– Как фамилия? А твоя? Твоя…? – Я даже не вслушивался в то, что они мне отвечали и только посмотрел на группу зданий, куда они ткнули автоматом, показав, что они там расположились.
– Ну, всё…, молодцы. Прямо сейчас еду к губернатору и доложу про вас. – Мужики, вылупив глаза от изумления, наблюдали как я резво сел в кабину и расступились перед машиной. Прибавив ходу, мы смылись, а меня до самой базы трясло и лишь, когда остановились перед воротами, истерично рассмеялся: – Ну и рожи у них были – то ли им поставленную задачу выполнять или лучше отпустить, чтобы о них этот русский доложил лично губернатору. Только вот о чём докладывать….
На базе Дорофеева не было, но через полчаса он вышел на связь с 301 блок-поста, где отрабатывал информацию о желании встретится старейшинам Абхазии с руководителями демонстрации и по его просьбе связался с генералом Суконным. Тот ответил: вопрос встречи прорабатывается, но когда она произойдёт неизвестно.
А через час приехал и начальник. Он спокойно выслушал результаты моего расследования и посоветывал: – ты, Борис Геннадьевич, пока поутихни, но готовь солидную бумагу. Послезавтра назначена встреча Командующего с губернатором. Ну и я там тоже буду. Если будут наезжать тогда и пустим её в ход.
И 23 марта эта встреча состоялась. Встреча прошла хорошо и Командующий остался доволен. Сама встреча началась напряжённо и с обвинения в сторону миротворцев, причём упор делался на террористический акт на реке Ингури. Вот тут то и пригодился мой документ, составленный по результатам расследования с упоминанием грузинских спецназовцев, радиосеанса, номер машины, номера партий маршевых двигателей гранат и другие данные. А также там же передали им и сами маршевые двигатели.
Алексей Владимирович рассказывал, как интересно было наблюдать за переглядыванием губернатора с зам министра МГБ и другими руководителями силовых структур края, которые присутствовали при этом. Типа: – А вы что делали? Чем можете опровергнуть конкретные факты, предоставленные миротворцами.
После этого встреча и обсуждение насущных вопросов пошли в конструктивном русле. В конце переговоров зам министра МГБ предупредил миротворцев, что по их информации 31 марта – плюс-минус 5-3 дня на один из блок-постов будет совершено нападение с целью завладения оружием, боеприпасов и техникой.
Грузинские силовики считают, что это будут блок-посты №306, 310, 302. Но там всего с десяток автоматов и один БТР и если и будет нападение, то нам кажется, оно произойдёт на базовый лагерь Анаклия, где достаточное количество оружия, боеприпасов и техники.
Также зам министра МГБ попросил обратить внимание и на магазин «Реанимация» на нашей базе. Мы то думали, что грузины работают на МГБистов, но вполне возможно они ведут двойную игру и работают ещё и на террористов. Ну, это пусть работает особист.
В то время, когда проходила встреча в резиденции губернатора, на меня по связи вышел генерал Суконный, который в категорической форме потребовал снять разведчиков с охраны штаба ООН. Спорить я не стал, пообещал выполнить это немедленно, а сам по Мотороле связался с Дорофеевым, чтобы тот проинформировал Командующего. Но Командующий приказал ещё несколько дней охранять штаб, пока не будет принято принципиальное решение.
Надо сказать, что иные действия начальника штаба миротворческих сил наталкивает на вполне закономерные размышления – Суконный ведёт двойную игру и игра как бы не в ворота миротворцев. Но это игры генеральские и особиские и я туда не собираюсь соваться.
* * *
БТР последний раз фыркнул и заглох, остановившись на обочине дороги.
– Ну, чего там у тебя? – Бросил я вопрос во внутрь бронированной машины.
Водитель задрал в люк голову: – Товарищ майор, надо посмотреть… Не тянет чего-то и всё…. Минут двадцать…
– Хорошо, давай.
Я возвращался с базового лагеря в Анаклии, где был с проверкой. Туда ехали традиционным путём, но даже на БТРе с её четырьмя парами колёс, по разбитой асфальтовой дороге особо не разгонишься. Поэтому обратно поехали по другой, но хорошей дороге, даже немного выехав за пределы Зоны Безопасности. Но сейчас мы опять заехали в свою Зону и я успокоился. Не хотелось иметь лишних трений с грузинскими полицейскими. Но последние пять километров двигатель БТРа пырхал, фыркал и совсем не тянул. Я и сидевшие на броне разведчики сильно замёрзли, да и не удивительно. Температура была около нуля, пасмурное небо… Слава богу, без дождя, но лёгкий приземистый ветер, не давал расслабиться.
Разведчики встали на ноги на верху брони и стали подкалывать озабоченного водителя. Я тоже встал на ноги и огляделся. Мы остановились на краю большого, унылого поля с остатками редкого будылья от кукурузы, оставив сзади себя небольшую грузинскую деревню. Поглядел на шоссе в километре от нас, связывающие Сенаки с Зугдиди. Пять минут ходу до него, свернуть влево и через три километра упрёмся в шлагбаум 307 блок-поста.
Потом снова посмотрел на поле и на фигурку человека ковырявшейся в земле в полукилометре от дороги. Ну, ковыряется человек и что с того? Но было в нём что-то странное и из-за такого большого расстояния никак не мог рассмотреть – Что именно странное?
– Григорьев, – окликнул я разведчика со снайперской винтовкой, – глянь-ка в прицел. Что-то никак не пойму – Что там?
Разведчик вскинул снайперку и несколько секунд наблюдал, после чего рассмеялся: – Да он совсем голый копает лопатой…
– Да ну…, – удивился я и протянул руку за винтовкой, – холодрыга такая. Дай-ка посмотрю.
Действительно, на поле мужик копал яму, но не совсем голый – трусы и на ногах бесформенная обувь.
– Вы остаётесь здесь, а мы сходим туда, – я махнул рукой на поле, – если что, прикроете.
Спрыгнули на обочину и с трудом зашагали по мокрой земле к непонятному субъекту. Он тоже нас заметил и когда мы подошли метров на двадцать, замер с открытым от изумления ртом. Высокий, худой, скуластое лицо, туго обтянутое кожей, с голодным блеском глаз, голое тело, посиневшее от холода. Весь его измождённый вид лучше слов говорил о тяжелой и неприглядной жизни.
– Здорово, биджо, – ещё издалека поприветствовал я мужика, – ты чего так вырядился? Чай не лето на улице…
Мужик молча и напряжённо смотрел на нас, а потом в его лице что-то дрогнуло и он чуть ли не прошептал: – Вы что – Русские?
– Да. А что такое?
– И вы русская армия?
– Да, а что такое?
– Ёлки-палки…, – мужик пришёл в неописуемое возбуждение. Отбросив в сторону лопату, без сил опустился на холодную и мокрую землю и заплакал навзрыд, сквозь слёзы выкрикивая бессвязно, – дождался…, дождался…. Наконец-то дождался… Вы, когда Грузию захватили?
– Да мы тут с 94 года в Зугдиди…. Миротворцы мы. Ты сам-то – что ли русский?
– С Урала я, с Первоуральска….
– Оооо… земляк, а я с Екатеринбурга. Ты то, что тут делаешь?
– В рабах я… Уже пять лет как в рабах… Видишь, как эти суки грузины рабов держат. Голый, чтобы не убежал… Забери меня отсюда, земляк… Богом прошу…, Заберииии….
– Ууууу…, ну-ка давай вставай, сейчас поедем и раскатаем твоего хозяина, заодно и арестуем.
– Не…, нееее…., не…, не надо, – мужик живо вскочил на ноги и горячо запротестовал, – Забери меня отсюда… Просто забери, а потом с ними делай что хочешь.
– Ладно, пошли. Вот, Григорьев, гляди – когда ещё рабов освобождать придётся, – возмущённый до глубины души обратился я к такому же ошарашенному бойцу.
Мужик хватанул лопату в руки и почесал впереди нас к дороге.
– Ты лопату-то брось, – крикнул я ему в след и мужик остановился. Посмотрел на лопату и отрицательно замотал головой.
– Не…, меня ж потом за неё отлупят.
– Ни хера себе…. Григорьев, ты гляди, как рабство въелось. Мы его забираем, а он боится потерять лопату…
На базе Валеру, так он нам представился, сразу помыли в бане, одели, покормили и посадили перед собой. В кабинете у Дорофеева собрались чуть ли не все офицеры и во время рассказа несчастного русского мужика все изредка, но от души матерились в полголоса.
История была незамысловатой, по-русски безалаберной и дебильной, где присутствовала провинциальная простота и наивность, а также беспросветная покорность судьбе.
Жил Валера в городе Первоуральске, жил вместе с отцом и младшим братом. Мама умерла в начале девяностых. Валера работал на Новотрубном заводе, как и отец, младший брат, как и добрая половина мужского населения города. Жили сами по себе. Так уж получилось, что ни Валера, ни брат семьями не обзавелись. Не сказать, чтоб чересчур квасили, отчего могли шарахаться не притязательные невесты. Всё как обычно, но вдобавок ко всему и не блистали они чем-то мужским, что могло привлечь женское внимание. И как говориться – Не было бы счастья, так несчастье помогло. Умерла сестра отца, оставив в наследство однокомнатную квартиру. Туда и переехал их отец, оставив трёхкомнатную квартиру сыновьям. Хоть Валера и был старшим братом, но младший был пошустрее, более практичный и просто чуть-чуть умнее. Он и предложил: – Валера, давай квартиру продадим, а деньги поделим пополам.
Так и сделали. На удивление соседям и знавших их знакомых, очень выгодно продали квартиру. По-братски, честно поделили деньги пополам и разбежались в разные жизненные стороны. Младший купил однокомнатную квартиру, обставил её, а на оставшиеся деньги поставил на бойком месте ларёк. После чего неплохо пошёл в гору. А Валера чуть-чуть погулял с друзьями и, положив деньги на книжку, переселился к отцу в однокомнатную квартиру и продолжил жить скучной и унылой жизнью рядового работяги. Но на его деньги нашлись желающие. Хитрая, толстозадая хохлушка, приехавшая с Украины торговать на зиму на местном рыночке, быстро и в несколько дней обкрутила бесхитростного Валеру и предложила, по окончании торговли поехать с ней в стольный град Киев.
– А что ты будешь здесь делать? Поехали ко мне в Киев, у меня там трёхкомнатная квартира. Осмотришься там, устроишься на работу, поженимся и заживём….