— Я не ставила себе задачу кого-то позлить. И делала все так быстро, как только могла.
— Да-да, Карло говорил, что оценил твое желание довести выполнение задачи до идеала. Но мытье овощей не относится к изящным искусствам. Если ты желаешь продолжать тут работать, тебе следует делать работу побыстрее.
Санни открыла рот, чтобы сообщить ему, что именно он может делать со своими овощами, мытыми или грязными, но, к собственному удивлению, произнесла:
— Во сколько мне следует начать завтра? — И насладилась изумлением, блеснувшим в его темных глазах. — Если бы я пасовала перед трудностями, то никогда не смогла бы с отличием окончить университет, — сказала она, любуясь его внезапной сосредоточенностью. Видимо, другой награды за каторжный труд ей сегодня не получить, поэтому надо использовать по максимуму хотя бы то, что дают. — Если ты надеялся, что бульдожья тактика Карло заставит меня удрать без оглядки домой, ты просчитался.
Господи боже, что она такое говорит? Она собирается повторить все опять?
Санни глядела на морщинки, образовавшиеся в уголках его неотразимого рта. Того самого рта, который так мерзко ухмылялся совсем недавно. Да, решила она, так я сделаю. Надо только подыскать подходящие тапочки, залепить мозоли пластырем и заколки для волос взять пожестче.
— Твоя смена начинается в четыре, — с трудом произнес он.
— Я буду в три. — В ответ на его взлетевшие брови она добавила: — Я потрачу этот час на то, чтобы получше понять новые задания.
— У меня нет времени тебя учить. Тебе надо было попросить…
— Я уже говорила с Романо. Он тоже придет пораньше и поможет мне.
— Охотно верю, — мрачно пробормотал Ник. Встал на ноги, поставил на место стул. — Мне еще надо с бумагами поработать. С сегодняшнего дня используй черный ход.
Она подавила желание отсалютовать ему.
— Да, сэр. — Он отвернулся и замер, когда она прибавила: — Спасибо.
Обернулся к ней.
— За что?
— За то, что дал мне шанс, — искренне сказала Санни. — Мама Бенни будет мною гордиться. — И ты, добавила она мысленно. Впрочем, какое ее дело, что он о ней думает. — Ты, должно быть, счастлив, что у тебя есть бабушка, которая так тебя любит.
Он взглянул на нее.
— Ты говоришь, словно у тебя не так. Твоя бабушка, должно быть… — Он помолчал немного. — Фрэнсис. Фрэнсис Чендлер. — Рассмеялся. — Чего ты так вздрогнула? Может, у меня и нет университетского диплома, но газеты я читаю.
Угораздило же его начать копаться в ее личной жизни! Санни поправила еще одну выбившуюся прядь и еще более выпрямилась. Спина протестующе заныла, но она проигнорировала эти глупости.
Чендлеры никогда не показывают своей слабости врагам.
— Мои дедушка и бабушка очень меня любят. Но только… выражают свою любовь по-другому, чем твои родственники.
Обрывая разговор, она поднялась и чуть не взвыла от боли в ногах. Влезть в туфли на каблуках, в которых она сегодня сюда явилась — никогда! Возможно — никогда в жизни. Надо придумать, как бы незаметно проковылять через задний ход к своей… машине. И осеклась. Машины-то и нет! А поймать такси в час ночи — задача не из легких.
— Можно мне позвонить из конторы? Один звонок в город.
Минуту он молчал, потом смягчился, простер руку перед собой.
— После вас.
Санни потребовалось собрать остаток сил, чтобы идти перед ним, не прихрамывая.
— Пойду заберу свои вещи.
— Лучше сначала позвони, мне надо вернуться к работе.
Она не стала спорить и лишь кивнула, слишком озабоченная вопросом, где сегодня переночевать.
Он открыл дверь конторы и впустил ее, по дороге включив свет. Она оглянулась, осматриваясь. Узкая комнатка, старинный дубовый стол, заваленный бумагами, книгами и папками. На стенах — фотографии Ника с семьей и друзьями, какие-то торжества. Еще пара фотографий пожилого человека, который вполне мог оказаться его отцом или дедом.
— Салваторе Д’Анжело, — пояснил он, уловил ее интерес. — Мой дедушка. Муж Бенни. Из Италии он приехал, когда ему было всего двадцать. В Америке основал свой собственный ресторан. Пять лет назад умер.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Они с Бенни, должно быть, отлично ладили.
Ник остановился c ней рядом. Она уже собиралась отойти подальше, как он заговорил:
— Папа Сал понимал людей. Всех соседей знал по именам. Всегда был в курсе, когда у кого какие неприятности, а уж назревающую свадьбу нутром чувствовал. К нему многие обращались за советом, и он никому не отказывал. Со знаменитостями обращался, словно они живут по соседству, а с соседями говорил, будто они величайшие из знаменитостей. Нам его ужасно не хватает.
От таких проникновенных слов в глазах у нее защипало.
— Ваша любовь — прекрасная награда за достойно прожитую жизнь, — заметила она. — Уверена, что Салваторе еще долго будет жить в сердцах тех, кто его знал.
— Ты, вероятно, ему бы понравилась. — Санни замерла, когда его рука опустилась к ней на плечо. Он мгновенно убрал ее. — Сал обожал нарушать традиции.
Санни проскользнула между ним и стеной и посмотрела ему в лицо.
— Тяжело, должно быть, знать, что тебя постоянно с ним сравнивают. — Оказывается, у них есть нечто общее — изначальное бремя возложенных надежд на продолжение семейного дела.
— Мои родители умерли, когда мы были детьми. Сал и Бенни нас поднимали, но, как старший, я всегда знал, что рестораном «Д’Анжело» придется заниматься мне. Сал постарался, чтобы ко времени его ухода я уже был готов встать ему на смену. — Он вызывающе оглядел Санни, и она решила, что мама Бенни рассказала ему ее историю.
Ну и пусть. Она слишком устала для споров. Пусть думает о ней, что хочет. Он не отвел глаза, и она обнаружила, что тоже не может отвернуться. Сексуального очарования у этого парня в избытке и даже в переизбытке. И потом, какой голос. Стоило ему, вот как минуту назад, увлечься, начать говорить, как ей в голову полезли всякие неприличные мысли.
Сердито засопев, она отвернулась к столу, пытаясь найти на нем телефон. Поймала свое отражение в висящем меж фотографий зеркале и едва сдержала истерический смешок. Так должен выглядеть енот, пробежавший марафон. Вот оно, прозрение! Тени расплылись вокруг глаз, волосы слиплись в грязные сосульки, кожа — липкая и блестящая. Два розовых пятна на щеках приятно гармонируют с красным носом.
И он еще смеет говорить, что главный ее козырь — привлекательная внешность! Ага, конечно.
— Мне пора позвонить, — сказала она. Определенно, пора выбираться отсюда и топать домой. Только что понимать под этим словом? В Хаддон-холл ехать нельзя, это точно. Роскошный номер в гостинице — тоже не тот вариант. День она провела, как работающая девушка. Ночь должна соответствовать. Но что же остается?..
— Возьми!
От звука его голоса прямо у себя за спиной она подпрыгнула. Обернулась, механически приняла подаваемый ей телефонный аппарат.
— Спасибо.
— Я выйду, чтобы ты могла поговорить.
Как только дверь за ним закрылась, температура в комнате моментально упала градусов на двадцать. Или так показалось? Санни бессильно присела на краешек стола, глядя на телефон, но думая о своем новом боссе. Без толку отрицать, что он ее заинтриговал. Достаточно жесткий, чтобы с успехом руководить рестораном, достаточно мягкий, чтобы позволить своей бабушке собой командовать.
Трубка в руке призывно гудела. Она встряхнулась, возвращаясь к сиюминутным проблемам. Нажала кнопку сброса и набрала номер. Вызвав такси, мысленно перебрала имеющиеся возможности. Их было немного, и в основе каждой ее кредитная карточка с неограниченным кредитом. Школьные подруги далеко. Даже если бы у нее и были с кем-то из них достаточно близкие отношения, все равно звонить так поздно неудобно.
Внизу хлопнула дверь. А через секунду на пороге возникла еще одна версия Ника Д’Анжело — только повыше, похудее и помоложе. Черные джинсы болтаются вокруг тощих ног, сверху — черная же майка и кожаная куртка.
— Какой приятный сюрприз, — сказал он. — А я уж начал думать, что старина Никколо помрет монахом. Кто же ты, малышка, и почему мой братец держит тебя тут взаперти? Если хочешь, я готов тебя спасти. — Он протянул руку. — Джо Д’Анжело, рыцарь в черной коже. — Улыбка на его лице оказалась невероятно заразительной.
Настроение у Санни внезапно начало исправляться. Может, мужчины из клана Д’Анжело знают какой-то секрет? Она рассмеялась.
— Боюсь, мой конь уже бьет копытом у черного хода. Но в любом случае спасибо за предложение. — И пожала его руку.
Он удержал ее в своей, низко поклонился.
— Всегда готов, прекрасная дама. — Запечатлев на тыльной стороне ее ладони поцелуй, отпустил Санни и выпрямился. — Как тебя зовут? Мой старший братец не затрудняет себя представлением семье своих девушек. Он откуда-то набрался вздорных идей, будто мы их отпугиваем. Так что давай, представляйся сама.
— Мне кажется, скорее он должен бояться, что кто-нибудь их переманит.
Его глаза изумленно расширились.
— Живая. Неплохо, братишка. — Он рассмеялся.
Смех был так же заразителен, как и улыбка. Интересно, как выглядел бы Ник, убавь он чуть-чуть суровости? Но, с другой стороны, к Джо никто не предъявлял таких требований, как к Нику.
— Ты мне нравишься… так как, ты сказала, тебя зовут?
— Я еще не сказала. Теперь говорю — Санни.
— У тебя предусмотрительные родители. А мои? Какой-то Джозеф! — Он фыркнул. — Но ты меня не обманываешь? — Он покрутил головой. Его темные волосы были настолько коротки, что даже не шелохнулись. Еще одно отличие от брата. Забавно. Короткие волосы пристали скорее Нику, а не Джо. Длинная спутанная грива гораздо больше подходит последнему. Хмм. Но довольно загадок. Она не собирается посвятить себя изучению особенностей братьев Д’Анжело.
— А мне кажется, Джозеф — отличное имя, — заявила Санни. — Очень мужественное.
— Библейское. Как же, как же! Наслышан о мытарствах этого персонажа.
Она рассмеялась.