– Хм… Как, как…? Сначала надо российское гражданство получить, да русский язык выучить не мешает…
– Да я им тоже также говорил. Но и всё-таки им завидно…
Я был согласен со своим подчинённым. Как правило, наши военнослужащие перемещались по городу и всей Зоне Безопасности на БТРах, удобно расположившись на броне. И вид мчавшегося по улицам мощного БТРа с сидевшими на броне экипированными и вооружёнными здоровяками, весёлыми солдатами-миротворцами был лучшим пропагандистким, рекламным роликом о Российской армии и самой России.
Во время моего отсутствия солдаты-разведчики, проводя занятие около нашего расположения, наткнулись на двух грузинских спецназовцев, которые из укрытия наблюдали за нашей базой. Вспугнутые, грузины поспешно убежали, а наши не стали их преследовать.
А поздно вечером мне с Сухуми позвонил генерал Суконный и спросил – Как обстановка и сколько спецназовцев вышли из Зоны Безопасности? И сколько единиц бронетехники?
Я доложил, после чего Суконный, перейдя уже на неофициальный тон, сказал: – Боря, только между нами. Если тебя будут спрашивать – Сколько БТР вышло? Скажи, что вышли из Зоны все… Ты меня понял?
– Понял, только я не понял – Зачем это надо делать?
– Боря, а тебе и не надо ничего понимать… Это наши генеральские игры. Тебе понятно, Копытов?
– А если Командующий спросит, что мне отвечать?
– Боря, слишком много вопросов. В конце концов ты мой подчинённый и выполняй мои указания, а то ведь у нас с тобой отношения могут очень быстро испортиться. Теперь-то тебе всё понятно?
– Да мне всё понятно. Только если обман вскроется, то у меня всё равно отношения с Командующим испортятся….
– Товарищ майор, много болтаете. Выполняйте приказ. – На противоположном конце послышались короткие гудки, а я грязно выругался. Через пять минут также заматерился и полковник Дорофеев, услышав мой рассказ.
– Значит так действуем: спросит Командующий напрямую о бронетехнике – доложим, как есть. Не спросит – сами молчим. Но надо усилить давление на грузин, чтобы они побыстрее выводили бронетехнику. Борис Геннадьевич, рой рогом землю, но завтра, «кровь из носу», найди остальные БТРы.
На следующий день, сразу же после завтрака, я взял бинокль и на ГАЗ-66 выехал из расположения. Поколесив по грязным, окраинным улицам Зугдиди, выехал к полю, противоположный край которого упирался в расположение Зугдидского батальона ВВ. Оставив автомобиль за домами, я полазил в зарослях густых кустов, выбрал удобную позицию, с которой парк техники батальона был как на ладони и остался довольный выбором. Сходил к домам и скрытно выгнал на выбранное, укрытое ветками и небольшими деревьями, место автомобиль, где удобно устроился в кабине и стал терпеливо ждать, изредка вскидывая к глазам бинокль. Водитель, по имени Айдар, пытался тоже добросовестно наблюдать, но вскоре задремал, а потом «свалился» в крепкий солдатский сон. Через два часа ожидания, терпение моё было вознаграждено. Парк постепенно заполнился грузинскими солдатами и офицерами, распахнулись ворота боксов, откуда стала выезжать автомобильная техника. А ещё через пятнадцать минут выехали один за другим и три БТР, на одном из которых была установленная спаренная 23 мм зенитная установка. А большего мне и не надо было.
Разбудив Айдара, я помчался в миссию ООН, где слил Холингеру всю информацию по бронетехнике. Слил ему ещё кое-какую информацию о прокуратуре в изгнании, при этом достаточно хорошо сгустив краски, после чего накрученный мною Холингер, как ужаленный в задницу умчался по силовикам – требовать, настаивать, надавливать авторитетом ООН, грозить международными карами…
Впрочем, меня уже такие детали не интересовали, мне было больше интересно как пройдёт вечер отдыха у ООНовцев.
Ровно в 19 часов Дорофеев и я переступили порог миссии и оказались в помещении для отдыха. За барной стойкой командовал уже знакомый мне швейцарец Патрик, который шустро плесканул в два бокала холодной водки «Абсолют», разбавил её газированным апельсиновым напитком и сунул бокалы нам в руки. Я осторожно попробовал алкогольный напиток и остался доволен ощущениями. Вкус водки и её резкость были несколько ослаблены соком и естественно отдавали вкусом апельсина. Уже смело, сделав второй глоток, с любопытством огляделся по сторонам. В помещение пока было малолюдно. По кожаным диванам вдоль дальней стены в разных позах с такими же бокалами в руках сидели восемь ООНовцев, беседуя между собой. Чуть ближе ко мне, напротив домашнего кинотеатра расположились два шведа и норвежец, которые щелкая пультом переключали телевизор со шведского канала на норвежский и обратно. Слева от меня, также на диванах, расположилась группа грузинских девушек, которых пригласили на вечер. Они робко сидели, в напряжённых позах и с завистью наблюдали за своей подругой. Высокая, стройная, красивая грузинка, с пышной грудью непринуждённо сидела рядом с египетским майором Махмудом и влюблёнными глазами смотрела на своего избранника. Египтянин Махмуд – жгучий красавец мужчина, играя иссиня чёрными бровями и ощущая на себе взгляды влюблённой подруги и других девушек, солидно беседовал с турком ООНовцем. Одного взгляда на лучащуюся от любви молодую женщину, хватало понять, что в будущем, если она всё-таки станет его женой, она будет прощать ему всё – бесконечные измены, терпеть все выходки мужа-мусульманина, нелюбовь его родных, высокомерие арабских мужчин к женщине и многие, многие другие отрицательные моменты жены мусульманина в мусульманской стране. Но это будет потом, а сейчас она млела от того, что сидит рядом с ним.
Я критически взглянул на остальных молодых женщин, явно владеющие английским языком. Честно говоря, все они были в той или иной мере красивы и имели неплохие шансы, чего уж тут скрывать, стать жёнами любого холостого офицера ООНовца. Из строя красавиц резко выделялась только одна: толстая, именно толстая, а не полная, молодая грузинка. Толстое туловище на коротких ногах, банальная причёска каре, большие груди и круглое лицо довершало довольно корявый образ.
Я ухмыльнулся и сделал большой глоток из бокала – Вот чего ей делать здесь? Даже шансов переспать с кем-то у неё тут нет….
Спокойно прикончил содержимое бокала и протянул его для повторной порции Патрику, куда тот щедрой и пока ещё твёрдой рукой налил «огненной воды». Время шло, зал постепенно наполнялся офицерами, обстановка становилась всё более и более раскрепощённой. Выпив очередной, третий или четвёртый бокал алкогольного коктейля, я переходил от группы к группе общающихся между собой ООНовцев, знакомился с ними и посредством немецкого и испанского языков, которыми на разговорном уровне владел неплохо, общался с военными наблюдателями. Перед вечером мне Дорофеев сказал: – Борис Геннадьевич, сегодня информацию не пытайся качать. Смотри, знакомься, приглядывайся, входи в образ «рубахи-парня», который мы с тобой обсуждали в первые дни…
Вот я и входил. Заиграла музыка и хорошо подогретые ООНовцы, расхватали женщин и стали вальсировать, обнимая их за талии. Я же, активно общаясь с обер-лейтенантом Вебером, командиром танковой роты Бундесвера, о которой он сейчас рассказывал мне, через его плечо искоса поглядывал на толстую и некрасивую грузинку, которая одиноко сидела в углу дивана и также потягивала коктейль из бокала.
– Жалко девку, – мелькнула мысль, – всех приглашают, а ведь на неё так и никто ни посмотрит…
С шумом и гамом в помещении появился капитально поддатый Крис, которого все встретили радостными криками, а Холингер недовольно поморщился. Глава миссии недавно вернулся от силовиков и сейчас рассказывал Дорофееву и мне, что после давления, которое он, Холингер, оказал на них, силовики пообещали в ближайшие дни вывести три БТРа с батальона ВВ за пределы Зоны, но в свою очередь попросили на несколько дней оставить для обороны зданий силовых структур два БРДМа. Один будет стоять во дворе краевой полиции, а второй во дворе городской полиции и краевого МГБ.
– Ладно, бог с ними – пусть стоят. Мы их потом выведем, – подвёл итог австрийский подполковник.
– Надо помочь бабе. – Сделав пару больших глотков из бокала, я решительно направился к стайке разгорячённых грузинских девушек, присевших на диван после танца и пригласил, под удивлёнными взглядами присутствующих, толстую грузинку на очередной танец. Вывел на середину и, обняв её за объёмную талию, мы начали медленно вальсировать. Я уже был хорошо подогретый, как оказалось грузинка тоже и она, благодарная за приглашение, сильно прижалась ко мне большой и мягкой грудью. Мы молча топтались на середине зала, я сначала попытался с ней заговорить, но она оказывается на русском языке разговаривала хуже чем на английском и только сумела назвать своё имя – Лора. Я давно обратил внимание, что если кто постарше ещё неплохо говорили по-русски, то молодое поколение грузин почти совсем не знало русского языка. А ведь прошло всего восемь лет, как развалился Советский Союз. В Абхазии ситуация со знанием русского языка совершенно другая. Абхазы тянулись к России и даже если они общались между собой на своём родном языке, то при приближении русского миротворца они переходили сразу же на русский язык, как бы подчёркивая своё уважение к нам – представителям русского народа.
Закончился танец и я церемонно раскланялся с благодарной грузинкой и отвёл её к дивану, считая, что после меня её начнут приглашать и другие. В помещении, несмотря на приоткрытые окна, было душно и я с удовольствием залпом хлопнул поданный мне бокал с холодным коктейлем.
Дорофеев в углу оживлённо беседовал с Холингером и оба, отбросив чопорность и важность, активно прикладывались к бокалам и были уже навеселе. Навеселе и хорошо навеселе были все: встрёпанный Патрик, с перекосившимися очками на красном, потном лице, бросив свои обязанности бармена и тяжело облокотившись на барную стойку, через такого же выпившего переводчика Георгия пьяно рассказывал, как он в очередном десятидневном отпуске, через неделю, поедет в Ташкент и там оторвётся по женской части…, но только с узбечками….