карту, – продолжила Бетти. – И я думаю… Думаю, что ворон здесь тоже не случайно. – Она сделала шаг к скале и посмотрела на птицу. – Да, – сказала она. – Мы ищем остров.
Ворон ответил ей долгим взглядом и моргнул. Бетти переступила с ноги на ногу, чувствуя себя очень глупо. Неужели она ошиблась? А ведь была уверена…
– Мы теряем время… – начала Ронья, но ворон вдруг захлопал крыльями, взлетел и издал пронзительный крик, до жути напоминающий смех.
Потом спикировал и уселся на край каменного котла, продолжая клекотать.
Чарли нахмурилась:
– Во́роны обычно так не кричат.
– Может, это ворона? – спросил Плюй.
– Нет, ворон, – упрямо возразила Чарли. – У него клюв длиннее и более загнутый. И перья на груди всклокоченные…
– Всклокоченные? – снова раздался хриплый голос. – Всклокоченные?!
– Галки-нахалки! – поразилась Чарли. – Я и не знала, что они так быстро учатся.
Ворон заклекотал, и это звучало так насмешливо, что последние сомнения Бетти развеялись.
– Он не подражает тебе, – тихо сказала она. – Он тебе отвечает.
Повисла тишина: все обдумывали ее слова.
– Ведь я права, да? – спросила Бетти, шагнув к птице. – Ты ведь не простой ворон? Ты тут живешь давным-давно.
Ворон посмотрел на нее.
– Давным-давно, – каркнул он.
– Чушь какая-то, – перебила Ронья. Ее голос звучал угрожающе. – Конечно, он за тобой повторяет! Он не ответил ни на один…
– Молчать! – оборвал ворон, вперившись в нее взглядом. Глаза у него были желтые и блестящие.
Ронья беззвучно открыла и закрыла рот. Кажется, даже если бы ей отвесили оплеуху, она не выглядела бы такой ошарашенной.
Ворон вприпрыжку прошелся по краю котла.
– А ты! – с укором произнес он, обращаясь к Чарли, и расправил клювом перья на груди. – Всклокоченные, надо же! Пышные – вот подходящее слово.
– Д-да, – запинаясь, пробормотала Чарли. – Извини. – Она замолчала, а потом встрепенулась: – Ну-ка погоди. Я вообще-то сказала, что ты красивый, это ты услышал?
Прыг-скок высунул нос у нее из кармана, посмотрел на птицу, пискнул и нырнул обратно.
– Услышал, – подтвердил ворон, уже не так недовольно. – Так о чем это мы?
– Остров, – напомнила Бетти. – Мы ищем остров.
Радостное волнение шипело и пенилось внутри, как газировка. Папа столько раз рассказывал им сказку о трех братьях, но никто и представить не мог, что история правдива. Если ворон умеет говорить, может быть, он укажет им дорогу. Может быть, отца Агни удастся спасти.
– Ну конечно же, – сказал ворон. – Как и все, кто сюда приходит. Но не все, кто приходит, умеют слушать. – Он хлопнул крыльями, поднялся в воздух, оглушительно каркнул Ронье в лицо и снова уселся на край котла.
– Я умею, – сказала Бетти.
– И я, – тут же прибавила Чарли.
– Хорошо. – Ворон склонился над котлом и клювом стал разгребать то, что в нем лежало. – Тогда вы знаете, что делать.
Бетти перевела взгляд на котел.
– Выбирай одно, – пробормотала она.
– Выбирай одно? – Флисс нахмурилась. – Знакомо звучит.
– Сказка, – шепнула Бетти. – Из Хроник Вороньего Камня. Про одноглазую ведьму, ворона и трех братьев. Мы ее вспоминали, когда искали Чарли, потому что заговорили о Мигающей Ведьме!
Она задумалась. Возможно, в этой истории крылись подсказки, намек. Два брата потерпели неудачу, и только у Шанса все получилось… Но обсуждать ли это при Ронье? Хотя, рассудила Бетти, если Плюй слышал легенду, то и Ронья наверняка ее знает.
– Получается, Мигающая Ведьма и есть та одноглазая старуха? Но это же… это же просто сказка. – Флисс недоверчиво покачала головой. – Обычная сказка. Из тех, что выдумали, чтобы развлекать детишек.