Возбуждённый наглым ДТП грузин готов был ругаться со мной, спорить до хрипоты, готов он был и к ругани с моей стороны. Но я разговаривал с ним спокойно и даже как бы сочувственно советывался с ним, что подействовало на грузина отрезвляюще, а упоминание о полиции даже напугало его, прекрасно понимая, что полиция не будет связываться с русскими миротворцами, а ещё сами его обвинят. А раз ещё и БТР разбит – заставят его платить за эту железную коробку.
– Нэт…. Нэт… нэ нада… я свой машин сам отремонтируююю…, – грузин даже руки выставил вперёд, как бы защищаясь даже от самой мысль связываться с полицией
– Ну, вот и хорошо, – отеческим тоном проговорил я, – а я свою машину тоже сам отремонтирую. Только ты так больше не делай, а то следующий раз я прямо по машине проеду, – последние слова уже произнёс с неприкрытой угрозой.
– Нэт, нэт, господин майор, всё будет нормально, – и грузин побежал к машине.
Мы же со смехом осмотрели поцарапанный волноотражатель и уехали в штаб ООН. Здесь вечным оперативным дежурным стоял чех Ярослав Кулишек. После освобождения из заложников, он отгулял положенный отпуск для восстановления психологического состояния и теперь никуда не ездил, а ходил дежурным. Меня встретил Сергей Петриков.
Мы поздоровались и я его увлёк к бару, где залез в наше отделение и щедро налил себе виски. Петриков с завистью поглядел на меня и плеснул в бокал Колы.
– Ну, как вчера иностранцы фильм посмотрели?
– Да вроде бы сначала с интересом смотрели, а потом, минут через тридцать стали расползаться и до конца досидело человек восемь.
– А чего так? – Удивился я и сделал большой глоток из бокала.
– Да ну их…, – с досадой махнул рукой Петриков, – Боря, это совершенно другие люди, это другой менталитет и их нельзя даже приблизительно сравнивать с русскими. Да вон сам, у Махмуда спроси, он почти до середины фильма досидел.
В помещение скорым шагом зашёл египетский майор Махмуд и, судя по его озабоченному виду и мимолётной радости, плеснувшейся в глазах – искал он меня. Поздоровались за руку и я его опередил.
– Сергей, спроси его – Как фильм? – Петриков выступал сейчас переводчиком между нами и затараторил по-английски.
Египтянин выслушал и беспечно махнул: – Ерунда, посредственный фильм.
– Сергей, я ж не спрашиваю о качестве и художественной ценности фильма – Как ему эта война в Чечне, показанная в фильме.
Теперь он задумался на несколько секунд и равнодушно произнёс: – Так это кино. Такой войны в действительности не может быть…
– Как не может быть? А я тогда где воевал? Я же там три года назад был и участвовал вот в этом, – и показательно постучал пальцем по колодкам на груди.
– Не, господин майор, это ж кино…, боевик.. Господин майор, я о другом. Мне надо чтобы ваш сапёр проверил дорогу… Пойдёмте на карте покажу, – на карте оперативного дежурного Махмуд показал участок дороги, энергичным и коротким движением карандаша.
– Постой, Махмуд, но ведь это Зона Северных. Там свои сапёры есть.
Махмуд смущённо заиграл своими чёрными арабскими глазами, помолчал: – Я завтра еду на переговоры с партизанами в их Зону и мне надо чтобы сапёры проверили дорогу в 12:15, а я больше доверяю вашему сапёру. Тех сапёров не знаю.
Я посмотрел на карту и на дорогу в лесу: – Я знаю эту дорогу. Ладно, завтра капитан Тетенов со своими сапёрами проверит её…
– И мне надо, чтобы он её проверил ещё в 13:00, – озвучил ещё одну просьбу Махмуд.
– Зачем? – Удивился я.
– Я обратно поеду с переговоров…
– Так она будет проверена.
– Я прошу ещё раз её проверить. Вдруг какой-нибудь партизан выскочит и сунет в лужу мину. И маскировать её не надо, – терпеливо, как ребёнку, объяснял Махмуд.
Я посмотрел на карту, потом на египтянина: – Махмуд, какая мина? Едешь ты туда на бронированном Лендровере, с пуленепробиваемыми стёклами, в бронежилете, в каске. Противотанковых мин у партизан нет и даже если вы и наедете на мину… Ну…, колёса поотшибает. Тряханёт вас…., сильно. Да и в конце концов зачем им ООНовского офицера подрывать? Мы там вообще ездим и не проверяем.
Увидев расширенные глаза майора, я продолжил: – Ты слыхал, две недели назад у Северных наш генерал подорвался на мине?
– Да знаю.
– Так вот на этой дороге и подорвался. Ехали на БТРе и наехали на мину. Взрыв. Оторвало переднее колесо, половина сидевших поскидывало с брони…, один солдат руку сломал, а у генерала лопнула барабанная перепонка. Подтянули оторванную ось тросом к поручню и поехали дальше.
Я рассказывал с серьёзным видом, глядя на удивлённое лицо Махмуда, и похохатывал про себя. Взрыв-то был и генерал московский тоже был, только вот обстоятельства совершенно другие и отнюдь не героические. Приехал с Москвы генерал проверяющий, весь на понтах, только что лично не брал дворец Дудаева в Грозном в одиночку. Ему предлагали вертолётом долететь до батальона в Чибурхинжи, но тот решил прокатиться с ветерком на верху БТРа. И помчался…. Уже, когда подъезжали к Гали подорвались на мине. Так и было: оторванное колесо, боец со сломанной рукой, лопнутая барабанная перепонка у генерала. Так, когда ось притянули к поручню, генерал развернул БТР и помчались обратно в Сухуми, хотя до Чибурхинджи осталось 15 километров. А ещё через несколько часов генерал был уже на безопасной территории России и умчался в Москву…
Египтянин молчал и я решил продолжить, но получилось не совсем удачно: – Махмуд, ну ты же офицер. Целый майор… Если боишься, заплати нашему сапёру доллары – он целый день по дороге бегать будет и со своей умной собакой её проверять. – Майор на меня дико посмотрел и я поспешно закончил, – ладно, ладно…, проверит сапёр два раза.
– Зря ты, Борис, так с ним разговаривал. – С сожалением произнёс Петриков, глядя на спину Махмуда, который выбежал из помещения, – я же говорю – это другие люди и в отличие от нас, русских, трясутся за свою шкуру. Ещё на тебя накатает бумагу …
То что они другие люди я и сам периодически убеждаюсь. Тот же чех, Ярослав Кулишек, приехав из отпуска, постоянно бухтит Холингеру, что его тут плохо кормят и что, даже когда он был заложником, террористы его лучше кормили. Или швейцарец Патрик, как-то сидел у него в гостях и мы немного усугубляли и что-то я там ляпнул про подписание своего контракта на продолжение службы. Патрик поинтересовался.
– А что у вас в контракте прописывают?
– Как что? То что я подписываю очередной контракт на пять лет. Моя подпись и подпись командира полка, как представителя Министерства обороны. И всё… А.., ещё полковая печать
– А какие там обязанности твои прописываются?
– А зачем? Есть Устав внутренней службы, другие уставы, Боевой устав… Там все мои обязанности и прописываются.
– Погоди, Борис, – удивлённо протянул Патрик, как всегда делая ударение на последний слог, – у тебя контракт что ли на одном листе?
– Да.
Патрик встал из-за стола и через минуту хлопнул передо мной толстенную папку из стандартных листов, красиво переплетённую, прошитую ниткой и пропечатанную печатью: – Это мой контракт на службу военным наблюдателем миссии ООН.
Я пролистал папку на английском языке: – Ну и что тут прописано? Что здесь можно на четырёхстах листах прописать?
Патрик взял папку и наугад открыл её на середине. Пробежался глазами по строчкам: – Вот тут говорится, как я должен быть экипирован, когда сажусь в автомобиль перед выездом на патрулирование…
– Ну и как?
– Я должен одеть бронежилет, одеть на голову каску и застегнуть её на вторую дырочку ремешка…
– На фига так нужно подробно расписывать?
– Если моя машина подорвётся, меня ранят и окажется, что в это время я был в машине без каски или не застёгнут ремешок, меня лишат солидной денежной компенсации и ещё оштрафуют.
– Ладно. Это если в голову ранят. А если в ногу, а каски на голове нет?
– Всё равно – я должен выполнять все условия контракта.
Конечно, я понимал: что по идеи это должно быть так и у нас. Но наш русский менталитет, наше знаменитое «Авось» всегда будут работать против этих западных правил. Мне как-то рассказывал один из миротворцев в Югославии. Американскому взводу морской пехоты и нашему десантному взводу поставили совместную задачу на зачистку одной из деревень. Прибыли к месту, развернулись в цепь и пошли через поле на деревню. А тут посередине поля река. Наши сходу её форсировали и попёрли дальше, а американцы пошли искать мост. Когда они пришли в деревню, наши полностью проверили деревню и взяли четверых боевиков в плен. Так америкосы заявили – Раз операция совместная, то двое пленных должны быть записаны на их счёт. Слава богу, наши их послали подальше….
Когда я покидал штаб ООНовцев приехал от губернатора Холингер и сообщил мне, что на завтра в городе намечены похороны Гочи Эссегуа и, в связи со сложной обстановкой посоветывал завтра ограничить посещение города.
Поэтому следующий день тоже прошёл на базе, но и оттуда мы старались отследить осложнившуюся обстановку. Надо сказать, что город и край в своё время довольно активно поддерживал бывшего опального президента Гамсахурдия и позиции его сторонников оставались в настоящее время довольно сильными. Поэтому, все кому положено отслеживали ситуацию в ожидании эксцессов. Так оно и произошло. На похороны собралось несколько сотен человек, и в ходе движения похоронной процессии произошло нападение – 5 человек убито, 12 – ранено.
Решили никуда мгновенно не мчаться, а начать работать по обстановке с утра. И уже в девять часов утра я сидел в кабинете полковника Мания, который был явно недоволен моим присутствием. Выгнав из кабинета своих сотрудников, мы остались наедине. С минуту молчания, когда полковник тяжело смотрел на меня, я наоборот излучал все какие у меня были флюидоиды и был сама доброжелательность. Но мой оптимистически-идиотский вид не обманул полковника.
– Майор, ты меня заколебал! – Мрачно и веско изрёк полковник.
Я сразу принял серьёзный вид и уже по-деловому спросил: – У вас есть какие-то конкретные претензии ко мне?