«Начинается наша работа…»
Разумеется, самые эффективные спецоперации проводили сотрудники «Каскада». Часто инициатором их являлся командир подразделения полковник Лазаренко.
В одну из наших первых встреч Александр Иванович поведал мне интереснейшую историю. А «выросла» она из крупного ЧП на аэродроме в Кандагаре. Там располагалась советская авиационная часть. Пилоты летали на МиГах. Здесь же дислоцировались афганские вертолетчики.
Ночью на посту солдату-часовому показалось, что кто-то ходит у самолетов. Кто может ходить в такую пору? Разумеется, бандиты. Он сорвал с плеча автомат и дал очередь.
И надо же случиться такому — пуля, выпущенная из «Калаша», попала во взрыватель бомбы, которые тут же были сложены в штабель. История почти фантастическая, ведь взрыватель — это не более чем двухкопеечная монета. Но тем не менее это случилось. От взрыва взлетели на воздух три советских самолета и два афганских вертолета.
Обо всем этом сразу после происшествия полковнику Лазаренко доложил руководитель команды «Каскад» в Кандагаре подполковник Алейников. Кстати говоря, Александр Иванович ценил Алейникова. Когда ему присвоили звание генерал-майора, свой погон положил на плечо подполковнику, сказал: «Вот тебе, Анатолий, один генеральский погон, второй сам заработаешь». И он действительно заработал, стал генерал-лейтенантом, первым заместителем председателя КГБ. Правда, время, когда он принял эту должность, было тяжелое для Комитета госбезопасности, 1991 год. Тогда КГБ возглавил печально известный Бакатин, и Алейников быстро понял, с какой целью пришел этот «демократ». Цель одна — разрушать. И, справедливости ради надо сказать, Бакатину многое удалось.
Однако вернемся к событиям в Афганистане. Узнав о ЧП, Лазаренко сразу же вылетел в Кандагар. Его встретил подполковник Алейников, подробно обо всем доложил. Александр Иванович внимательно выслушал доклад и произнес:
— А теперь, Анатолий Аввакумович, начинается наша работа.
Судя по всему, подполковник поначалу и не понял: какая работа? А у Лазаренко уже родился оперативный план.
Пришлось кое-что втолковать поначалу командиру авиационного полка.
— Солдата оставь в покое. Пусть себе гуляет, только язык за зубами держит. А ты вместе с замполитом и начштаба всюду рассказывай, мол, это дело рук моджахедов. Напали, сожгли самолеты…
Командир полка не соглашается. Солдата уже задержали, началось расследование.
— А ты выпусти его, расследование закрой.
— Да не могу я, — кипятится командир. — Не в моей это компетенции: открыл расследование — закрыл.
— Тебе указания заместителя начальника Генштаба достаточно?
— Вполне.
— Добро, будет тебе указание.
Вечером того же дня комполка получил от генерала армии Ахромеева приказ: действовать по указанию Лазаренко.
«Дальше подполковник Анатолий Алейников, — вспоминал Александр Иванович, — с помощью местных «хадовцев» подобрал трех афганцев из числа кандагарской агентуры. Один был непосредственно офицером ХАДа, старшим лейтенантом, двое других — агентами. Целый месяц мы готовили их на своей базе. Учили основательно и как тол из бомбы выплавлять, и как изготовить заряды…
Каждую ночь эта тройка ходила из города в аэропорт. А расстояние там не маленькое — 22 километра. По возвращении сам лично проверял, выспрашивал, что встречали по дороге — кусты, овраги, переходили ли речку?
Агенты заучивали легенды, условия связи, тренировались в обеспечении собственной безопасности.
Конечно же, не раз проводили мы репетиции и на аэродроме, отрабатывали детали якобы совершенного диверсионного акта.
А тем временем повсюду распространялись слухи о крупной диверсии на аэродроме, проведенной моджахедами».
После первичной подготовки наступил следующий этап спецоперации по внедрению агентов в бандформирования. Старший лейтенант — «хадовец» был заброшен в одну банду, двое агентов — в другую. Разумеется, всем троим устроили тщательную проверку. Они рассказали о «диверсии», о том, как после ее совершения уходили к границе с Пакистаном и по дороге потерялись. Двое агентов даже высказали предположение, что их старший, возможно, погиб.
Бандиты проверили, действительно уничтожены три МиГа и два вертолета, «шурави» уверены, что это нападение моджахедов. Контрразведка противника пыталась поймать агентов на мелочах, выспрашивала подробности «диверсии». Однако легенда, подготовленная «каскадерами», выдержала испытание. Агентам поверили. В Пешаваре им устроили торжественную встречу, чествовали, возносили как героев, наградили, хорошо заплатили.
И агентурная группа начала работать. Однажды, рассказывая о внедрении «тройки» в банду, Александр Иванович воскликнет: «Какие агенты были, какие разведданные давали!»
Действительно, двое вели наблюдение, слушали, расспрашивали и потом обо всем докладывали офицеру-«хадовцу». Тот в свою очередь записывал информацию и закладывал ее в тайник.
Теперь «каскадеры» знали имена лидеров банд, караванные пути, по которым везли оружие и боеприпасы, а главное, планы моджахедов.
Ценнейшей информацией стало оперативное сообщение группы о том, что главари бандформирований решили взорвать индийское консульство в Кандагаре, как раз во время визита генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева в Дели. Каков был бы резонанс в мире — советского руководителя принимают в Индии, а в это время на воздух взлетает индийское консульство в Афганистане. Конечно же, этот теракт удалось предотвратить.
К сожалению, судьба этой оперативной тройки трагична. После всех наград и поощрений им недолго удалось поработать. Их неожиданно арестовали и расстреляли. Долгое время «каскадеры» не могли понять и узнать причину провала. Уже накануне своего отъезда из Афганистана Лазаренко выяснил: виной всему — исповедь. Один из агентов признался о своих делах мулле. Тот сразу же доложил об услышанном своим покровителям.
А ведь агентов предупреждали.
Это лишь рассказ об одной агентурной группе, о трех агентах, а их у «каскадеров» (помните, признавался Лазаренко) было 480. Их разведданные сберегли жизни многим — от руководителей Афганистана до рядовых солдат.
Вот только один пример.
«В Кабуле, — вспоминал сам Лазаренко, — у нас был очень ценный агент — мулла. И вот накануне 7 ноября, дня Великой Октябрьской социалистической революции, он дает сведения. Во время приема в советском посольстве будет убит руководитель Афганистана Бабрак Кармаль.
Представляете, Бабрак убит в советском посольстве…
Мы накрыли банду, стрелки которой собирались засесть в дуканах и сделать роковой выстрел».
Вот лишь несколько эпизодов боевой работы «Каскада» и его командира. Хотелось бы рассказать обо всех или о многих, но, видимо, сделать это трудно, да и пока нецелесообразно. Не пришло время. И потому повествование о делах «каскадерских» завершаю стихами неизвестного автора. Мне кажется, поэт уловил суть работы подразделения специального назначения «Каскад».
Четко трудится разведка
Спят спокойно «Кобальт», ХАД,
Потому что очень редко
Ошибается «Каскад».
«Ни к чему нам парадный мундир…»
Командировка Александра Лазаренко в Афганистан продлилась без малого два года. Отвоевав положенный срок, убывали в Советский Союз «каскадеры», а командир оставался на месте. Таким образом, он руководил «Каскадом-1», «Каскадом-2» и «Каскадом-3».
Весной 1982 года Лазаренко сменил полковник Евгений Савинцев.
За эти долгие месяцы войны Александра Ивановича дважды к себе приглашал председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов. Люди, знающие всесильного шефа Комитета госбезопасности, утверждают, что он умел слушать и слышать.
Встречу с Андроповым Лазаренко вспоминал так: «Это было в 1981 году. Андропов вызвал меня из Афганистана. Обстановку я и без того знал хорошо, но все-таки шел к самому председателю КГБ и потому выучил доклад на зубок.
Стал докладывать. А он — стоп, остановил. И начал задавать вопросы. Полтора часа спрашивал. «Кто готовит пищу?» — «Сами офицеры, — отвечаю, — по очереди». — «А кто стирает?» — «Тоже сами». — «А вши есть? Говори откровенно…» — «Бывает, Юрий Владимирович, — признался я. — Живем-то не просто, война».
Андропов пристально посмотрел и спрашивает: «Что надо, чем помочь?» — «Машины стиральные нужны». — «Все, договорились, — ответил он. — Двадцать стиральных машин отправляем немедленно».
Вот такой был разговор.
В конце Андропов встал, подошел, положил руку на плечо:
— Мы вас очень уважаем и ценим, Александр Иванович.
А у меня ком к горлу. Такое не забывается».
После разговора с председателем КГБ полковник Лазаренко получил пять суток отпуска.
После возвращения в Кабул вскоре ему позвонил кадровик, генерал Андрианов. Они давно знали друг друга, были добрыми приятелями. Потому сообщение Андрианова о том, что его фамилия в проекте приказа на присвоение звания генерал-майора, воспринял скорее как шутку.
— Да ладно, Володя, какой генерал? У меня же должность полковничья.
— Полковничья, — согласился Андрианов, — но все в руках… Он замялся и добавил: — Все в руках Андропова.
Однако и вправду через несколько дней уже на проводе был сам начальник Первого главного управления КГБ. Он поздравил командира «Каскада» с присвоением ему высокого звания генерал-майор. Для вручения генеральских погон Лазаренко вновь вызывали в Москву.
«В Ясенево, в нашей штаб-квартире, — признавался сам Александр Иванович, — накрыли стол. Я из Кабула привез два больших арбуза. Генеральские погоны вручали не только мне, было еще несколько человек. Все шло как обычно: Крючков вручает, поздравляет. Новоиспеченные генералы говорят стандартные слова, благодарят партию, правительство, председателя КГБ, а я думаю: «Что же сказать, как сказать?»