Дальше общение прошло уже в неформальной обстановке за барной стойкой и мы расстались после обильного возлияния, весьма довольные друг-другом. На их ксероксе я сделал качественную копию фотографии прокола Юры и, вернувшись на базу, попросил Дорофеева об проколе особиста ему не рассказывать: – Алексей Владимирович, капитан тёмная лошадка и эта фотография хороший козырь против него. Думаю, что он нам принесёт немало хлопот.
* * *
В МГБ, куда я приехал за дополнительной информацией об ожидаемом нападении, ничего нового не узнал. Группа террористов к 31 марта, а это день рождение Гамсахурдия, в честь которого и собираются совершить нападение. А где и на какой из блок-постов – неизвестно. МГБисты копают, но пока не получается.
Полюбопытствовал у них – Как оценивают происшедшее недавно на броду реки Ингури? Они неохотно промычали, но потом всё-таки высказались. В целом склоняются к террористическому акту. Есть у них фамилия главаря, номер белого ПАЗика, на котором они приехали к броду. А по поводу грузинских спецназовцев, заверили – Да…, они держали связь, но с другими…
Обстановка в Зоне Безопасности постепенно накалялась и сейчас грузинские силовики начинают предпринимать все усилия, для уничтожения группы террористов Гочи Эссегуа. Как бы там не было, но раньше Гоча Эссегуа со своей группой более менее контролировался спецслужбами и в какой-то степени действовал в общем русле с политикой Грузии против России. Но постепенно, Гоча стал выходить из под контроля и сейчас представлял реальную опасность. И они решили наконец-то покончить с ним.
24 марта в 17:30 к 307 блок-посту со стороны Сенаки подошла колонна бронетехники: БРДМ-2 – 1 ед, МТЛБу – 2ед с закреплёнными на них Зу-23-2у, БМП-1 – 1единица. Колонна была остановлена. На нас сразу же по связи вышел полковник Мания и стал убеждать полковника Дорофеева, что вопрос пропуска колонны в Зону был решён с нашим Командующим ещё накануне. И полковник Ошкерелия тоже дал «Добро» на пропуск техники. Тут же связались с Командующим и обман был раскрыт. Генерал Коробко дал категорический приказ – Колонну в Зону Безопасности не пропускать. Приказ сразу же был передан начальнику блок-поста лейтенанту Ажнову и он подтвердил, что колонна стоит перед шлагбаумом.
Выслушав наш отказ, полковник Мания, предложил встретится у нас на базе и обсудить вопрос всё-таки пропуска колонны. Ну, а нам то что? Пусть едет.
Но уже через час обстановка резко обострилась. В 19:20 на связь вновь вышел начальник блок-поста лейтенант Ажнов и сообщил, что он, в 18:00, подчинился приказу полковника Ошкерелия, переданному грузинским военным наблюдателем лейтенантом Резаевым о пропуске техники в Зону Безопасности и скрывал это в течение 40 минут. Мы были шокированы таким поворотом дел. А тут от ворот сообщают – прибыла уголовная полиция и требует встречи.
Дорофеев остро глянул на меня и усмехнулся: – Что-то мне подсказывает, Борис Геннадьевич, что это за тобой… Давай-ка скажу, что ты срочно уехал в Сухуми.
– Да ну…, что тут забор городить. Даже если и за мной, неужели отдадите меня в руки полиции?
– Да ты что? Конечно – нет. Для того чтобы им тебя здесь взять им придётся пригнать сюда весь свой убогий батальон ВВ и штурмовать базу.
– Ну, тогда принимаем их.
Но полиция приехала не за мной. Они расследуют некое уголовное дело и «взяли» уже 4х человек, а сейчас приехали за Гигло с «Реанимации». Тут мы препятствовать не стали и я сопроводил их в магазинчик, где они и задержали Гигло, чему он был не особо удивлён.
Выпроводив полицию, я взял солдата-разведчика, сели в УАЗик и поехали в ночь разыскивать бронетехнику. Лейтенант Ажнов, когда сообщал о пропуске техники, сказал, что слышал, как грузины между собой говорили о Джихаскари. Якобы две единицы техники должны туда ехать. Но я считал это ложным следом и делать им там просто нечего. А вот в Зугдиди они могли быть только в трёх местах: двор городской полиции, краевая полиция и Зугдидский батальон ВВ. Особо не раздумывал и сразу же отправился в расположение батальона, благо он был первым на пути, где и обнаружил всю технику, мирно стоявшую в парке. А командир батальона, к которому меня сопроводил наряд по КПП, сразу занял нейтральную позицию.
– Мне позвонил полковник Ошкерелия и сказал, что вопрос размещения техники у меня согласован с Командующим миротворцев, полковником Дорофеевым и сам Ошкерелия тоже подтверждает это. Так что я тут ни причём. Сами между собой разбирайтесь.
– То есть вам лично позвонил Ошкерелия.
– Да….
Ошкерелия был в своём штабе, куда я заявился сразу после посещения батальона, и своим многословием в общении со мной пытался скрыть свою неуверенность.
– Копытов, да…. Я передал приказ о пропуске техники и размещении её в батальоне. Вопрос о пропуске техники Командующий и зам министра МГБ обсуждали наедине. Я не присутствовал при этом. А тут приезжает полковник Мания и говорит, что вопрос с Дорофеевым в принципе решён, только надо к Дорофееву на базу подъехать. Ну, я ему и говорю – Раз решён, то чего туда ехать и через своего лейтенанта Резаева и передал приказ начальнику блок-поста….
Ошкерелия всё говорил, говорил и уже даже не меня убеждал, а больше себя и когда он замолчал, заговорил я.
– Товарищ полковник, и вы вот это завтра Командующему будете говорить? Да он даже это слушать не будет. Он скажет – Ты что полковник – белены объелся? Да я с зам министра эти вопросы вообще не затрагивал. И на Манию вы ничего не свернёте, потому что полковник Мания на ввод техники получил категорическое – НЕТ! Это первое. Ну, а второе. Вам-то ничего не будет. Ну, обругает Командующий, снять он вас не имеет право и ваши вас наказывать не будут, а лейтенанта Ажнова за пропуск техники без приказа Коробко отдаст под трибунал.
– Ээээ, майор, за что? За эти железные коробки?
– За невыполнение приказа, товарищ полковник….
Впервые я увидел, что-то человеческое промелькнувшее в глазах Ошкерелия, лицо у него дрогнуло: – Да я Командующему скажу….
– Да что вы сможете сказать, после такого обмана?
Ошкерелия замолчал, не зная что говорить, но потом вновь взбодрился и попытался начать мне растолковывать, какая сложная обстановка сложилась в Зоне и как им здорово поможет техника.
Пришлось мне его резко оборвать и откланяться: – Поеду я, товарищ полковник, разбираться на блок-пост.
На половине пути до 307 блок-поста наша машина чуть было не столкнулась с кортежем зам министра МГБ, ехавшего из Тбилиси в Зугдиди. Из-за поворота внезапно выскочила куча джипов, в упор высветив наш несчастный УАЗик. Шли они на большой скорости, перекрывая всё полотно дороги и коробочкой, внутри которой находился бронированный джип высокопоставленного МГБэшника. Только благодаря общему мату, быстрой реакции водителя УАЗика, упоминание всех святых уберегло нас от неминуемой автокатастрофы.
– Суки…, – мы стояли на самом краю откоса и если бы водитель хоть на чуть-чуть ошибся, то разбились вдребезги об каменные глыбы, которые даже в темноте серели своими огромными тушами внизу.
На блок-посту меня встретил понурый лейтенант Ажнов, вяло и виновато доложил, а к нам присоединился грузинский военный наблюдатель лейтенант Резаев, с которым мне совсем не хотелось общаться. Тем более что от него несло спиртным и был он растелешен до пупа.
– Ажнов, давай отойдём в сторонку, – мы отошли в сторону, но к нам вновь подошёл грузинский лейтенант.
– Товарищ лейтенант, отойдите. Мне нужно поговорить со своим подчинённым. – Я был непреклонен, но у пьяного Резаева были свои резоны.
– Во-первых, майор, я здесь наблюдатель от Грузии и должен знать о чём вы там шепчетесь, – пьяным голосом и агрессивно заявил Резаев, – во вторых, я не «товарищ», а господин лейтенант. Попрошу ко мне обращаться, как положено в Грузии.
Мне совершенно не хотелось разбираться с Резаевым, но ответил ему резко: – Лейтенант, на Господина ты явно не тянешь. Посмотри на свою перекошенную и деревенскую рожу в зеркало и приведи себя в порядок. А о твоей пьянке, я как приеду на базу, доложу полковнику Ошкерелия. А сейчас пошёл вон отсюда.
– Ааааа…, ты кого на х… послал? Да я тебе сейчас и Ошкерелия не поможет…., – Резаев сунулся ко мне, но я его сильно толкнул и тот чуть не улетел в цветочную клумбу.
– ААААааааа…,– ещё сильнее взвился голос обиженного Резаева и он снова ринулся ко мне, но тут между нами вклинился Ажнов и стал уговаривать грузина, да на крик выскочили бойцы и остановились в паре метрах, чтобы тут же вмешаться, если дело дойдёт до драки. А Резаев совсем потерял над собой контроль и бесновался передо мной, размахивая кулаками и я уже всерьёз подумывал заехать хорошенько тому в рожу.
А тот орал: – Ааааа…, прикрылся солдатами, солдатами закрылся….., – но это была одна грузинская понторылось и истеричность, которой страдали большинство грузинских мужиков в подобных ситуациях. Орать-то орал и сучил кулаками, но приблизиться и затеять драку опасался.
Приказал солдатам не допускать до нас пьяного Резаева и мы наконец-то отошли в сторону: – Давай, Ажнов, рассказывай, что тут и как произошло.
Лейтенант тоскливо вздохнул: – Подъехала к блок-посту колонна с техникой. Мы их тормознули и те даже не возмущались. Остановились на обочине и старший колонны по радиостанции спросил у своего начальства – Что делать? Ему сказали – Ждите и те стали ждать, что решит начальство. Доложили вам и тоже ждём. А тут через десять минут от Ошкерелии подъезжает ещё один офицер и передаёт приказ полковника Ошкерелия пропустить колонну в Зону Безопасности. Типа: Дорофеев и Командующий в курсе дела. И вместе с Резаевым надавили на меня. Мол, чего межуешься? Полковник Ошкерелия зам Командующего… Что он обманывает что ли? Я подумал – Действительно, какой смысл обманывать и запустил. Колонна зашла, а через десять минут приходит от вас приказ – Не пропускать. Я докладывать не стал, что пропустил. Думал, что этот вопрос всё равно вот-вот решится в положительную сторону и о пропуске колонны доложил только спустя сорок минут…