Тут тоже меня ждали, лихо навернули коньяка: я пятьдесят грамм, провожающие по 100. Зашли солдаты, взяли мои вещи и за ними, мы гурьбой пошли вниз. Из дежурки выскочил оперативный дежурный и стал по привычке докладывать мне, но я махнул рукой: – Всё, всё, товарищ капитан, теперь докладывайте полковнику Суханову.
Суханов приосанился и принял доклад: – В Южной Зоне Безопасности без происшествий. Все блок-посты и базовые лагеря находятся в «Повышенной» боевой готовности. На территории Северной Зоны вооружённые силы Абхазии в районе населённого пункта Сида и Тагилони ведут бой с блокированным партизанским отрядом. Начинается исход из Абхазии беженцев. Наиболее многочисленные потоки через блок-посты № 306, 308, 310 и 305….
Я махнул рукой и провожающие с солдатами и с моими вещами ушли к колонне, которая через двадцать минут начнёт движение на Сухуми.
– Борис Геннадьевич, а что мне делать в связи с докладом оперативного? – Полковник Суханов выглядел слегка растерянным. После того, как у него не получилось «нагнуть» меня с картами, Суханов сбросил маску «полковничьего гонора» и пытался наладить со мной контакт.
Мы стояли на крыльце одни, поэтому я не стеснялся: – Геннадий Иванович, давай без обид. Я тебе дам совет, что делать в этой ситуации, но за это тебе откровенно выскажу кое-что. Согласен? – Суханов настороженно кивнул головой и я продолжил.
– Ты полковник, старше меня возрастом, а у меня такое впечатление, что я старший брат, а ты младший и я тебя постоянно должен учить жизни. Вот оперативный сейчас доложил обстановку: и если бы я сейчас был начальником штаба, то взял разведчиков и проскочил на блок-посты № 306, 308, 310, 305, 304, посмотрел на всё что там происходит своими глазами и разобрался с беженцами. Что за беженцы? В каком количестве? Почему они бегут? Откуда идут и какова там обстановка? То есть попытался качнуть информацию. Естественно, ещё бы раз проинструктировал личный состав. Это я так бы поступил, потому что тут четыре месяца служу. Ну а ты, Геннадий Иванович, не дёргайся. Дорофеев обстановку знает и тебе задачу ещё поставит. Тебе только останется её выполнить, проявляя при этом решимость и разумную инициативу. Хотя, честно говоря, сомневаюсь, что ты проявишь эту решимость и инициативу….
– Борис Геннадьевич, давай не будем…. Ты тоже сюда четыре месяца назад сопливым приехал и без опыта. Ну и я этот опыт наберу…
– Да, сопливым приехал и без опыта. Но если ты, полковник, не смог элементарно просчитать ситуацию с картами, хотя на шаг вперёд… Я ж тебя, как сопливого лейтенанта сделал, А? Вот у меня и есть сомнения, что ты не проявишь…., и в этой ситуации, больше всего жалко Дорофеева. Через несколько дней уйдёт старый батальон и придёт новый на замену – необстрелянный, а у Дорофеева нету надёжного помощника.
– Чего ты заладил – ненадёжный, да ненадёжный. А с картами всё просто – Казанцев просто твой друг, вот и всё.
– Да…, дослужиться до полковника и видеть всё так поверхностно…. С Казанцевым у меня действительно отличные отношения, но здесь сыграло другое. Подставляя меня с картами – ты подставляешь его, как начальника восьмого отдела. Ему ведь тоже мало не покажется и тряханут его за потерю карт запросто. И Дорофееву этого шума совершенно не надо, а Володя Буйнов по моему звонку тоже хорошо сработал. Вот и всё: получился у тебя – Пшик… Да об этих картах наверно только Командующий, да Бабкин не знали. И Пшик большой у тебя получился, потому что здесь авторитет завоёвывают не погонами, как ты любишь козырнуть, а трудом и своей работой. Ладно, не бери в голову, пошли к машине, а то вон ребята ждут.
На бампере автомобиля, на котором я ехал старшим, разложили закуску, разлили коньячок: – Давай, Борис Геннадьевич, чтоб колёса не скрипели….
Накатили, провожающие себе налили ещё, а я больше пить не стал: – Не ребята, я всё. В Гали надо ещё со своим заменщиком, который с Урала приехал, выпить.
Послышалась команда на построение водителей и старших машин, чтобы отдать приказ на марш. Ребята спешно убрали кружки и остатки закуски с бампера, а я направился к месту построения.
– Товарищ подполковник, вас Командующий к телефону, – я с недоумением посмотрел на оперативного дежурного, поправил автомат на плече и спросил.
– А ты ничего не попутал?
– Вас, вас. Спрашивает где подполковник Копытов? Я говорю – у колонны с офицерами прощается. Он говорит – Вот и давай его к телефону.
– Товарищ Командующий, подполковник Копытов слушает вас, – бодро отрапортовал я в трубку.
– Что, Копытов, домой собрался? – Зарокотал голос Коробко в трубке.
– Так точно, товарищ Командующий.
– Коньяк с офицерами у машины наверно хлещешь?
– Так точно, товарищ Командующий – Воинская традиция называется, соблюдать надо, – бесстрашно заявил я.
– Это хорошо, что воинские традиции выполняешь. Ну, а теперь слушай приказ. Вещи на место, свою фашисткую каску на голову, рукава по локоть и автомат на эсесовский манер, как ты умеешь и вперёд – выполнять свой воинский долг. Понятно.
– Так точно, товарищ Командующий. Вы наверно думали, что я расстроюсь, а я рад такому повороту.
– А я по-другому и не думал. Иди к Дорофееву он поставит тебе задачу.
Я вернулся к машине, подозвал разведчиков и приказал отнести вещи обратно. Суханов сначала всполошился, подумав, что по-пьяни решил остаться без разрешения Командующего. Но я похлопал покровительственно своего заменщика по плечу: – Ничего, Геннадий Иванович, повезло тебе. У тебя ещё есть неделька около меня обтереться. Пошли к Дорофееву.
Довольный тем, что я остаюсь и, причём, с удовольствием, Дорофеев ввёл в курс последних событий в Северной Зоне.
– Командующий довёл последнюю информацию. Бой вокруг населённых пунктов Сида и Земо-Барбеги прекратился. Партизаны откатываются к границе Грузия-Абхазия и будут переходить на грузинскую сторону, а абхазы их преследуют. Блок-посты докладывают об исходе беженцев с той стороны. Блок-посты Северных № 207, 208, 209 блокированы, вооружёнными местными жителями. Начальник Северной Зоны послал усиленный отряд к этим блок-постам, чтобы их усилить и доставить им ещё боеприпасов, воды и продовольствия, но в районе нп. Тагилони, у моста, отряд был остановлен вооружённым местным грузинским ополчением и их не пропустили. Сейчас они думают, как туда прорваться.
Борис Геннадьевич, бери сейчас разведчиков и езжай на блок-посты 306, 308 и 310. Изучи ситуацию на месте, проконтролируй поток беженцев. Если партизаны будут переходить реку Ингури в районе блок-поста их надо разоружить. Задача понятна?
– Да, понятна. Вот только по разоружению вопросы. Люди только что вышли из боя, горячие и не совсем адекватные….
– Тут по обстановке действуй. Ты человек опытный, сообразишь там… Но только, чтобы к нам потом претензий не было.
Вооружившись до зубов, я с разведчиками и с полковником Сухановым на одном БТРе помчались в сторону 306 блок-поста, в районе которого в чистое, голубое небо поднимались чёрные клубы дыма пожарищ. Пятнадцать минут быстрой езды и стало понятно, что это горят дома в нп. Тагилони, за границей. Вывернули к узкому железному мосту через приток Ингури, который превращал Шамгону в остров. Гулко загудел листовой настил под колёсами, когда мы в притирку к перилам пролетели металлическое сооружение и сразу с моста съехали в улицу. Здесь уже было полно усталых беженцев, которые многочисленными группами, живописно расположились по травянистым краям улицы в разнообразных позах и отдыхали около своих вещей, с опаской глядя на нашу машину. Медленно, не подымая пыли, проехали в глубину селения и в середине улицы свернули вправо, ещё триста метров и выехали из населённого пункта. Не заезжая на блок-пост, я свернул влево и через двести метров выехал на галечный берег реки Ингури.
Многое за свою военную жизнь видел. Прошёл сотни различных учений, даже такие экзотические, когда в Германии разворачивали армейский госпиталь и в течение трёх суток полностью забивали его условными ранеными. Прошёл чеченскую войну. Но то что увидел, поразило меня. Некая машина времени внезапно перенесла нас в конец июня 1941 года, куда-то в Белоруссию.
Река Ингури в этом месте была шириной 250 метров с широкими галечными берегами. На грузинском, нашем берегу, прямо на берег выходила окраина нп. Шамгона, усыпанная жителями, помогающими беженцам выбираться из воды. Между железнодорожным мостом, где у насыпи притулился блок-пост, и Шамгоной расстилалось зелёное поле, которое тоже выходило галечным берегом к реке. Абхазский же берег был закрыт густыми зарослями, а за ними в метрах шестистах располагалось, невидимое для нас, большое селение Тагилони, из которого в нескольких местах подымались густые столбы чёрного дыма и доносились звуки боя. Из прибрежных зарослей выкатывались прямо в реку бесчисленные толпы гражданского люда и кидались в быстрые волны реки, благо в этом месте можно было её переходить вброд. Такой же людской поток лился по взорванным конструкциям железнодорожного моста. Посвистывали шальные пули на излёте и в реке периодически подымались белоснежные и высокие султаны воды от разрывов 82мм мин. Над всей этой людской массой висел гул испуганных криков и возгласов, прерываемый иной раз пронзительно-истошными криками срывающихся с моста в реку людей. Человеческая фигурка, растопырив нелепо руки и ноги, летела с высоты пятиэтажного дома секунды две и крик обрывался, также внезапно, как и начинался, после чего безжизненное тело либо плыло по мутным волнам, либо оставалось бесформенной кучей на чистой гальке. Не хватало только немецких «Мессершмитов», мечущихся вдоль реки и поливающих людей из пулемётов.
Основную массу беженцев составляли старики, женщины, дети, которые тащили на себе домашние вещи, утварь и узлы с одеждой. Понятно, что когда ты спасаешься и бежишь из горящего дома, то хватаешь самое ценное и важное для тебя – документы, одежду, обувь. Только то, что можешь унести в руках. Прямо напротив нашего БТРа на берег, тяжело дыша, выбрались старуха со стариком лет 70-75, наверно муж и жена. У старухи через плечо висела небольшая сумочка, а в обоих руках она держала старые венские стулья. Старик в рубашке и в чёрных, сатиновых трусах нёс, крепко прижимая к себе, такой же старенький чёрно-белый телевизор «Рекорд-412». Это то и было для них, наверно, самое ценное. Старики оглядевшись по сторонам и, правильно понимая, что по русским миротворцам абхазы стрелять не будут, опустили свою ношу у колёс бронированной машины и сами тут же рухнули без сил на гальку. В течение пяти минут вокруг БТРа образовался небольшой завал узлов и домашнего скарба, а люди вновь бросались в мутные воды Ингури и спешили на противоположный берег за оставшимися вещами. Недалеко от нас в реку смело залетел, высоко подымая бесчисленные брызги воды, трактор «Беларусь», на котором были установлены приспособления для скирдования травы. Благополучно миновал самое глубокое и быстрое место, избегнув поражения осколками от двух мин разорвавшихся на его пути, он выскочил на противоположный берег и сразу же был облеплен кучей народа, который начал шустро цеплять на все места, где это было возможно, чемоданы, сумки, узлы с вещами. Через три минуты трактор лихо развернулся, веером далеко раскидывая мелкую гальку по берегу, и обратно ворвался в воду Ингури. Но на этот раз счастье изменило трактористу и только он выехал на середину реки, как буквально в двух метров справа поднялся смертельно красивый, белоснежный султан разрыва мины и трактор медл