– Водители БТР выйти из строя, – два солдата браво вышли и встали напротив меня.
– Командир взвода ко мне. Остальные – Кругом! В расположение шагом марш.
Когда недоумевающие мотострелки удалились, я подозвал к себе оставшихся: – Парни, без вас двоих БТРы не поедут – вы должны там сидеть внутри и рулить. Ты, товарищ лейтенант, хоть и двухгодичник, но офицер и отправить тебя в казарму как солдат, не могу – ты старший второго БТР. Ну, а я старший над вами. Вот мы в вчетвером и будем рисковать и изображать Россию и бряцать оружием. Пусть грузиняки думают, что остальные бойцы внутри сидят. Ну, что – покажем всем, что русские ничего не боятся?
– Покажем, товарищ подполковник…
– Тогда по местам…..
* * *
….Асфальт на дороге был сухой и сегодняшнее патрулирование, в отличии от предыдущих, превращалось в приятную прогулку. Тем более, что сегодня патрулировали Зону Безопасности совместно с ООНовцами, которые ехали впереди моего БТРа на белой, бронированной «Мамбе» и начальником совместного патруля был обер-лейтенант Вебер. Пусть он и дёргается.
Прошло уже несколько дней как я начал изображать «присутствие России в конфликте» и за эти дни было всякое. Выстрелы в спину, злобные взгляды и угрожающие крики из-за заборов, неоднократные попытки беженцев и местного населения разобраться с нами физически, как с пособниками абхазов. Несколько раз мы заезжали в те места, где нас не ждали или мы приезжали не вовремя, после чего приходилось изо всех сил изворачиваться, чтобы выйти из этого положения живым и вывести оттуда целыми людей и технику. Очень здорово помогало мне и личные знакомства со многими лидерами абхазов в изгнании. Один раз я с начальником разведки миротворцев и его разведчиками заехали не в то место и не вовремя для себя. Обстановка у моста через реку Ингури недалеко от грузинского селения, захваченного абхазами была нервно-напряжённая. Деревня в двух километрах на той стороне горела в нескольких местах. Доносились как одиночные выстрелы, так и автоматный огонь очередями. В этом месте регулярных войск Грузии не было, и мост через реку и окрестности контролировала «Прокуратура в изгнании» и многочисленные группы партизан, которые при нашем появлении брызнули врассыпную по прибрежным кустам. Нервозность и агрессивность вносили и беженцы селения, скопившиеся тут же в числе нескольких сот. Они то и были тем «горючим материалом», который мог вспыхнуть праведным гневом против приехавших миротворцев. И «прокуратура в изгнании» и партизаны и пальцем не пошевелят, когда русских миротворцев просто стали бы убивать. И ведь по этим несчастным людям и огонь то не откроешь для самозащиты.
Сгоряча влетев в самую гущу беженцев и поняв, что у нас есть всего пару минут, чтобы отсюда благополучно смотаться, мы с ходу стали разворачиваться по большой дуге на поле и как это всегда бывает в пиковый момент, один из БТРов сразу же и крепко завяз в вязком участке поля и теперь бессильно ревел двигателем, выбрасывая обильные фонтаны жидкой грязи из-под колёс. А мой БТР благополучно вывернул на твёрдую почву…. Ну…, не бросишь же своих. Но, как это не удивительно, но беспомощное барахтанье огромной бронированной машины в размолоченной грязи, несколько сбило накал агрессивности у толпы беженцев уже двинувшихся к миротворцам и те угрюмо остановились на обочине грунтовой дороги, лишь на время отложив свои отнюдь не дружественные намерения.
Командиры «прокуратуры в изгнании» и партизан стояли недалеко от моста и ожидали кровавой развязки, ничего не предпринимая для того чтобы остановить толпу, поэтому крутиться нужно было самим.
– Давай, сдавай назад и вытаскивай второй БТР, – крикнул я в люк водителю, а сам спрыгнул с машины и пошёл навстречу начальнику разведки.
– Николай, хватай мою машину и вытаскивай свой БТР. От него не отходите, а я сейчас попытаюсь отвлечь внимание беженцев на себя. Может выкрутимся…..
Майор кинулся к БТРу, а я смело направился к беженцам. Это так было видно со стороны, что смело, а внутри меня всё дрожало от напряжения и только величайшим усилием воли загонял свой страх далеко вовнутрь себя и еле сдерживался, чтобы не развернуться и не побежать обратно. Мелькнула шалая мысль: – Если сейчас толпа накинется – то разорвёт в минуту…. Главное эту минуту продержаться, а потом будет всё равно….
Беженцы постепенно смещались к тому месту, где я должен был выйти к дороге и сгрудились в плотную толпу в ожидании, когда подойду. Я же с видимым внешним спокойствием легко перепрыгнул придорожную канаву и остановился в двух шагах от первых людей.
– Здравствуйте Уважаемые…..
Толпа глухо заворочалась и в разнобой ответила на приветствие.
– Я начальник штаба Южной Зоны Безопасности и готов вас выслушать…..
– ААААааааааа…!!!!!! – Взвился единый вопль возмущения, полный ненависти и отчаяния, – АААААААААаааааа…., он ещё хочет нас слушать…..
Вперёд выскочили несколько здоровенных мужиков деревенского вида, расхристанных и видно в своём отчаянье дошедших до последней черты: – Слушать хочешь? Так слушай и смотри туда….
Меня уже обступили кругом и грубо повернули лицом к горящей за рекой деревне: – Это вы…, вы и ты лично виноват, что горят наши дома, что там хозяйничает армия абхазов и банды чеченцев. Тебе то что? Ты приехал, посмотрел на наше горе и уехал в свою Россию, а мы тут страдаем…., страдаем…, страдаем…, – мужик схватился обеими руками за своё горло и повторял одно и тоже, вращая красными от гнева глазами и никак не мог придумать, как ещё припечатать этого наглого и ненавидимого русского. Потом, уставив на меня палец, как всё равно пригвоздил к позорному столбу: – Это ты…, ТЫ… не даёшь приказ пропустить нашу армию сюда. ТЫ……!
Толпа глухо заворчала, вздыбливаясь, готовясь к последнему акту предстоящей трагедии, а я моля бога, чтобы не накинулись сзади, сделал шаг вперёд и ткнул себя пальцем в грудь и сначала с придыханием, но так чтобы было слышно, спросил: – Это я не пускаю вашу армию? Это Я? – Теперь, подпустив в голос возмущение, заорал во весь голос.
– Где эта твоя армия? Где? Где она прячется? И где она рвётся на тот берег? Где? Давай её сюда и я её запущу туда…, – я начал показушно крутить головой по сторонам, как будто пытаюсь увидеть могучую грузинскую армию с пушками, танками и самолётами и вновь заорал, сделав ещё один мелкий шажок вперёд, – Где она твоя армия?
Потом сильно и больно ткнул пальцем в грудь другого встрёпанного мужика: – Ты сколько здесь? Сколько дней я спрашиваю….?
– Сутки…., – мужик слегка попятился в толпу.
– Сутки, а я только приехал и кого я здесь не пустил на тот берег? Тебя что ли? Или тебя? – От собственного крика я сам пришёл в неистовство и сам уже схватил за грудки первого мужика. – И ты тут сутки? Какого хера? Там твой дом сжигают, а ты тут сопли на кулаки наматываешь…. Да вас тут двести мужиков…, идите и отбейте эту деревню у этих сраных чеченцев. Попробовали бы мою так деревню палить, я бы с колом пошёл против них….
– Да у нас оружия нету, а у них автоматы и пулемёты…, – крикнул кто-то из задних рядов.
– Да…, у вас нету, – охотно и уже спокойным голосом, подтвердил я, чувствуя, что сумел стабилизировать обстановку, но ещё её не переломил в нашу пользу, – а вот у тех, кто спрятался в кусты, когда я приехал, у них есть. И их человек сто. Кто их не пускает? Я что ли? Пусть идут и отбивают деревню…
Опять из задних рядов послышался голос осведомлённого: – Они говорят – Приказа нету?
– Давайте их сюда, я сейчас им приказ отдам, – самоуверенно заявил толпе.
Через три минуты в толпу вклинилось хмурое начальство «Прокуратуры Абхазии в изгнании» и с ними ещё несколько незнакомых мне мужиков явно военного вида. У «прокурорских» на ремнях висели пистолеты, а те были вообще без оружия, хотя различные мелочи говори, что все они ещё несколько минут назад имели оружие.
– Здорово, – я сначала обменялся рукопожатием со знакомыми мне «прокурорскими», которыми командовал адекватный заместитель главного прокурора в изгнании. Несколько раз с ним решали общие вопросы и мужик он был нормальный. Остальных тоже знал, но немного. Потом поздоровался с незнакомцами, которых мне представили. Не дав им открыть рта, я сразу же спросил с напором: – Это я что ли не пускаю вас на тот берег?
И тут же погнал дальше: – Идите, отбивайте деревню…, я разрешаю…, чего по кустам прячетесь?
Гневно сверкнув глазами, но сдержавшись, старший напряжённым голосом предложил: – Товарищ подполковник, пойдёмте на мост и там обсудим ситуацию.
Мы прошли сквозь расступившуюся толпу и через сто метров вышли к мосту, где остановились и «прокурорский» сразу же наехал на меня: – Ты чего, подполковник, на публику играешь? Что ты раскомандовался здесь? Вон, своими командуй, а то как последние лохи позорно застряли на ровном месте….
– Ну, сели…, ну и что? Что в этом позорного? А вот чего вы позоритесь? Прячетесь тут по кустам и своё бессилье сваливаете на миротворцев. Идите и покажите беженцам, что вы стоите….
– Будет приказ – пойдём, а пока нельзя, – примирительно пробурчал «зам прокурора».
– Во…, нормально… Вы ждёте приказа, а беженцы отрываются на нас. Смотрите, а то я сейчас как отдам приказ блок-постам, чтобы они всем беженцам рассказывали, где вдоль границы ваши войска стоят и прячутся, пока на той стороне деревни жгут. Думаю, мало вам не покажется. Может, мне прямо сейчас пойти в толпу и рассказать беженцам….? Но я этого делать не буду… Только из-за того, что мы с тобой раньше нормально решали все вопросы. Поэтому пошли вместе со мной обратно, а то мои уже БТР вытащили и мы спокойно уедем и ты тут спокойно простоишь.
На этом для нас всё благополучно закончилось в этом месте и начальник разведки отделился от меня и уехал заниматься своими делами. Хотя через час я влетел уже в другую передрягу и опять приходилось изворачиваться, чтобы всё закончить миром.
Славу бога, до стрельбы не доходило, так как грузинам и в голову не приходило, что в БТРах не было солдат и безумный русский подполковник ездит один. Поэтому они опасались учинять жёсткую разборку со мной. А я тоже не особо борзел, но с другой стороны был очень удивлён тем, как много людей знали меня и с уважением относились ко мне, что помогало в общение с грузинами. Не последнее было и то что, многие знали о моём участии в войне в Чечне, что тоже помогало в острых ситуациях. Грузины с ненавистью относились к чеченцам, потому что те воевали на стороне абхазов и проявляли немотивированную жестокость по отношению к грузинскому населению.