Сказано-сделано. Рассчитался в три дня и со здоровым любопытством поехал с новоявленной невестой в этот сказочный и такой тёплый город Киев, потому что дальше Екатеринбурга никогда и никуда не ездил.
Приехали. Киев ему понравился, а хохлушка, жарко приткнувшись ночью к Валере, шептала ему на ухо: – Не спеши с работой, милёнок…., деньги у меня есть, отдохни от своего холодного Первоуральска, ремонтик дома заодно сделаешь, а там я тебе с устройством на работу помогу….
Валера от жарких слов и жаркого тела, растаял и вплотную занялся ремонтом большой трёхкомнатной квартиры и как-то так хитро получилось, что нехилый ремонт был в три месяца сделан на Валерины деньги. Валера справедливо считал, что это его вклад в будущую жизнь на такой «гостеприимной» Украине.
В конце весны баба ласковой, пушистой лисой опять пристала к мужику: – Валера, мне тут срочно нужны деньги месяца на три. Дай мне, а я за три месяца обернусь и верну их тебе. Кстати, я тут со знакомым грузином разговаривала по телефону. Ищет он себе работников на лето. Вот, давай сгоняй. Поработаешь, денег заработаешь. Заодно и Грузию посмотришь, а там приедешь к осени я и с деньгами обернусь, и свадьбу сыграем.
Ну, как не угодить будущей жёнушке. Отдал деньги и поехал в Грузию по адресу. Встретили его, доставили в деревню и здесь то он узнал суровую правду о том, что его банально продали за тысячу долларов, как бессловесную скотину, а чтоб он недолго переживал кулаками по роже успокоили его, ногами по животу объяснили, как он будет жить и работать. А потом раздели до трусов и бросили на ночь в подвал, где оказалось, что он не одинок. Там был ещё один русский парень, который в рабстве прозябал уже полгода. Если Валера, без ярких жизненных ориентиров, сразу же смирился с судьбой и работал, как вол, только бы его не били, то парень постоянно пытался убегать и это ему иной раз удавалось, даже в трусах. Но каждый раз его ловили и жестоко били, надеясь смирить его. Тот отлёживался после побоев и снова бежал. И так раз пять. С последнего побега его не вернули. Можно было надеяться, что он сумел убежать, но Валера думал, что его нашли и убили. Грузинский хозяин был в прошлом ментом и двое откормленных, здоровенных его сына тоже служили, но уже в полиции. Поэтому ничего они не боялись. Спал он ночью в крепком сарае, под замком. Утром подымали пинками рано и работал без перерыва до глубокого вечера. Кормили два раза в день – утром и вечером. И то кормили неизменной кукурузной мамалыгой. И били, били за всё: за невыполненное задание, за сломанный инвентарь, за плохое настроение у хозяина и просто так между делом. Всё время ходил в трусах и когда они истлевали на нём, давали другие. Летом ещё ничего, а зимой было худо. Как не подхватил воспаление лёгких или другой простудной болезни от переохлаждения, он не знал, да и не задумывался над этим. Праздником было, когда хозяин изредка брал его с собой на Зугдидский рынок. Тогда он выдавал ему одежду и он мог хоть одним глазом глянуть на эту опостылевшую Грузию. О том, что здесь с 94 года стоят русские миротворцы не знал. Да и откуда он мог знать – до телевизора его не допускали. Так и сгинул бы на чужбине, если бы не нечаянная встреча с русским майором.
Валера замолчал, опустил голову и тихо заплакал. И непонятно нам было – Чего плачет тридцати четырёх летний мужчина? То ли он плачет, оглянувшись рассказом на такую свою бестолковую и амёбную жизнь, когда он просто жил и плыл по течению, не старясь даже чуть-чуть приложить усилий и изменить своё существование в лучшую сторону. То ли у него начался отходняк от того кошмара, который вот так сказочно закончился и он наконец-то сытый, чистый, среди своих и в безопасности. А может быть он понял, что вернувшись, домой нужно жить иначе.
Офицеры, впечатлённые рассказом, молча разошлись из кабинета Дорофеева, а я его привёл к себе, дал листы стандартной бумаги и сказал: – Пиши, Валера, пиши подробно и обо всём. Адреса, явки, фамилии…, короче всё пиши.
Через два часа он закончил с писаниной, на удивление чёткий и красивый почерк, и я внимательно прочитал. Указал на недостатки, пометил места, где по моему мнению он недостаточно чётко и ясно раскрыл эпизоды и приказал ему переписать всё это в трёх экземплярах.
– Товарищ майор, так это на всю ночь, – возопил освобождённый.
– Валера, ты хочешь, чтобы я этих скотов наказал?
– Хочу.
– Ну, тогда пиши. Ладно, завтра к обеду все три экземпляра, а после обеда я начну действовать.
На следующий день после обеда я сел за стол напротив полковника Мания и положил перед ним пять листов исписанной бумаги. Мания в обычной его манере, молча прочитал и отфутболил листки ко мне.
– Чего ты от меня хочешь, майор? Ты меня уже заколебал. Мало того что врываешься без стука в мой кабинет, я же всё таки начальник городской милиции… Третьего города в стране. Ты то у себя можешь вот так запросто ворваться к начальнику милиции Екатеринбурга? Да ты дальше бы крыльца не прошёл. А тут пользуешься своим положением. А как ты меня подставил под зам министра своим бесцеремонным вторжением. Ты знаешь, как он после этого со мной разговаривал? Я думал, что на этом моя карьера и закончится.
– Ну, извините меня, товарищ полковник. Честно скажу – отношусь к вам с уважением, но есть некоторые издержки в моей службе и я вынужден иной раз так выглядеть и поступать. На самом деле я не такой деревянный и беспардонный. Уж поверьте мне.
Полковник улыбнулся: – Ладно, а сейчас что ты от меня хочешь?
– Хочу их наказать.
– Ну, а я то причём? Эти два урода не мои, они краевой полиции подчиняются.
– Так мне к Кухалашвили что ли тогда ехать? Мне кажется он порядочный человек…
– Поздно к нему ехать, – грустно произнёс Мания, глядя в окно, – вчера ты ещё мог к нему обратится, а сегодня уже поздно. Нет его….
– А где он? Уехал что ли, так я завтра к нему зарулю.
– Сняли его. Вот из-за своей порядочности и пострадал.
– Ёлки-палки, а к кому там обращаться? Кто вместо него.
– Дай сюда бумагу, – полковник Мания принял листы и аккуратно положил их в папку, – не лезь туда. Ничего этим скотам не будет и никто ими заниматься тоже не будет. Политических очков на этом заработать нельзя, наоборот – кто если возьмётся – то огребёт неприятностей по самое не хочу… Знаешь, какая вонь подымется – Пошли на поводу у русских…, оклеветали честных полицейских… Дальше продолжать не буду. А так, я знаю, кому бумагу отдать и тех будут держать на коротком поводке. Неприятных минут у них будет достаточно, но отделаются лёгким испугом. Больше тебе ничего обещать не буду.
Я вернулся на базу и долго не задумывался – Что делать и как наказать этих сволочей? Раз не получается по законной линии – будем наказывать по-русски. Чай в девяностых живём – решил быстро и по-военному. Взял Валеру, попросил у командира разведвзвода двух надёжных разведчиков и отпросился у Дорофеева на два часа. Быстро доехали до деревни, где пребывал в рабстве Валера, пересадил его с кузова в кабину и медленно поехали по улице.
– Покажи, где их дом…
Дом оказался богатым и на самой окраине небольшой деревни. Подходы к нему простые и удобные, тут же недалеко в поле гуляли три ихних упитанных коровы и пару десятков неряшливых овец. Проехали дальше, свернули влево и встали на краю поля. В течение десяти минут Валера всё рассказал и показал. Показал ещё дома и постройки тех, кто с одобрением относился к деятельности рабовладельцев. С тем и уехали.
На следующее утро отправили, переодетого в военную форму Валеру, в Сухуми на нашей машине, а сам после обеда на ГАЗ-66 с теми же разведчиками, вооружёнными снайперскими винтовками выехали вершить суд. Машину оставили за километр, замаскировали и, оставив водителя, скрытно стали приближаться к деревне. Залегли и стали наблюдать. Всё было на месте: коровы, овцы, ну и само собой постройки врага и его поддерживающей группы. Сначала без малейшей жалости расстреляли всех коров и половину овец. Тут я опасался, что на выстрелы выскочат сельчане, но расстояние до коров с овцами было триста метров, а до деревни восемьсот, да ещё звук выстрелов довольно приличный ветер относил в другую сторону. Перезарядили трассирующими и стали стрелять по скирдам сена, расположенными около построек. Вот тут я сомневался, что мы сумеем поджечь. Всё-таки погода стояла сырая, но на удивление загорелось очень быстро и ветер вовремя сменил направление в сторону построек. Минут десять разгоралось, а потом полыхнуло и языки пламени перекинулись на дворовые постройки. Пока народу не было, обстреляли и постройки пособников, но тут нас ожидало разочарование. Загорелось только у одного, но загорелось хорошо. Понаблюдав некоторое время суматоху местных, мы также скрытно ушли и вернулись на базу.
Кто это сделал – вычислили быстро и уже после обеда следующего дня к воротам подскочили две Жиги, набитые полицейскими.
– Товарищ майор, тут вас требуют на разборки полицейские. Разведвзвод подымать?
– Да, только пусть будут в готовности. Как только махну – ворота настежь и БТР с разведкой выскакивает, а дальше по ситуации.
Дорофеева на базе не было и это мне развязывало руки и если что то пойдёт не так, то полковник будет ни причём.
Перед воротами нервно курили два здоровенных грузинских полицейских и ещё несколько вольготно сидели в машинах.
– Ты начальник штаба, майор….? Тебе звиздец, – с сильным акцентом от волнения завопили здоровяки, а из машин полезли вооружённые полицейские. Ждать в такой обстановке было больше нечего, да и разговаривать в таком состоянии противника бесполезно и я махнул рукой. Ворота распахнулись и из-за дежурки выехал БТР с разведкой на броне. Вылезшие полицейские насторожились и, приподняв оружие, стали постепенно заходить за машины.
Командир взвода лейтенант Акимов лишь в прошлом году закончил училище, но срочную служил в Приднестровье в разведроте и имел определённый опыт и здесь не зря натаскивал своих разведчиков. Половина разведчиков скатилось с БТРа, мигом рассредоточились и взял