Так что тут двойная выгода: и Президент покажет беженцам, что он слова на ветер не бросает и экономические выгоды. Вот такие у меня мысли и выводы.
– А почему ты думаешь, что он только Северной Зоной Безопасности ограничится, а не станет развивать наступление дальше? – Задал вопрос Миша.
– Да это проще простого. Для захвата Гали и электростанции нужно тысяча-полторы подготовленных человек. Три группы по пятьсот человек, это если бы я планировал операцию. Правая в районе населённого пункта Джвари, центральная в районе 301 блок-поста и левая в районе населённого пункта Шамгона. Внезапный рывок через границу. Со стороны Джвари минут сорок до электростанции, а со стороны Шамгоны и Тагилони через броды тоже минут сорок до Гали…, – стоял у карты, где показывал карандашом вероятные места расположения групп и направления их действий. Теперь я ждал вопросов. Но мои более опытные товарищи сидели и молчали, лишь иногда переглядывались. Молчание нарушил Дорофеев.
– Скажу так, товарищ майор. Ничего безумного в твоих словах нет и ты сейчас сказал… Нет повторил, что мы днём обсуждали с Мишей. Так что всё это можешь завтра изложить в своём развед. донесении. Что скажешь Миша? Может чего дополнишь…?
Особист встал из-за стола и тоже подошёл к карте и с минуту разглядывал Северную и Южную Зоны Безопасности.
– Да ничего я дополнять не буду. В том что сейчас изложил Борис Геннадьевич, есть свои шероховатости и нестыковки, но они не принципиальны и в общем на изменение картины не влияют. Есть у меня ещё кое-какая интересная информация, но она требует проверки.
Когда особист сел на своё место, то полковник Дорофеев подвёл итог обсуждения: – В целом у нас единое видения будущих событий. Надо копать и тащить информацию. Ты, Борис Геннадьевич, берёшь на себя бронетехнику, которая зашла сюда на время операции по освобождению заложников и делаешь всё, чтобы она отсюда вышла. Я контролирую вывод силовых структур. Ну, а ты, товарищ капитан, занимаешься по своему плану.
Да, Борис Геннадьевич, завтра едем с тобой в миссию ООН – пора тебя по серьёзному выводить на них, чтобы ты там работал самостоятельно.
….. Перед металлическими воротами двухэтажного, типичной грузинской архитектуры, здания стояли и охраняли калитку два наших солдата-разведчика. Я уже несколько раз сталкивался с военнослужащими единственного в Зоне Безопасности батальона Внутренних войск Грузии, и в который раз погордился бравым видом наших разведчиков. Рослые, упитанные парни, здоровый румянец в пол лица: как говорится – «кровь с молоком». В нормальной камуфляжной форме, полностью укомплектованные и экипированные они смотрелись бывалыми воинами, которым любые задачи были по плечу. Даже городские полицейские, вроде бы взрослые мужики, которые до этого охраняли миссию ООН, были бледной тенью на фоне наших бойцов. Я уже не говорю о грузинских военнослужащих, которых из-за их убожеского внешнего вида, поголовной щуплости наши бойцы прозвали «михрютками».
За воротами, во дворе, тарахтел мощный дизельный генератор, подающий в здание электрический ток, а рядом с ним стояли глава миссии военных наблюдателей ООН подполковник австрийской армии Рейхард Холингер с переводчиком и беседовал с двумя незнакомцами. Один был в гражданке, второй в незнакомой военной форме и в синем берете. Тут же был и грузинский переводчик Георгий.
Поздоровавшись с нами, Холингер тут же представил нам незнакомцев. Гражданский был Уругвайским послом, а в форме Уругвайский военный атташе. Они приехали забирать с миссии уругвайских военных наблюдателей, которые были заложниками, для последующей отправки их в отпуск для реабилитации. Как Холингер тут же нам разъяснил, что всем заложникам – уругвайцам, чеху и шведу за пребывание в заложниках положен месячный отпуск и премия в пятьдесят тысяч долларов. Мы с Дорофеевым удивлённо переглянулись и только по-хорошему позавидовали.
Уругвайский посол с серьёзным видом немедленно разразился длинной тирадой, которую сразу же синхронно Георгий перевёл: – Республика Уругвай в лице посольства республики в Грузии приносит большую благодарность российским миротворцам, принимавшим участие в освобождении военных наблюдателей ООН.
После чего, мы с полковником Дорофеевым, также с серьёзным видом дружно и также синхронно расшаркались перед дипломатами, пожимая при этом протянутые руки, а мой начальник, как он потом рассказал в глубине души посмеиваясь, заявил о личном своём восхищении уругвайскими офицерами, которые с мужеством и достоинством вели себя в плену…
Я честно изобразил на своём лице гримасу, которая должна была показать и моё восхищение данными офицерами, после чего последовал очередной раунд ответных благодарных поклонов и заверений в уважении и так далее и тому подобное….
Не знаю, сколько бы это продолжалось, но из здания вышли бывшие уругвайские заложники, сопровождаемые офицерами миссии, мы сфотографировались на память на мой фотоаппарат и они уехали.
Холингер принёс извинения за то, что он будет ещё занят полчаса, после чего попросил своего зама английского майора Криса провести по помещениям миссии и рассказать, как проходил захват заложников.
Небольшого роста, типичного для классического англичанина вида, майор молча завёл нас в здание и на лестничной площадке между первым и вторым этажом почти с трепетом показал на три небольших выбоины оставленных короткой автоматной очередью и что-то с придыханием сказал переводчику.
– Здесь один из террористов дал очередь…, – перевёл Георгий.
Я не сдержался и с удивлением протянул: – И это всё…? Подумаешь очередь с автомата…, – и тут же прикусил язык от своей нетактичности. Чего можно было ждать от людей приехавших из таких благополучных стран как Англия, Германия, Франция, Швеция и многих других, которые представляли военные наблюдатели. Поэтому и понятно, что даже без битья морд, после хорошей кормёжки и нормальное обращение, недельное пребывание в заложниках было для них потрясающим шоком. Даже после трёх дней, после освобождения, уругвайцы-заложники сейчас при прощании выглядели неважно.
Я извинился за свой непроизвольный вопрос и с живейшим интересом на лице попросил рассказать о «драматичных» подробностях захвата. Расположившись на втором этаже в большой комнате, где стояло около двадцати рабочих столов с компьютерами, Крис рассказал, а потом показал на одном из компьютеров фрагмент записи захвата именно этого помещения, в котором мы сейчас расположились, чем немало в душе позабавил нас.
В момент захвата у ворот отсутствовали полицейские и сейчас с ними разбираются: то ли они были предупреждены о предстоящей атаке террористов и были с ними в сговоре, либо они проявили халатность и самостоятельно покинули свой пост. Террористы засели в зарослях на чайной плантации и при наступлении означенного времени открыли огонь вверх из пулемёта и автоматов, а для пущего устрашения дали ещё пару выстрелов из гранатомёта, но тоже выше здания, после чего благополучно ворвались на территорию миссии. В это время там уже находилось пять офицеров, те которых сразу же взяли в плен и ещё один американский военный наблюдатель, здоровенный негр с таким же негритоским именем Боб. Он в это время сидел на очке в туалете, поэтому, услышав шум и стрельбу, затаился там. Террористам, помимо захвата заложников, по всей видимости была дана команда устроить небольшой погром что и было торопливо сделано в течение нескольких минут, после чего они быстро улетучились, а несчастный и перепуганный до смерти Боб так и остался сидеть в туалете и даже не открыл его, когда в здание миссии собрались остальные сотрудники и появилась полиция. Его ещё минут десять уговаривали выйти и убеждали, что террористы давно исчезли.
Крис, правда, тактично умолчал о трусливом поведении негра после отбытия террористов, об этом мне рассказали позже. Но после рассказа он включил видик и мы немного повеселились. Камера наблюдения была установлена в углу помещения и зафиксировала момент, когда туда ворвались два террориста. Сходу скинули несколько компьютеров со столов. Один из них стал прикладом крушить стекло в дверцах шкафов, а второй выдернул из телевизора шнуры и, схватив видик, швырнул его через шторы в окно. Тут же отвернулся, посчитав, что видик благополучно разобьёт окно и, вылетев на улицу, рассыпится на мелкие разноцветные детали от удара об асфальт. Но видик, на мгновение исчезнув из поля зрения камеры, вдруг вылетел из штор обратно и с силой ударил террориста в затылок, отчего тот выронил автомат из рук. Изумлённый и ошарашенный ударом, боевик несколько секунд рассматривал лежащий на полу аппарат, затем схватил его с пола и изо всех сил запустил им опять в шторы окна. Снова исчезнувший из вида видик, мгновенно вернулся обратно и уже ударил террориста в лицо, разбив ему нос и губы, откуда мигом хлынула кровь, заливая одежду даже через руки, которыми он машинально закрыл раны. Второй террорист, услышав шум, обернулся и, увидев окровавленного напарника, мгновенно оттолкнул его в сторону и открыл огонь по шторам, которые закрывали окно, тут же переместился за стол и стал ожидать, когда из-за штор выпадет убитый напавший на его подельника. Но секунды бежали, из-за штор никто не выпадывал и террорист осторожно вылез из укрытия. Мелкими шагами, на цыпочках приблизился к шторе, напрягся и отдёрнул плотную ткань в сторону. После чего удручённо опустил автомат и стал резко что-то выговаривать пострадавшему, после чего они убежали вниз…
– Не понял? Борис Геннадьевич, ты то сам понял – Что там происходит? – Дорофеев и я были удивлены, но после того как Крис молча встал и театрально отдёрнул плотную штору, мы рассмеялись. На окнах были закреплены противогранатные металлические сетки, которые и отбрасывали назад видик. Англичанин хотел показать и остальные фрагменты захвата, но к нам поднялся Райнхард Холингер и мы пошли совещаться на первый этаж, где расселись вокруг стола в большом помещении, квадратных метров так на 80, с барной стойкой, с большим домашним кинотеатром, спутниковым телефоном и другими прибамбасами, говорящими об качественном и глубоком отдыхе сотрудников ООН. Сзади полированной барной стойки вся стена была в полках, на кото