чься.
Но тут свалилась другая проблемка. Как-то к нашим воротам подошёл неизвестный мужчина и попросил вызывать кого-нибудь из начальства.
Вышел к воротам я. Передо мной стоял мужичонка, лет пятидесяти пяти, аккуратно одетый, с небольшой котомкой и славянской внешности. Назвался Михаилом. Спросил что ему надо и выслушал очередную незамысловатую историю бежавшего русского из рабства.
Сам он всю свою сознательную жизнь прожил в городе Тваркчели на территории Абхазии. Жил и работал там на угольных шахтах и пока был Советский Союз – жил неплохо. Но Союз развалился, началась война, а город на окраине и в глуши Абхазии попал в блокаду грузинскими войсками. Понял, что надо как-то выбираться в Россию, где у него были многочисленные родственники. Ночью попытался незаметно пробраться через позиции грузинских войск, но был захвачен в плен и переправлен на территорию Грузии. После многочисленных допросов с хорошим мордобитием, грузины поняли мелкость данной фигуры и отдали его в рабство местным ментам. Справедливости ради, надо сказать, что попал к «нормальным» грузинам, которые хотя и относились к нему как к рабу и заваливали работой, но относились нормально. Били редко и не сильно. Кормили нормально и в принципе Михаил, одинокий по жизни, смирился с судьбой и не дёргался. Но полгода назад, по непонятным причинам хозяева продали его другим ментам и тут он хлебнул горя. Условия жизни были ужасные, кормили хреново, били…. И вот он сбежал. И теперь просит, чтобы мы его переправили в Россию.
Я задумался и задумался крепко, а мужичок с надеждой смотрел на меня. После освобождения из рабства Валеры, я начал копать и искать других русских рабов на территории своей Зоны Безопасности и уже начала появляться у меня некая информация ещё о двух рабах. Но когда Командующий узнал он моих усилиях в этом направлении, я получил хорошую головомойку.
– Копытов, – возмущённо выговаривал мне по телефону Командующий, – ты там вытаскиваешь этих бестолковых мужиков, по своей тупости попавшие в рабство – А я их тут что складировать должен? Без документов…. Ты этого Валеру выпнул ко мне…. Молодец. А тут у меня целый полковник и я две недели убили своего времени, что бы этого без документов переправить через границу в Россию. Ты хоть представляешь какие переговоры с Адлеровским ФСБ и Пограничным управлением пришлось вести, чтобы его переправить. Всё. Хватит. Как попали, так пусть сами и выпутываются.
Вот я и задумался, но не надолго. Документы у мужика были, поэтому я предложил следующий вариант. Завтра он ко мне приходит с утра. Утром я его посажу на БТР и привезу на 306 блок-пост и там он перейдёт границу. А дальше сам уже в Россию попадёт.
На следующий день, в течение часа я его инструктировал на блок-посту, как он должен себя вести, чтобы не попасть в сети Гальской милиции, как миновать все посты и партизан. И пробраться к российской границе, где он уже по своим документам легально сможет попасть в Адлер. Конечно, я рисковал и очень. И если он попадёт в руки абхазской милиции и сдаст меня. Будет скандал с нехорошими последствиями. Но бросить его вот так, на произвол судьбы – не мог. Хотя возможен вариант, что это грузинский казачок. Аааа…., авось пронесёт. И отправил мужика через мост на абхазскую территорию.
Только приехал с блок-поста, как поступило сообщение о драке между солдатами 305 блок-поста и местными жителями Пахулани. Пришлось мчаться туда и разбираться. Хотя чего разбираться, местные стояли кучками на ближайшей окраине деревни и были полупьяные и как оказалось и инициаторами драки тоже они оказались. Подошёл к ним, спросил: – В чём дело? Что за проблемы к солдатам?
Таращат глазами и ответить не могут, ну а потом свалились на излюбленную тему, типа все вы миротворцы поддерживаете абхазов…..
Плюнул им под ноги и пошёл к своим. Как всегда драка на бытовой почве. Подошли, пристали к бойцам – Давайте выпьем… Те им – Не положено. А…., вы нас не уважаете, а абхазов уважаете…. – Ну и в драку. Благо вовремя начальник поста и военный грузинский наблюдатель сумели их разнять. Слава богу, наши оружие не применили.
Вечером, когда вернулся на базу, стало известно, что в канун саммита СНГ, где будет приниматься решение о продлении мандата миротворцев на территории Грузии – Абхазии на 301 блок-посту опять пройдёт демонстрация. Прислали уведомление.
Командующему МС в Грузии
(Абхазия) Генерал-майору Коробко С. Н.
Доводим до вашего сведения, что 27-28 апреля 1998 года у Ингурского моста состоится многотысячная мирная акция общественности Менгрелии, где примут участие, также представители со всех краёв Грузии и беженцы из Абхазии.
Просим, с вашей стороны принять меры предосторожности во избежания провокационных вылазок со стороны абхазских незаконных вооружённых формирований.
В случаи не принятия нужных мер предосторожности вся ответственность ложится на руководство МС в зоне конфликта.
С уважением
Оргкомитет мирной акции.
А по имеющей у нас информации они собираются прорваться через наш блок-пост на абхазскую сторону и там провести митинг. Они либо дураки, либо провокаторы. Неужели они не понимают, что абхазы их просто расстреляют. Теперь нам придётся усиленно работать в этом направлении, чтобы не допустить такого развития событий.
Напряжение нарастает как со стороны грузин, так и абхазов. Приехал поработать на 301 блок-пост и через несколько минут в районе 306 блок-поста вспыхнула интенсивная стрельба. Вскочил на БТР и с несколькими солдатами помчались вдоль берега к 306 блок-посту. Но оказывается здесь всё нормально и стрельба ведётся на абхазском берегу. А тут через брод с абхазского берега, в четырёхстах метрах от блок-поста, через реку стали перебегать группы вооружённых людей и скрываться среди домов нп. Шамгона.
Через разрушенный мост, с двумя разведчиками, перешёл на абхазский берег и в двухстах метрах в глубине уткнулся в возбуждённых абхазских милиционеров во главе с начальником капитаном Бейсиком, которые суетливо бегали по дороге вокруг простреленного автобуса, съехавшего в придорожную канаву. На обочине лежали два трупа гражданских и один милицейский с накрытой бушлатом головой. Одновременно со мной к месту боя подъехала резервная группа Гальских милиционеров, которые сразу же загрузили туда тяжелораненого и она уехала. Поздоровался с Бейсиком и он спросил меня – Что я видел и знаю?
– Бейсик, я только приехал сюда на звуки боя. Но могу сказать: напротив Шамгоны, через брод туда шмыгнуло около двадцати вооружённых людей.
– Ну, а ты чего их не задержал? На хрен ты тогда со своими миротворцами нужен? – Возмутился Бейсик, глядя как его милиционеры шарили по придорожным кустам. – У меня один тяжелораненый и один умер. По-моему от сердечного приступа…. А ты….
Бейсик ожесточённо плюнул на землю и растёр плевок в пыли.
– Ладно, ладно тебе, Бейсик, – примирительно заговорил я, – четыреста метров…, да и не успели мы бы. Там река шириной метров пятьдесят и село сразу начинается. Перешли и растворились среди местных. Ну, а где в Шамгоне их база ты и сам прекрасно знаешь. Сам то чего не обстреляешь их со своего берега? Там метров двести через реку максимум. Обстрелял и в кусты. Хрен кто докажет, что это милиционеры сделали.
– Не, нам нельзя – это ведь граница, – протянул неторопливо капитан.
– Тебе значит нельзя, а я своих под пули партизан должен. Этим парням, – ткнул пальцем на разведчиков за спиной, – через месяц на дембель… А как терять своих подчинённых и пацанов, я на войне тоже прошёл.
– Ну, сам-то что разгорячился? – Пошёл на попятную Бейсик.
– О том, что видел и произошло, обязательно составим донесение и доведём до всех кому положено.
Покрутившись ещё немного, выяснил по крайней мере версию нападения на милиционеров. Они поехали на проверку паспортного режима и попали в организованную засаду грузинскими партизанами, которые расстреляв ментовский автобус, смылись через границу обратно на свою базу. Из гражданских убито двое грузин. И один из них работал как на грузин, так и на абхазов и о его смерти никто не жалел. Вполне возможно он сам и продал информацию о маршруте движения абхазских милиционерах.
Вернувшись на свой берег, проинструктировал личный состав блок-поста и тихонько поехал по нешироким улицам Шамгоны к базе партизан, которая располагалась на дальней окраине населённого пункта и практически на берегу реки. Как обычно кучка грузин стояло у ворот большого дома, где и они располагались.
Остановил БТР, слез и подошёл к ним.
– Что тут у вас за стрельба была, мужики? – Простоватым и невинным тоном спросил партизан, строящих из себя мирных жителей.
– Ты чего, командир? Это не у нас… Это там…, за рекой. Тут мужики с той стороны перебегали. Мирные сельчане с Тагилони. Обычные пахари, а их там абхазы отлавливают, как обычных бандитов…., – больше всех разорялся небритый грузин в синей куртке, размахивая руками и клеймя абхазские власти.
Я стоял, слушал этот бред и понимающе, сочувственно кивал головой, еле сдерживаясь, чтобы не схватить этого грузина за грудки и не заорать ему в лицо: – Что ты мне, сука, тут лапшу вешаешь на уши… Какие мирные пахари. Это ты, сука, перебегал с автоматом через реку и это я тебя видел в бинокль. Это ты устроил засаду на ехавших выполнять свои обязанности милиционеров. Это ты стрелял и убил людей. Ты арестован и сейчас я тебя расстреляю…
Но я вынужден был улыбаться и старательно делать вид, что полностью согласен с этими бандитами.
Пару дней прошли спокойно и полковника Ларичева Командующий внезапно отозвал в Сухуми, а вместо него прислал полковника Суханова и я воочию удостоверился, что слухи иной раз не раскрывают всю полноту сущности. Помимо того, что он был тупой, он обладал медлительностью мышления и неуверенностью при принятии решения. Первые два-три дня, когда он присутствовал со мной на переговорах и обсуждениях тех или иных аспектов ситуации в Зоне Безопасности, я давал ему возможность высказаться, а заодно и посмотреть со стороны, если так можно выразиться, на степень его личной логичности и ясности в тех вопросах, которые мы обсуждали. И был глубоко разочарован той сумбурности и неразборчивости, которая царила в его голове. Там где можно было обрисовать ситуацию двумя-тремя предложениями, Суханов мучительно долго выдавливал из себя мысли и слова при этом непрестанно «мемекая» и «бебекая», за что мне было стыдно перед собеседниками.