твам.
ВОСТОЧНЫЙ Круг народов тихо раскинулся на древнейшем гигантском континенте. Темные азиатские массы уже давно приняли новую машинную технику; хотя это было нечто им чуждое, что проползло по ним, словно гусеница по листу. Они оставили у себя и филигранные аппараты, и грубые железные чудища, но особенно ими не увлекались. Правда, из многих сотен миллионов здешних людей небольшие группы постоянно отправлялись на Запад, впитывали — недоверчиво-внимательно — чужие знания. В эпоху максимального усиления правящих родов одна группа азиатов получила доступ к запретным научным дисциплинам, смогла приобрести и необходимые материалы, и модели. Англия допустила это, потому что была тогда настроена мирно и стремилась привязать азиатов к себе. В Азии отцветали расцветали разные расы; западные люди не знали об их судьбе практически ничего. Бомбей Калькутта сбросили европейские личины. В Китае большие города европейского типа, возникшие недавно, были сметены; но азиаты продолжали жить торговали в руинах и подвалах, оставшихся от европейцев. Привить миллионам желтых коричневых людей тягу к товарам, в которых нуждается западный человек, не удалось; они взялись за оружие, за винтовки, чтобы прогнать чужаков. Все реже возобновлялись контакты; велись затяжные переговоры со все более озабоченным Лондоном. Когда члены побывавшей в Лондоне делегации вернулись в Бомбей Лхасу Пекин Токио Казань Тобольск, там уже были готовы к войне. Элита западных столиц знала, что азиаты вооружаются; но положилась на свои силы. Всерьез никто ничего не обдумывал. Просто была потребность выломиться из прежней жизни.
Аппараты за прошедшие несколько столетий полностью изменились. Сперва место машин, беспорядочно разбросанных по цехам, заняли машины-блоки машины-дома, колоссы и пирамиды упорядоченности, — машины-организмы. В период после Дюнкерка и до мятежа Таргуниаша и Цуклати огромные человеческие массы должны были возводить такие машинные комплексы и обслуживать их. Энергетическая промышленность осуществила проект объединения всех электростанций в одну систему. Радиус действия произведенных и трансформированных энергий гигантски возрос. Энергия теперь аккумулировалась в немногих пунктах. Помимо энергопроизводящего блока возникли специализированные машинные комплексы, работающие для отдельных областей; нигде не осталось единичных машин. В ту эпоху — к концу двадцать пятого, демократического столетия — неуклонно усиливалась промышленная специализация градшафтов: возникали стекольные города световые города пищевые города одежные города. В научно-испытательных городах — и, наоборот, в глуши, в стороне от специализированных городов — множились изобретения. По прошествии нескольких десятилетий большие блоки и «пирамиды» машин утратили былое значение. Современники Меки освоили и заперли в аппараты новые природные силы, газообразные и излучающие энергию, — открытые еще в предыдущем столетии. Громыхающие колоссы были посрамлены аппаратами-лилипутами. Много веков старые машины хвастались своей силой — и вот теперь оказались беззащитными перед новым поколением аппаратов, перед новыми технологиями. Люди разрушили большие машинные города. Скромно стояли теперь в бронированных подвалах изысканные изящные аппараты — в них, как джинны в бутылках, содержались в плену природные силы. Чтобы обслуживать их, не требовалось много рук. У первых, кто видел такие аппараты, сердце замирало в груди. Но со временем люди к ним привыкли, жили под их защитой комфортно и не испытывая особой благодарности — как дети в богатой семье.
Эти удивительные строго охраняемые аппараты, на которых зиждилось могущество западных правящих родов, имелись теперь как на Западе, так и у азиатов.
На Западе человеческие массы впали в своего рода пьяный экстаз, когда им сообщили, что сейчас приготовляется. Внезапно глубоко укорененная тревога, смешанная с возбуждением, улеглась. Как если бы в расслабленное тело впрыснули одновременно эфир и камфару.
Азиатские правители воззвали к своим народам. Объяснили, какой силой обладают белые. «Они придут с машинами. Должны ли мы обороняться? Или покориться?» Ответ был известен заранее. Индусы знали, как приручать слонов, переправляться через реки, молиться; китайцы — как обрабатывать поля, тянуть на бечеве баржу, торговать; сибирские степные народы умели доить скотину охотиться. Они думали, что смогут обратить свои чары против европейцев. И вот уже полетели над их головами воздухоплавательные суда с юга и востока, и все они направлялись на север и запад. Когда эти суда, при одном виде которых замирало сердце, опускались ниже, им махали индусы и китайцы, цвет своих стран, славные молодые люди, смеющиеся: «Мы устремимся навстречу европейцам, на запад на север». Сибиряки ухмылялись. Монголы клохчуще хохотали, высоко поднимая своих детей. Миллионы колдовских заклинаний сопровождали бойцов.
Поначалу Лондон относился к азиатской угрозе с глубокой апатией. Но, поколебавшись какое-то время, санкционировал начало войны. Другого пути просто не было. Разве что пассивно наблюдать, к чему приведет развитие конфликта. Может, удалось бы продержаться еще несколько десятилетий; может, предварительная перебранка растянулась бы на целый век. Лондонцы приветствовали то, что беспримерные изобретения так долго не предавались огласке, и старались способствовать упрочению самостоятельности градшафтов. Но они понимали безнадежность всех попыток затормозить прогресс. Ведь машины нельзя остановить, а западный ум — переделать. Когда Лойхтмар, Раллиньон и их континентальные друзья появились в Лондоне, англичане удивлялись, глядя на них и поглаживая черные бороденки. (Дескать, эти люди как малые дети — обучению не поддаются.) Но и радовались. Эти мужчины эта дикарка Вышинская хотят войны, войны для своих масс. Представители старой элиты были умнее. В такой момент они бы мобилизовали все оружие и аппараты, какими сумели бы завладеть; и перебили бы сотни тысяч, миллионы людей вокруг себя. Эти же, новые, побратались с массами, стерли границу между собой и «народом». Не подумали о том, что нужно облегчить себе жизнь: то есть остаться дома и дома все переждать. Позволили себе возбудиться, войти в азарт. Да, эти карапузы и куколки задумали повести борьбу против них, англичан, против великой и мудрой Империи-матери. Не исключено, что они воспользуются словами из старых исторических книг: свобода, независимость. Глупые лидеры-однодневки! Но придется пройти с ними этот дурацкий путь: сражаться. Что, может, и в самом деле придаст всем бодрости. Континентальные европейцы еще сохранили веру, смехотворную веру в отвратительные военные орудия, которые следовало бы утопить…
Лойхтмар Раллиньон Уру Вышинская Ацагга Донгол Дулу вернулись на континент. Они знали: восточное полушарие должно быть покорено. Нельзя метать огонь в светила небесные, если еще не завоеван Земной шар и в каких-нибудь ста милях за Вислой начинается враждебный мир. Новый импульс проникал в бездействующие, еще не полностью потухшие массы: образ гигантских равнин, безмерно высоких гор, кишащих людьми экзотических городов. На этих чужаков они должны напасть, смешаться с ними, все там наводнить собой. Так должно случиться. У них ведь есть аппараты. И скоро это случится. Все уже слышали о чудовищной мощи аппаратов. С другим настроем, чем раньше, несли теперь люди по дорогам западных континентов флаги с изображениями огня и небесных светил. Лихорадочная сила воспламеняла сердца, напрягала мускулы. Кто-то держал знамя; и оно соединяло в один пучок волю всех.
Градшафты пришли в движение. Все новые и новые толпы, мужчины женщины, жаждали участия в борьбе. Чтобы вести войну, требовалось несколько десятков тысяч солдат, хорошо обученных. Но разум подсказывал: надо призвать многих — чтобы занять чем-то праздные толпы и, по возможности, уничтожить их. Во всех странах от руководящей элиты ответвилась особая группа, которая выдумывала бессмысленные задания для солдат: Бюро Б, как ее назвали в Лондоне, в отличие от Бюро А, действительно планирующего военные действия. Бюро Б укомплектовали самыми умными политиками, с ним неформально сотрудничали технические и военные специалисты. Приток добровольцев в псевдо-армию «Б» на западных континентах был столь велик, что первоначальные планы командования оказались невыполнимыми. Планы эти исходили из устаревших методов организации воинской службы: предполагалось, что солдаты будут отливать пушки, возводить и укреплять оборонительные линии, производить в мастерских цитаделей аппараты, будто бы представляющие собой чудодейственное оружие, и тренироваться в обращении с ними; то есть имелось в виду моделирование смертоносной деятельности, а не участие в настоящей войне. Лондон сделал следующий шаг, доведя свои первоначальные планы до логического конца. Английское командование армии «Б» бросило мощные человеческие массы — полки воодушевленных, опасных для власти мужчин и женщин — на подлинный театр военных действий: на русские равнины; этим солдатам предстояло совершить страшную и напрасную работу.
Азиаты русские равнины не отдали. Западные державы продвигались вперед тремя эшелонами, на летательных аппаратах, а также по мостам рельсам, которые за немногие дни сами же и прокладывали перед собой: выступив из Польши Румынии Галиции, они миновали Витебск Могилев Полтаву Херсон. Днепр с его заболоченными берегами остался позади. Города этого региона не были для солдат чужими. Сеть городов, хуторов, рассыпанных поселений — перед ними, под ними — теперь уплотнилась. За Ярославлем Владимиром Воронежем Харьковом наступающие приблизились к тем речным притокам, которые вбирает в себя великая Волга, к возвышенности Ергени, к широкому гористому берегу самой Волги. На севере наткнулись на Вятку Вологду. Тут-то и загорелись обрушились первые летные эскадрильи, с ясного неба упали на тихие поля. Подоспели новые эскадрильи. И тоже обрушились. Не преодолев незримо воздвигшегося перед ними барьера. Специалисты из разведки, прибыв на место, обнаружили особого рода волны, нарушающие работу авиамоторов. Но пока техники пытались определить природу странных волн, их источник и формальные характеристики, против них ополчилось наземное чудище — взвинченные человекомассы. На лошадях повозках телегах, по рекам — на пароходах лодках баржах — эти массы катились стремились с востока на запад, струились текли изливались с севера на юг: люди и животные. Растерянные жалующиеся сбитые с толку: мужчины женщины дети; лошади коровы свиньи, которых они гонят перед собой, куры, которых несут на руках. Одиночки, причитающие кричащие оборванные. Большие молча прущие орды. Целые деревенские общины, на вопросы не отвечающие. Оглушенные; лица одеяла одежда в грязи… Бледные от бессонных ночей, тащились они вперед. Не помогали ни умирающим, ни младенцам. Это чудище кидалось на землю, плакало, царапая себе лбы и щеки, оставляло позади мертвецов, едва прикрытых землей, ибо во влажной почве могилы не выроешь, снова бежало вперед, рывками, — словно во сне.