– У кого из вас есть конкретные претензии вот именно к этим солдатам и к этому начальнику блок-поста? Они кого-то обманули, что-то украли у вас или ещё что-то нехорошее сделали? Говорите – я их накажу и накажу серьёзно прямо здесь.
Но толпа в ответ угрюмо молчала.
– Раз претензий нету, так давайте, не смешивать всё в одном котле. В том, что там происходит, – я махнул рукой в сторону Абхазии, – эти солдаты и этот начальник блок-поста не виноваты. Им осталось тут нести службу три дня и они поедут домой – в Россию. Так пусть они поедут с нормальными воспоминаниями о Дарчели и об их жителях. Давайте не будем мешать им нести службу. А я готов выслушать любые ваши вопросы.
Но вопросов не последовало и народ в общем-то спокойно разошёлся, осталось лишь тридцать местных, которые заняли свои обычные места у дороги.
Вернулись к себе уже под вечер, полные впечатлений от увиденного. Доложили результаты поездки Дорофееву, после чего с Сухановым спустились в свою комнату. Полковник от всего увиденного и пережитого был нервно-возбуждённый и как только мы остались в комнате одни он сумбурно стал благодарить меня за учёбу, чему я был несказанно удивлён. Потому что ожидал от него наоборот негативной реакции. Думал, что он меня опять будет обвинять в нетактичности и козырять своими погонами.
Поэтому тоже смягчил тон: – Геннадий Иванович, ты тоже не обращай особо на мои выходки внимание. Если, что извини.
– Я, Борис Геннадьевич, впервые в такой ситуации и теперь представляю каково на настоящей войне и в каких условиях иной раз надо принимать решения. Причём, учитывая кучу посторонних факторов. Но особо я испугался, когда ты спустился вниз к полицейским и стал ругать и трясти их за грудки, за то что они по нам стреляли. Думал, что они сейчас возбухнут и пристрелят тебя…
– Не такой я смелый, как ты думаешь. А когда за спиной полтора десятка автоматов и пулемётов, да позиция очень выгодная, сверху их бы сразу покосили всех, а это они понимали, тогда можно и поборзеть. И никакой особой отваги в таких условиях и не требуется – только борзота.
– Не, Борис Геннадьевич, не переубеждай меня. Я был удивлён твоему спокойствию, так что через час накрываю стол и все вместе посидим, отметим так сказать моё присутствие в боевой обстановке. Не крещение, а только присутствие…
Суханов раздухарился и через час мы своей компанией штаба сидели за хорошо накрытым столом. К нам присоединился и особист Юра, с которым у меня более-менее наладились нейтральные отношения. Через два дня он ждал заменщика, поэтому сегодня он был более раскованным и много шутил за столом. В самый разгар нашей офицерской пирушки зазвенел телефон на моём столе и трубку поднял Дорофеев.
– Да, да. Да, тут, товарищ генерал-майор, – и протянул мне трубку. – Тебя, Бабкин.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор.
– Здорово, Копытов, Чем занимаешься?
– Сегодня пришлось немного помотаться по блок-постам и сейчас с полковником Дорофеевым решаем текущие вопросы, – я заговорщески подмигнул присутствующим.
– Хорошо. Слушай приказ. Сейчас берёшь взвод разведки и едешь в нп. Шамгона, надо уточнить, что там происходит и сколько сейчас там партизан.
– Так я могу сразу вам доложить, товарищ генерал-майор. Шестьдесят человек там постоянного состава и сегодня в середине дня к ним перешло через реку Ингури ещё восемьдесят партизан. С собой они перенесли 12 раненых на носилках.
– Так понятно, это днём было, а мне надо знать, что там сейчас происходит…
– Товарищ генерал-майор, сейчас в населённом пункте Шамгона находится помимо местных жителей около пяти тысяч беженцев, очень взбудораженных и агрессивных. Я не знаю сколько туда перебросила «прокуратура в изгнании» своих людей к тем ста сорока человекам… И если я там появлюсь у меня возникнут некоторые проблемы…., – я в мягкой форме настойчиво пытался переубедить генерала и отменить непродуманный приказ, который мог стоить жизни многим из нас. Но Бабкин был непреклонен.
– Товарищ подполковник, хорош спорить. Выполняйте приказ.
Я бросил трубку на стол и с чувством выматерился, после чего доложил Дорофееву суть приказа. В комнате повисла тяжёлая тишина, а я вызвал оперативного дежурного и приказал по тревоге поднять развед. взвод.
Дорофеев разлил по чуть-чуть коньяка и предложил мне: – Борис Геннадьевич, ты заменщик и тебе по всем военным приметам нельзя ходить на такие дела – грохнут. Давай я вместо тебя поеду?
Я поднял кружку, чокнулся с молчавшими товарищами и выпил: – Алексей Владимирович, спасибо за заботу, но приказ отдали мне и я его буду выполнять. Вы тут ни причём. А про эти военные приметы я знаю. Три года назад, в Чечне, ко мне приехал заменщик и в эту же ночь я уехал на сопровождение и влетел в не хилую засаду. Тогда серьёзную контузию получил, но ничего. Будем надеяться, что и здесь выкручусь…
Через пятнадцать минут, полностью экипированный я построил разведчиков и проверил их готовность и остался доволен. Командир взвода лейтенант Смирнов показал в БТРе дополнительный запас патронов и короба с пулемётными лентами.
– Парни, нам поставлена трудная и опасная задача, но её всё равно нужно выполнять. Мы должны произвести разведку расположения партизан в населённом пункте Шамгона. Сегодня мы уже там были и видели, что обстановка в селе напряжённая. Опасность представляют все: обозлённые партизаны, которые вышли из боя, потеряв товарищей. Беженцы, которые считают нас миротворцев пособниками абхазов, местное население, которое сочувственно настроено как к беженцам, так и к партизанам. На месте партизан, а они далеко не дураки, я около моста, со стороны Шамгоны обязательно выставил бы усиленный блок-пост и думаю, что он сейчас там и стоит.
Сложность нашей задачи заключается в том, что мы должны проехать по узкому металлическому мосту и тут возможны три варианта развития событий. Первый – самый оптимистический: мы подъезжаем к мосту и тут нас обстреливают. Тогда открываем ответный огонь и отходим на базу. Второй – хуже: партизаны запускают нас на мост и где-нибудь посередине подбивают БТР, чтобы заблокировать мост. Тогда раненых на спину, добавочную гранату вовнутрь БТРа и под прикрытием огня незадействованных в переноске раненых отходим за мост, где закрепляемся и ждём подмоги, отбиваясь от противника. Третий – самый херовый: нас пропускают через мост, когда мы втягиваемся в улицы, отрезают от моста. БТР подбивают. Ну тогда парни в зависимости, где нас зажмут прорываемся или через мост, или же к ближайшему блок-посту у «Басаевского моста». Вот такой расклад. Если кто сомневается в себе – шаг вперёд. Обид не будет.
Строй стоял молча, даже не шелохнувшись.
– Ну что ж, спасибо. Тогда по местам и с Богом.
Бойцы, негромко переговариваясь, бодро полезли на броню, а в это время на крыльцо поспешно вышел полковник Дорофеев: – Борис Геннадьевич, Стой! Генерал Бабкин только что отзвонился. Наверно понял всю дурость приказа и отменил разведку. Так что – Отбой!
Мне только и осталось плюнуть с досады.
Утром, сразу после завтрака, меня к телефону вызвал Коробко: – Товарищ подполковник, сейчас берёте два БТР, и от 301 блок-поста вдоль границы, как можно ближе, начинаете патрулировать свою Зону Безопасности. Нужно показать всем, что России тоже принимает участие в конфликте. Всё держит под своим контролем и предпримет всё, чтобы не допустить разрастание конфликта. Ну, заодно и «побряцать оружием» нужно. Ты там не лыбься, а то я это прямо чувствую. Что поделаешь, если мы такие слабые. Так что езжай и изображай присутствие России. Показывай всеми миру, как мы усиленно разъединяем конфликтующие стороны. Сразу хочу предупредить – будь осторожен и береги солдат. За вами будут охотиться и грузины и абхазы, чтобы потом свалить смерть русских миротворцев на противную сторону. Особо ни куда не лезь. Задача понятна? Тогда вперёд. Вечером доложишь подробности.
Я положил трубку на аппарат и посмотрел на оперативного дежурного, но тот опередил меня: – Товарищ подполковник, командир батальона задачу уже поставил и через двадцать минут машины с мотострелками будут перед воротами.
В комнате ко мне пристал Суханов, он хотел тоже ехать со мной, но я его отговорил. Дорофеев, уже знал о приказе Командующего, и когда к нему зашёл тоже попросил быть осторожным.
Два БТРа с тридцатью солдатами на броне уже ждали меня, когда я вышел из ворот. По моей команде бойцы шустро спешились и построились около машин в две шеренги. Оглядев их, был удовлетворён осмотром и готовностью к выезду и к вполне возможным боевым действиям. Но всё тянул и тянул с отдачей приказа. Сегодня вечером к железнодорожной станции Очамчира на Абхазской стороне подойдёт наш воинский эшелон с двумя батальонами из Тоцкого, которые завтра уже прибудут к новым местам службы в Северной и Южной Зоне Безопасности и в течение дня они должны полностью поменять этот батальон, а послезавтра вот эти солдаты, что стоят в строю, поедут домой и они должны уехать живыми и здоровыми. Обидно прослужить полгода в таких нелёгких условиях и быть раненым или убитым в последний день.
Я уже знал о том, что армейские подразделения Грузии, подразделения Внутренних войск всеми возможными обходными путями, просачиваются на территорию Южной Зоны Безопасности и скрытно сосредотачиваются вдоль границы с Абхазией. Сегодня рано утром, в шестистах метрах от нашей базы в зелёнке пропылила автомобильная колонна, в которой находилось около 800 грузинских военнослужащих и два автомобиля с установленными на них спаренными 23 миллиметровыми зенитными установками. Грузины думали, что мы не заметим их, но наши разведчики не только их заметили, но переписали номера и посчитали. Через полчаса после этого, толпа местных жителей из вчерашней деревни Дарчели блокировали наш блок-пост и со словами – «Раз вы нам не помогаете – то хотя бы не мешайте» и пропустили мимо блок-поста ещё одну колонну с военнослужащими, которая ушла в сторону Абхазии.
Практически во всех более-менее крупных лесопосадках вдоль реки Ингури сидели вооружённые отряды «прокуратуры в изгнании» и партизан отошедших на грузинскую территорию, ожидая сигнала к активным действиям. И появление БТРов российских миротворцев будет «красной тряпкой» и раздражающим фактором для всех, кто имел там оружие. И как то мне не хотелось подставлять этих ребят.