В таком духе я поработал с начальником поста ещё минут пятнадцать и приказал построить весь личный состав. Вывел из строя командира отделения, похвалил и объявил ему благодарность за чистоту и порядок на территории блок-поста, а потом примерно в том же духе что и с лейтенантом Коркиным провёл занятие по разведке и указал на особенности несения службы именно на их посту. После чего уехал на 306 блок-пост.
У входа блок-поста, пригретый ярким и тёплым весенним солнцем, безмятежно спал в грязной, засаленной форме боец. Солдат до того крепко заснул, что даже не слышал, как почти вплотную к нему подъехал БТР. Я не спеша слез с машины, постоял около спящего часового, потом нагнулся и лёгкими касаниями пальцев вытащил у него из подсумка магазин, а второй отстегнул от автомата, после чего слегка пнул его под жопу.
– Солдат, проснись – замёрзнешь…
Боец вскочил и ошалело захлопал сонными глазами и, увидев перед собой своих – начальника штаба, растерянно залепетал: – Товарищ майор, не спал я….. Точно не спал…. Задумался…
На территории блок-поста, куда я зашёл, также царила безмятежность и спокойствие. Трое солдат спали в тени земляного вала, тянувшегося вокруг блок-поста, из палатки начальника поста доносились громкие голоса и явно нетрезвые. В солдатской палатке бардак, плохо заправленные кровати, одна из них белея серыми простынями вообще не заправлена. Над грязными и немытыми котелками, весело и дружно роясь, спаривались жирные, зелёные мухи.
Так, часовой и трое спящих, двое в касках на насыпи железной дороги дежурят. Хоть они бодрствуют. А где же ещё четверо? Ага, вот они – двое, блин тоже спят… Что за сонное царство? Хорошо, а двое ещё где?
Я поднялся на вал около БТРа, пулемёты которого смотрели на противоположный берег Ингури, на абхазскую сторону и сразу же увидел последних двух солдат, которые раздевшись по пояс, спокойно стирались в ста пятидесяти метрах от блок-поста.
В палатке начальника блок-поста царил такой же бедлам, что и на всём остальном посту. Грузинский военный наблюдатель, старший лейтенант тридцати пяти лет, плотного телосложения, потный и красный, сидел боком ко мне и что-то возбуждённо и громко доказывал старшему лейтенанту Стрелкину, который с бокалом вина в руке сидел на своей кровати у столика, заставленного бутылками из-под вина и закуской. Оба даже не обратили внимание на меня, лишь через секунд пятнадцать, почувствовав, что кто то зашёл в палатку, Стрелкин рявкнул: – Ну-ка быстро вышел отсюда солдат….
Я спокойно достал из кобуры пистолет, передёрнул затвор и выстрелил в стеклянный фонарь над столом, засыпав осколками стекла закуску, после чего ткнул ствол в затылок Стрелкина. У старшего лейтенанта выпал из рук бокал, а грузинский военный наблюдатель было вскинулся с кровати, но увидев, как я направил на него пистолет, рухнул обратно на кровать.
За холщовыми стенками палатки слышался топот метавшихся солдат и бестолковые крики: – Кто стрелял? Кто стрелял? Где…? Петька, Петька, вы что-нибудь видели..? Да это у взводника в палатке стрельнули…. Да, майор, какой–то приехал и к нам зашёл… А, ты долб….б, чё спал что ли..? – Послышался удар хорошей оплеухи, после чего, кто то снаружи пискнул чуть ли не детским голосом – Тревога…. В ружьё…
– Стрелкин, ты хоть понимаешь, что я диверсант и ты уже убит, и убит твой собутыльник….
Старший лейтенант медленно повернулся и, увидев начальника штаба группировки, тихо произнёс: – Товарищ майор, ладно – я убит, он убит, но вам отсюда живым ведь не выйти… С насыпи срежут из автоматов….
– Стрелкин, ты что дурак? Смотри…., – я поднял пистолет и дважды выстрелил в потолок палатки, – после чего за стенами палатки мгновенно наступила тишина. Мы тоже затаили дыхание, а через тридцать секунд послышался неуверенный голос.
– Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант…., у вас всё в порядке? – Я показал Стрелкину и грузину кулак, мол молчите, опять послышалось, – товарищ старший лейтенант, вы хоть живой?
– Старлей, я сейчас выкидываю из палатки гранату, потом вторую и всех их там ложу, потому что они как бараны напротив входа столпились. Потом через пыль и дым в несколько прыжков ухожу под защиту твоего БТРа, прыжок через вал и вдоль него под железнодорожный мост и хрен твоя дежурная смена меня возьмёт…. Они просто не успеют даже разглядеть в пыли дыму, да и из-за растерянности – Кто это из палатки выскочил? Начальник блок-поста Стрелкин или кто-то другой…?
Через пять минут все военнослужащие, кроме двух наблюдателей на верху насыпи, были построены перед палаткой Стрелкина и я остался недоволен увиденным. Форма и обувь у всех была грязная, подворотнички у половины отсутствовали, а если и были то трёхдневной давности, чёрными от грязи и пота. Сразу выдернул из строя командира отделения и завёл его в
бойцовскую палатку и отругал там за бардак и немытые котелки. Да и за мух тоже…. Вывел из строя двоих, которые стирали обмундирование за пределами блок-поста – похвалил их за желание иметь чистую форму и тут же опять отругал сержанта за то, что данные бойцы стирали форму и никто из состава блок-поста их не прикрывал.
– Товарищ майор, как это никто не прикрывал? Вон наблюдатели на насыпи их и прикрывали, – обиженно прогудел сержант.
– Помолчите, товарищ сержант, а то я вас сейчас очень обижу. Часовой до того крепко спал, что у него только автомат не забрал, – я швырнул под ноги командира отделения магазины с патронами часового, – мой БТР, как из Шамгоны выехал четыреста метров открытого пространства проехал и никто командиру взвода не доложил, что проверяющий едет. Вот и грош цена вашим наблюдателям.
Я повернулся к командиру взвода: – Значит так, завтра приезжаю сюда снова. Во сколько говорить не буду. На посту должен быть порядок, все чистые, все знают свои задачи. Я проверю. Докладывать вашему командиру батальона о сегодняшних недостатков не буду, иначе тут же к вам приедут с батальона и наведут вам тут «морской» порядок, а я хочу посмотреть, как вы сами это организуете. Всё, разойдись, а ты Стрелкин пошли со мной…
Мы поднялись на насыпь и остановились внутри укрытия из массивных бетонных блоков с амбразурами во все четыре стороны. Само укрепление располагалось на рельсах и перекрывало вход на полуразрушенный и взорванный по середине длинный железнодорожный мост, противоположный край которого выходил на Абхазский берег. Внутри укрепления был сосредоточен небольшой запас патронов, на столе стоял пулемёт ПК, глядевший стволом через амбразуру в глубину железнодорожного моста.
– Ну что бойцы, хоть знаете, чем этот мост известен?
Двое солдат-наблюдателей в касках переглянулись между собой и неуверенно пожали плечами, а я повернулся к командиру взвода: – Ну а ты, старший лейтенант, знаешь?
– Знаю…, – нехотя произнёс молодой офицер.
– Чего тогда своим подчинённым не расскажешь? – Стрелкин неопределённо пожал плечами.
– Хорошо, тогда я расскажу. В принципе, ничего знаменитого в этом мосту и нет, кроме того, что этот мост оборонял небезизвестный чеченский бандюга Шамиль Басаев со своим батальоном – он его и взорвал. По крайней мере, так рассказывают грузины. А насколько правда – неизвестно.
Пообщавшись с солдатами, мы с командиром взвода двинулись по остаткам железнодорожных путей к середине моста, где взорванный пролёт обрушился в Ингури. Сам настил проходил на высоте где-то четвёртого-пятого этажей и как таковой на настоящий момент отсутствовал. Отсутствовали в подавляющем большинстве и шпалы, которые были распилены местным населением скорее всего на дрова. Поэтому рельсы проходили как бы в пустоте и приходилось опасно балансировать над каменистым берегом пролегающим где-то далеко внизу. Но местные жители ежедневно ходили по этому пути с того берега и обратно, да ещё с тяжелой ношей, неся на Абхазский берег продукты и товары, которые у них там отсутствовали. Перепрыгивая через широкие провалы, идя по рельсу, балансируя руками, осторожно ступая по оставшимся немногочисленным хлипким шпалам, мы наконец-то добрались до взорванного участка. Здесь нужно было ещё спускаться почти до воды по шаткой деревянной лестнице, метров двадцать идти, перепрыгивая и огибая скрученные мощным взрывом металлические конструкции, а затем вновь по ненадёжной с виду лестнице подниматься на остатки моста и идти к близкому берегу. Мы дальше не пошли. С нашего места было видно, как человек десять, на Абхазском берегу, из международной организации по разминированию, в серых комбинезонах, работали на старом минном поле, где уже из земли торчало до десятка красных флажков, на месте обнаружения мин.
Постояв минут десять и задав несколько вопросов, я поставил Стрелкину задачи на разведку в зоне, подконтрольной его посту. Мне было интересно – Сколько человек ежедневно пересекало мост? Сколько женщин и сколько мужчин? Их возраст? Что они несут на грузинский берег и что несут обратно?
– Стрелкин, если ещё раз я застану тебя даже с запахом – не обессудь… Поэтому давай налаживай службу и если в ближайшие дни, недели всё будет нормально, то забуду этот инцидент.
На следующий день снова заехал к Стрелкину. Осмотрев блок-пост, постиранных и приведённых в порядок солдат, остался доволен и после чего уехал на 307 блок-пост, где тоже поставил задачу на разведку. Но здесь меня интересовали только машины наших силовиков. Как часто они выезжают из Зоны Безопасности, марки машин, номера, сколько выехало и сколько заехало? Как себя ведут при проезде через блок-пост? Смотрят равнодушно или же проявляют интерес?
– Ну, товарищ майор, вы и задачу поставили? Как так сразу всё охватить, а потом ещё и записать. К сожалению не получится у бойцов…, – высказал сомнение начальник блок-поста.
– Понятно, товарищ старший лейтенант, опыта у тебя нет и сейчас в две минуты объясню, как это простенько и эффективно делается. У тебя на посту у шлагбаума несут службу трое человек. Вот и определи: подъезжает машина. Сержант, к примеру, запоминает номер и марку машины. Второй считает – сколько там сидит. Если возможно яркие, запоминающие приметы – рыжий, со шрамом на лице…, ну короче чем выделяется. А третий отслеживает поведение. Всё очень просто, если хорошо подумать. Давай…, дай мне эти сведения….