– Вы что, никогда его не видели?
– Только издали.
– И что мне ему говорить? Ну, например?
– Ты спросишь его, написал ли он уже курсовую работу, а на какую она тему, спросишь, студент он или вольный слушатель. Просто займешь его на время, пока я не подойду. Можешь ты такое сделать?
– Ну конечно. Теперь, когда вы мне все так хорошо объяснили…
Он сказал это таким тоном, что было ясно: ничего он не понял.
– Восковые таблички представляли собой дощечки из дерева или из слоновой кости – последние самые дорогие и шикарные. Таблички были выскоблены с одной стороны таким образом, чтобы там образовалась полость почти во всю площадь дощечки. В эту полость заливали горячий воск, на который, когда поверхность остынет, наносили надписи костяным или металлическим стилусом. А закругленный кончик стилуса был предназначен для того, чтобы стирать написанное, чтобы вновь использовать табличку для записи. Изобретательно, не так ли?
– Значит, уже тогда все было, как сейчас?
– Совершенно верно, Флориан. Мы можем прочитать в романе «Флуар и Бланшефлор»:
Когда же в школу путь их вел,
Там, из слоновой кости стол
Заняв, стихи на воске пишут
Иль письма, что любовью дышат.
Серебряным иль золотым
Велят писать стилетом им»[47].
Человек в глубине аудитории отделился от стены, тихо открыл дверь и вышел. Жереми закрыл тетрадку, собрал учебники и вышел вслед за ним. Сердце Жозефины заколотилось. Она встревожилась: а не опасно ли это может оказаться для Жереми?
Она начала сворачивать свой рассказ, пытаясь при этом высмотреть что-нибудь в окно, не появится ли там незнакомец, а за ним Жереми, но трудно было что-то разглядеть.
Она подняла глаза на стенные часы, взмолилась к стрелкам, чтобы ползли быстрее. До конца лекции еще десять минут. Она столько не выдержит. Жозефина потерла руки, словно они были испачканы в мазуте, и объявила:
– Вот что я могу рассказать вам об эволюции письма в Средние века. Через две недели ожидайте продолжение. Я рассчитываю, что к этому времени вы прочитаете книгу Кьяры Фругони. Благодарю вас за внимание и желаю приятно провести выходные.
Она добавила, что сегодня, к сожалению, не сможет после лекции ответить на вопросы, но в следующий раз обязательно придет пораньше, чтобы все, кто нуждается в ее помощи, могли с ней проконсультироваться. Она прочла на многих лицах разочарование, виновато улыбнулась и выскочила за дверь.
Она прибежала на парковку. Заметила Жереми. Он был один. Незнакомца с ним не было. Она перевела дух. Замедлила шаг.
Жереми крутился на месте между двумя машинами. Вид у него был растерянный.
Она подошла к нему. Спросила утвердительным тоном:
– Он ушел…
Жереми не ответил. Он старался не встретиться с ней глазами. Он почесал за ухом.
– Я не осмелился, мадам. Он высокий такой, широкоплечий. Я не знал, как подойти к нему. И потому держался на расстоянии. Мне очень жаль. А, ну да! Я заметил все-таки одну вещь: он сел в красный минивэн «Кангу».
– Спасибо, Жереми. Ты старался, а это главное.
– Вы на меня не сердитесь?
– Ничего страшного, – сказала Жозефина. – Это не твоя забота. В конце концов, это было и не обязательно, ведь незнакомец ничего мне не сделал. Хватит уже подозревать весь мир.
Жереми вздохнул с облегчением.
– Точно на меня не сердитесь, да?
– Точно, точно. Увидимся через две недели?
– Договорились.
Она пошла к машине, издали увидела Дю Геклена, который лежал на переднем сиденье. Он тяжело дышал, высунув язык, – должно быть, хотел пить. Буквально прилип языком к стеклу. Жозефина, подходя, улыбнулась ему: «Вот ты бы его не упустил, да, мой старый верный пес!»
Она как раз искала ключи от машины в сумке, когда услышала голос Жереми. Он кричал ей:
– Мадам! Мадам! Подождите! Я забыл!
– Что забыл, Жереми? – крикнула она ему в ответ.
– Он оставил что-то на вашем лобовом стекле.
– Ты уверен, что это он?
– Да. Я видел, как он это делал.
Жозефина поблагодарила его, подошла к машине и заметила маленькую белую бумажку, подсунутую под дворник.
Она развернула ее и прочла:
«Мы могли бы увидеться? Я хочу поговорить с вами о Люсьене Плиссонье».
И снизу – номер телефона.
От автора
Я всегда говорю: писать книги – это широко раскрыть руки и хватать жизнь, как она есть. А потом разбирать, сортировать, пробовать, впитывать, выслушивать, развивать.
Жизнь – самый прекрасный роман. В ней можно найти все. «Весь мир уже здесь. Для чего его изобретать?» – говорил Росселлини.
Детали, подхваченные на улицах, в метро, на вокзалах, в аэропортах, подслушанные разговоры, силуэт на тротуаре, картина в музее… кусочки жизни, которые я подбираю и потом перекрашиваю, переодеваю, видоизменяю, растягиваю и укорачиваю.
Пожилой мужчина, сидящий на скамейке возле магазина в городе Джефферсон, штат Техас, может стать персонажем новой истории.
Подойти к нему. Поговорить.
С риском, что он пошлет далеко и надолго.
Наблюдать, слушать, искать отклик.
Ждать искры.
Соорудить персонажей.
И пусть они пишут историю.
Спасибо Алену Касториано, который отвез меня на Кубу, в Майами, напичкал меня деталями и историями, спасибо Саре Маг за ее точные слова, Софи Легран за то, что говорила со мной через Ла-Манш, Кристофу Анрио, который «умыкнул» меня в Токио, Майклу и его приюту для бездомных в Нью-Йорке, Кароль Крессман, открывшей для меня великую книгу музыки, Мартине де Рабоди, Жан-Жаку Пикару, который, помимо того, что всерьез занялся судьбой Гортензии, еще и согласился участвовать в этом романе в качестве персонажа, Мари-Луизе де Клермон-Тоннер, Лило из Нью-Йорка, Кристи Феррер, Марианне и Мэгги из Нью-Йорка, Патриции Конелли, которая сопровождала меня на протяжении всей книги, Франку делла Валле и Лизе Берто, внимательным и благородным скрипачам, которые примерили на себя образ Калипсо, и, конечно, Беатрисе Ожье.
Спасибо газетам, журналам, телепередачам канала «Франс Кюльтюр», настоящим кладезям познания. Спасибо Адели ван Рит за передачу «Новые пути познания». Спасибо Жильберу Симондону.
Спасибо также:
Тьерри Пере, как всегда;
Коко Шери;
Доминику Иве;
Октавии Дирхаймер и Шарлотте де Шанфлери.
Радиостанциям «Сюисс-классик» и «Сюисс-джаз», которые я слушала по интернету. Только по делу, никакой досужей болтовни.
Спасибо Уилли Гардетту, человеку-оркестру из интернета, и Жожо-Королю.
Спасибо также Шарлотте и Клеману, моим любимым детям. Ромену, Жану-Мари. Hello there!