Мы обсудили ещё некоторые моменты, совместных действий, после чего я встал из-за стола и направился к двери, но потом вернулся и сел обратно за стол.
– Товарищ полковник, хочу ещё один смешной эпизод рассказать о моём друге Сергее Запьянкове. Вся дивизия смеялась.
– Ну, ну…
– Как я рассказывал несколько минут тому назад, Серёга был командиром разведывательной роты в нашей дивизии. И как всякие разведчики, солдаты у него в роте занимались рукопашкой, карате и разными другими эффектными приёмчиками. Идёт как-то раз Запьянков по своему расположению, а в спорт уголке в это время бойцы поспорили, что сейчас один из них ударом ребра ладони сломает деревянную ручку швабры. Двое стоят, держат швабру, а третий раз за разом бьёт по ней и ни как не может сломать. Тут Серёга подходит, посмотрел на это блядство и говорит: – Эх вы, пионеры, смотрите как сейчас командир роты одним ударом сломает деревяшку.
Размахивает и хрясь по ручке швабры. И…, ломает. Только себе руку, а ручка целенькая. Запьянков, конечно, после этого идёт в санчасть, там ему накладывают гипс, выписывают освобождение от службы и он шурует в штаб батальона, подписывать у командира батальона рапорт на освобождение, а навстречу бежит посыльный.
– Товарищ старший лейтенант распишитесь. Вы заступаете завтра дежурным по батальону.
– Солдат, ты чего не видишь что ли? Рука в гипсе…
– Товарищ старший лейтенант, не знаю…. С начальником штаба решайте…
– Ладно, пошли боец. Сейчас я у командира батальона всё решу.
В кабинете у командира батальона, Сергей кладёт на стол рапорт: – Вот, товарищ подполковник, освобождение от служебных обязанностей на две недели… А то тут ещё дежурным по батальону собираются поставить.
Командир батальона откинулся на спинку стула и критически оглядел своего командира роты, потом щелчком пальцев отослал бумагу в корзину с мусором.
– Запьянков, если бы ты ударом руки сломал эту сраную ручку и при этом сломал себе руку, я бы тебе рапорт на освобождение всё равно бы подписал. Но ты, командир разведывательной роты, деревяшку не сумел сломать. Позорище. Так что идите, товарищ старший лейтенант, и несите службу.
– Так…, Товарищ подполковник, у меня же правая рука сломана… Как же я, если что случится, с пистолета стрелять буду?
– Запьянков…., ты же разведчик!!!! И обязан уметь стрелять и с левой руки. Если не умеешь, тогда товарищ старший лейтенант, пизд…..те в пехоту мотострелками командовать…
Так он, товарищ полковник, и не дал ему освобождение и Запьянков со сломанной рукой тащил службу…..
…. Так…, постепенно я влился в обстановку в своей Зоне безопасности. В один из последующих дней в компании сапёра Тетенова, особиста Андрея проскочил с проверкой по блок-постам в районе Ингури ГЭС. День бы пасмурный, моросил дождь, но это нам не помешало. Я на Ингури ГЭС был в первый раз и плотина меня здорово впечатлила. Её размеры и высота. Единственно что удивило – это отсутствие какой-либо охраны, такого важного стратегического объекта, что я и озвучил: – Чёрт побери, если взорвать хотя бы часть плотины, остальная под напором воды просто разрушиться и все деревни что стоят вдоль реки Ингури будут запросто сметены в Чёрное море. Да и Зугдиди достанется не хило, хотя город и стоит в стороне…, – на что особист Андрей махнул рукой.
– Не заморачивайся. Грузины договорились с Абхазами, что в двадцати километровой зоне не вести никаких боевых действий и что сама плотина для всех них, как партизан, так и диверсантов является ТАБУ. Рвани сейчас эту плотину – обе стороны будут иметь катастрофические экономические последствия. Поэтому ни какой стороне просто не выгодно что-то предпринимать. Враз останутся вообще без электричества.
* * *
Территория блок-поста №201 и вокруг него была заполнена до отказа. За ограждением поста рядами стояли военные автомобили всех марок, среди которых резко выделялись белые, бронированные машины ООНовцев. Отдельной и разнообразной кучей автомобильного старья и в стороне стояли автомобили милиции Гальского района, где суетился здоровый абхаз в ментовской капитанской форме. Это был начальник милиции Бейя-Бейсик. Он ставил своим подчинённым задачи и те, растянувшись редкой цепочкой, ограждали скопище автомобилей от густых и колючих зарослей, тянувшихся от поста и вверх в гору. Чуть в стороне, у замызганной будки, с гордой и звучной надписью «Таможня», группировались абхазские пограничники с таможенниками. Ну, те просто стояли и глазели на происходящее и на только что прилетевший вертолёт русских миротворцев, откуда молодцевато выскочил генерал Суконный с остальными замами Командующего и сразу же удалились на территорию поста.
Тут тоже было весело. Многочисленный военный люд всех мастей, должностей и воинских званий кучковался группами по интересам, по задачам, которые надо решать именно сейчас, по принадлежностям каждого к своим армиям и организациям. Если сейчас посчитать, сколько здесь находится представителей разных армий, то можно запросто сбиться со счёта. Я попытался посчитать и сбился на числе в одиннадцать представителей одиннадцати иностранных армий. Понятное и логичное присутствие здесь русских, абхазских и грузинских военных. С генералом Суконным сразу стал общаться его коллега генерал Харун, бангладешец, глава миссии ООН в Абхазии. Тут же стоял австрийский подполковник Холингер, глава миссии ООН в Зугдиди. Неприменный на всех встречах швейцарский капитан Патрик, обер-лейтенант Вебер, зам Холингера английский майор Крис. Было ещё несколько разных ООНовских военных, но я их ещё не знал. Сегодня была среда и на 201 блок-посту проходила еженедельная встреча Абхазов, Грузин, Российских миротворцев и миссий военных наблюдателей ООН, где обсуждались самые различные вопросы политического и военного характера, стоявшие в ключе острых взаимоотношений и противостояний между Абхазией и Грузией.
Сами переговоры проходили в узком кругу, в специально оборудованном помещении в здании блок-поста. Это, как правило: Командующий миротворцев со своими замами, глава миссии ООН в Абхазии с замом, глава миссии ООН в Зугдиди, главный военный наблюдатель от Грузии полковник Ошкерелия и представитель министерства иностранных дел Грузии. А также начальники Южной и Северной Зон Безопасности. Это было человек двенадцать-пятнадцать, а все остальные, не участвующие в переговорах, нужны были как специалисты по той или иной информации, которая может понадобиться немедленно в ходе переговоров.
Роль начальника штаба Южной Зоны Безопасности в этом плане сводилась к написанию накануне развед. донесения за прошедшую неделю, где я расписывал военную, общественно-политическую обстановку в Зоне Безопасности. Должен изложить ситуацию в криминальном мире и экономическую составляющую (сколько новых рабочих мест открыто за неделю в городе Зугдиди, сколько в среднем получают зарплату работающие, каков уровень безработицы и много чего другого, а также какие настроения и веяния на местном политическом горизонте). Не должен забывать освещать внутреннюю ситуацию среди абхазских беженцах и структурах, которые бежали из Абхазии в Грузию. Короче до фига чего должен был вбить в это донесение. Ну и когда Дорофеев уезжает на встречу – оставался на базе и рулил оттуда обстановкой.
Поэтому был удивлён, когда полковник Дорофеев сказал, что я еду с ним.
– Посмотришь там, вникнешь в атмосферу…. Вообще полезно будет тебе там потусоваться и посмотреть на всё это со стороны.
Но моё знакомство с обстановкой на встрече изнутри было быстро прекращено. Генерал Суконный повелительным взмахом руки подозвал к себе.
– Боря, помнишь, как мы месяц тому назад прилетали к вам на базу на вертолёте? С нами там молодая девка летела с Абхазии….
– Так точно, помню. – Тогда действительно с нами летела красивая, молодая абхазка. Как я помню нам Суконный объяснил, она летела в отпуск и он ей оказал любезность. Хотя мы скабрезно похмыкали про себя…. И мысленно обсосали со всех сторон эту любезность.
– Вот и хорошо. Берёшь сейчас УАЗик и едешь к себе на базу. Она тебя там уже ждёт. Везёшь её сюда и на вертолёт. С нами отсюда улетит. Понял?
– Так точно, товарищ генерал-майор. Полковник Дорофеев знает об этом?
– Ты езжай, я ему сам скажу…
Зная Суконного, я всё-таки подошёл к своему начальнику и доложил о полученной задаче, на что Дорофеев болезненно поморщился и махнул рукой: – Ладно, езжай….
Молодая женщина стояла перед воротами базы у груды вещей и терпеливо ждала. Я подъехал, быстро загрузились и поехали обратно. Поездка туда и обратно заняла чуть больше часа. К этому времени переговоры благополучно завершились и все участвующие первые лица стали разъезжаться. Только проехал мост через Ингури, как навстречу мне попались наши ООНовцы, а когда вылез из УАЗика, с территории блок-поста выехали абхазские ООНовцы. Наш вертолёт к этому времени уже раскручивал винты, а генерал Суконный отдавал последние распоряжения Дорофееву и Володе Буйнову, который оставался в нашей Зоне для каких-то левых генеральских задач.
Доложил генералу, что привёз женщину и тот кивнул на вертолёт: – Грузи её туда….
Пока её высаживал из машины и выгружал многочисленные вещи, генерал со своими офицерами сели в вертолёт и ждали только абхазку. Под сильным натиском воздуха от крутящихся винтов, я мигом перетащил и закинул вещи в винтокрылую машину и помог молодой женщине залезть вовнутрь. Махнул рукой и техник сразу же убрал лестницу и захлопнул дверцу. Отскочил в сторону, придерживая рукой кепку на голове, двигатели вертолёта сильно заревели, набирая обороты, чтобы оторваться от земли и в этот момент обратил внимание на сильную суету в небольшой толпе абхазских милиционеров, где что-то орал на своих начальник милиции. Потом он сорвался с места и ринулся к подымающемуся вертолёту и решительно замахал руками, требуя, чтобы вертолёт приземлился обратно. Поняв, что вертолёт начал опускаться он метнулся ко мне.
– Ты, кого туда посадил? – Агрессивно выпалил вопрос капитан.