Крупным планом телевизионный оператор снимал наш ЗИЛ-131, стоявший несколько в стороне от толпы, особое внимание уделяя подполковнику Сабурову, который с трудом прорвался к машине и сейчас устроившись в кабине что-то орал водителю, периодически прикладываясь к десятилитровой канистре с вином. Автомобиль двинулся с места, резво развернулся на асфальте и, медленно набирая скорость, поехал в сторону блок-поста. Получилось так, как будто движение нашего автомобиля послужило неким сигналом и огромная толпа грузин почти бегом ринулась за машиной миротворцев. В этот момент картинка сменилась и теперь снимала другая камера с противоположной стороны дороги и на телевизионном экране опять красовался взбудораженный Сабуров, который открыл дверцу кабины, опасно вылез на подножку и смотрел назад, продолжая держать канистру с вином в правой руке. Мы залились новым приступом смеха и я схватил со стола Моторолу.
– «Неман», «Неман». Приём! Ответь «Леснику»
Услышав Сабурова, я снова засмеялся: – «Неман» перестаньте квасить в прямом эфире и уберите из кадра канистру с вином. А то сейчас на экране телевизора главные герои Ты и Канистра с вином. Канистра с вином и Ты. И один только сюжет – Как ты взволновано пьёшь вино из горла канистры…. Приём!
Сконфуженный голос начальника связи пробормотал – Понял – и связь прекратилась. А она нам была и не нужна, всё что происходило было хорошо видно по телевизору. ЗИЛ-131 нырнул под поднятым шлагбаумом и съехал вниз к палаткам. Шлагбаум опустился, а за ним в пяти метрах от него выстроился цепью весь личный состав, перекрыв всю дорогу. Успокаивало то, что начальник блок-поста действовал пока правильно и уверенно и нам оставалось только наблюдать за происходящим. Толпа подвалила к шлагбауму и остановилась, забурлив наткнувшись на хлипкое препятствие. Вроде бы можно напрочь свернуть покрашенную трубу и ломануться через мост на абхазскую сторону. Но решительный вид русских солдат, даже немногочисленных, останавливал, поэтому большая часть толпы нерешительно толкалась на асфальте, а другая стала стекать вниз к грунтовой дороге и потекла мимо развалин дальше к подножью моста. Здесь торжествующие демонстранты полезли по откосу вверх и тут же завязли и запутались в клубках тонкой, стальной проволоки малозаметного препятствия. Выдравшись из клубков проволоки, со следами солидола на брюках, демонстранты попробовали в другом месте выбраться к мосту в тылу блок-поста, но и здесь потерпев неудачу, разочарованно вернулись к митингующим у шлагбаума. Не вызывало сомнений то, что если бы эта часть демонстрантов сумело бы там подняться по откосу к мосту, то большая часть в рывке смяла бы наших военнослужащих и ушла в сторону абхазского берега. А дальнейшие события были бы довольно непредсказуемы: от расстрела толпы абхазской милицией уже на территории Абхазии… Дальше думать даже не хотелось. Но, потерпев неудачу на откосах дороги, толпу стали заводить перед самим блок-постом. Камера выхватывала то оратора, неистово машущего руками и показывающего на абхазский берег, то орущую и волнующую толпу, плакаты и транспаранты с провокационными лозунгами. Из телевизора доносились возгласы и призывы, которые несли общую тенденцию, типа – «Прорвёмся через посты и пойдём на Гали….». То безмолвную, но решительно настроенную шеренгу русских солдат, то улыбающихся и стоящих в сторонке полицейских. В самый критический момент, когда казалось, что толпа сейчас ринется вперёд – на солдат, на БТР, стоявший сбоку от шлагбаума, вскочил грузинский военный наблюдатель и стал решительно и энергично махать руками, с целью привлечь к себе внимание. Толпа придвинулась вперёд и даже притихла. Это был момент истины – Куда сейчас качнётся маятник???? Наступила гробовая тишина не только у нас в кабинете, но и там в телевизоре. Добившись тишины, военный наблюдатель оглядел притихшую толпу.
– Уважаемые, – прокричал в толпу военный наблюдатель, – Вы мешаете работе поста миротворческих сил. Они выполняют свои обязанности и ни в чём не виноваты. Прошу вас уйти отсюда.
Толпа сдержанно загудела, внутри её возникло некое движение, из нескольких мест послышались громкие крики и призывы на грузинском языке и толпа внезапно, как по какой-то команде развернулась и направилась в сторону грузинского полицейского поста, а у шлагбаума через пять минут осталось лишь 10-15 человек.
В принципе, на этом вся акция и закончилась. В три часа дня полковник Дорофеев уехал к губернатору края, узнать какие меры принимает губернатор для обеспечения нормальной работы 301 блок-поста. С абхазского берега на наш, под охраной десантников, переехал на БТРе генерал Суконный. Он пообщался с пикетчиками минут пятнадцать и уехал обратно. С 201 поста он связался со мной и сообщил: действительно, пикетчики сообщили о пикетировании нашего блок-поста до 19 марта и они не будут пропускать ни единой машины, в том числе и ООНовские, пока не будут приняты решения о выводе миротворческих сил с территории Грузии и именно Грузии, а не только Абхазии.
У губернатора полковник Дорофеев заявил устный протест по поводу бездействия полицейских на грузинском полицейском посту, и которые пропустили толпу к нашему блок-посту.
После губернатора мой начальник проехал на грузинский полицейский пост, где осталось только 6-8 человек, которые вытащили на середину дороги полицейскую будку, разожгли костёр и сидят там. С ними также находились парламентарий и журналист.
За ночь происшествий не случилось. Но у нас возникла проблема, как протаскивать колонны с Абхазии с ГСМ и продовольствием? По каким бродам и мостам и как на это посмотрит Абхазская и Грузинская сторона?
В одиннадцать часов к нам приехал Холингер, наш ООНовец Сергей Петриков и переводчица. Обменялись мнениями по сложившейся ситуации. В конце встречи начальник Зугдидских ООНовцев сообщил о принятом решении на верху – штабы ООН в Джвари и Кахати, в связи со сложной обстановкой, ликвидируются и ООНовцы оттуда переезжают в штаб Зугдидского сектора. То есть подтверждается версия, что ООНовцев потихоньку начинают выжимать. Когда мы закончили обсуждать общие насущные проблемы, Холингер замялся, но потом решился. Проблема была в следующем. После захвата и освобождения заложников, штаб ООН некоторое время охраняли наши разведчики и ООНовцы под их охраной чувствовали себя в безопасности. Но потом грузины настояли, чтобы охрану штаба ООН взяли военнослужащие батальона внутренних войск.
– Ну…, что это за солдаты? – Стал сокрушаться Холингер, – хлюпики, маленькие, не то что ваши солдаты. Нет у нас к ним доверия. Да ещё пригнали свой танк….
Мы скептически заулыбались, зная что танком они называли МТЛБ с приваренным к ним сверху ЗСУ-23У.
– Приехал танк и начал разворачиваться у наших ворот и сразу же от неумения свалил бетонный столб и оборвал электрические провода, обесточив всю улицу. Нам не нужна такая охрана и если мы договоримся о вашей охране, то мы сразу же откажемся от солдат внутренних войск.
Уже когда садился в машину, то передал приглашение на завтра на «отвальную» англичанина Криса, который уезжает по окончанию срока службы здесь.
Следующая ночь у нас прошла опять спокойно, а вот у «Северных» обстреляли блок-посты 3го МСБ. Была также стрельба из автоматов и гранатомётов в самом Гали. А с 8:00 наши разведчики взяли под свою охрану штаб ООН в Зугдиди.
Колонну с ГСМ для нас пустили вдоль границы по абхазскому берегу до нп. Дарчели, чтобы там, в районе блок-поста 308 пересечь границу под охраной БТР. Колонна прошла благополучно, но маршрут оказался довольно длинным и трудным. Да и рискованным. В довершение – там сильны были позиции партизан среди местного населения. И Дорофеев приказал капитану Тетенову найти другие пути протаскивания колонн.
Вечером мы с Дорофеевым приехали на отвальную к Крису. Перед выездом на мероприятие я задумался – Что подарить Крису на память? И после недолгого раздумья выбрал небольшой, симпатичный, металлический значок с надписью «ДМБ».
На пороге штаба нас встретил сам виновник торжества. Крис был слегка поддатый, возбуждённый и принял с некоторым недоумением мой подарок.
– Георгий, переводи, – обратился я к переводчику, – что этот значок носит тот, кто уезжает на малый дембель. Ещё объясни пожалуйста что такое малый дембель. Ты же знаешь.
Георгий всё перевёл и Крис понятливо закивал головой, нацепив на грудь значок, но по глазам было видно, что он ни черта не понял. Мы прошли в зал, где тут же окунулись в приподнятую атмосферу. Нам сразу сунули в руки по бокалу и завертелось празднество. Всё было весело, легко и непринуждённо. Произносились яркие и ёмкие спичи, на которые все смеялись, Крис в ответ тоже что-то говорил. Но самый прикол, который лично приготовил Крис, нас с Дорофеевым очень удивил. Фишка была в следующем. Он заморозил лёд в форме бутылки, потом распилил такую ледяную бутылку вдоль и в середине каждой бутылочной ледышки продолбил канавки. Вот теперь все ООНовцы встали в круг ритмично захлопали в ладоши, а под музыку в центр круга выскочил Крис, делая плавные танцевальные движения, выгнулся спиной назад. В круг выскочил швейцарец Патрик. В одной руке он держал половинку ледяной бутылки, горлышком направив в рот Крису и одновременно другой, проливая пятьдесят грамм виски по желобку в рот англичанина. Все иностранцы были в диком восторге от такого прикола. А, закончив такой простенький акробатический этюд, Крис выпрямился и с гордостью глянул на нас, типа – Во, как мы можем…
Мы с Дорофеевым переглянулись – Какая фигня!? Я схватил бокал и мигом плесканул туда двести грамм виски и за Дорофеевым вскочил в круг и в танцующем ритме стал лить по желобку виски в рот Дорофеева, который тоже танцевал на полусогнутых ногах. А когда это же проделал я, иностранцы только не визжали от восторга. Они пытались повторить и повторяли, но даже сто грамм так выпить не могли. Для них это была слишком большая доза.
Отвальная прошла хорошо и на следующий день Крис отбыл на родину. А уже под вечер приехал Тетенов и доложил, что он нашёл обходную дорогу для проводки колонн рядом со Старой крепости, но с другой стороны, невидимой с дороги. Уже в конце доклада, Тетенов добавил.