Задаю немцу вопрос: – Вот ты, Вебер, командир танковой роты. Если у тебя в чём-то провинился солдат – Ты его как наказываешь?
– Я его лишаю увольнения на ночь домой.
– И всё? – Удивился я.
– Да, а что ещё? – Теперь искренне удивился Вебер.
– Ну, хорошо…. Ты его лишил увольнения. Во сколько у тебя конец рабочего дня?
– В восемнадцать ноль-ноль….
– Блин, хорошо живёте. У нас в восемнадцать ноль-ноль рабочий день только в самом разгаре… Ну, ладно. Ты уходишь с части, а через десять минут твой солдат прыгает через забор и спокойно уходит домой, зато утром, за пятнадцать минут до твоего прихода, он также спокойно возвращается в казарму.
– Как это так? Так не может быть, – уверенно заявил Вебер, а я только посмотрел в честные немецкие глаза и не стал его разубеждать. Просто кое-что вспомнил, о чём мне рассказывали
старые немцы, когда служил в Германии. А там до прихода к власти Гитлера тоже был бардак, но он очень быстро навёл порядок и также быстро и жёстко приучил немцев к порядку. Например, идёт по улице военный патруль, а около дома мусор и беспорядок. Так патруль мигом разбивал все стёкла в окнах прикладами на первом этаже, а верхние окна расстреливались из винтовок. Или идёт поезд и его внезапно останавливают в поле. Кто с билетами остаются в поезде и едут дальше, а кто без билетов на несколько месяцев в лагерь. Школу прапорщиков я заканчивал в Потсдаме, так полк, на территории которой располагалась наша школа, в фашисткой армии был самый ЧПешный. Там чуть ли не весь полк в самоходы ночью ходил. И вот в одну прекрасную ночь полк окружают эсэсовцы и выгоняют всех солдат на плац, где они стоят до утра. И всех кто вернулся из самохода, тут же на плацу и расстреляли. После чего приказали снести высокий забор, а вместо него сделали вокруг полка маленький, чуть ли не детский заборчик. Так после этого не было ни одного случая самовольной отлучки.
Разные мы с немцами и другими европейцами люди. Мы бы и потом бегали в самоход, постоянно играя в русскую рулетку.
Когда вернулся на базу, то узнал что и новый командир батальона оказался в примерно в такой же ситуации что и я, когда столкнулся с агрессивно настроенными жителями Дарчели. Слава богу, что для нас обоих это прошло без последствий.
Завтра старый батальон уходит на погрузку на эшелон в Очамчиру, а я остаюсь неизвестно на сколько. Уезжает и особист Юра. Я только успел раздеться и сложить оружие в железный ящик, как в комнату зашёл радостно улыбающийся особист.
– Борис Геннадьевич, заменщик приехал….
– Ну что ж поздравляю, а я вот не знаю когда отсюда поеду.
– Ты, Боря, на меня обижался, но я тебе так по секрету скажу – ну и хлебанёшь ты с ним горя. Ничего, если я его сейчас приведу знакомится?
– Да ничего, только давай через часа полтора. Сварганим закуски, с ребятами посидим, выпьем. Вот и пообщаемся.
Да…, новый особист Николай не понравился никому. Обычное среднее лицо, водянистые глаза и в лице таилось что-то хитро-подлое. Весь как-то нервный, дёрганный. Только нас Юра познакомил, как Николай, не обращая внимание на присутствие Тетенова, Сабурова, полковника Дорофеева и полковника Суханова с апломбом выставил ультиматум: – Товарищ подполковник, договоримся сразу – вы свой нос к МГБистам не суёте. Там я буду сам работать.
В комнате повисла тяжёлая тишина. А Юра за спиной своего заменщика скорчил гримасу и развёл в сторону руки, как бы говоря – Ну, что я говорил…
Моё лицо опахнуло холодом и от этой беспардонности захотелось встать и хорошо заехать капитану по еба….ку, так чтобы он улетел под кровать Сабурова, напротив которой сидел. Но я крепко стиснул зубы и ледяным тоном ответил.
– Товарищ капитан у подполковника Копытова – тире, начальника штаба Зоны Безопасности нет такого носа, который он «куда-то суёт»… У него есть обязанности, которые он выполняет и если этого требует обстановка, то я буду обращаться туда, куда это нужно, не спрашивая вашего согласия. Я наверно ясно выразился….
Но капитана понесло и он вновь попытался навязать своё виденье. Не знаю, чем бы закончилось наше первое общение, но тут вмешался Юра и Дорофеев, которые другими вопросами сумели отвлечь капитана.
Последующие несколько дней прошли в обычном режиме. Я гонял вместе с Сухановым по блок-постам. Контролировал вывод подразделений грузин из Зоны Безопасности. Хотя Командующий и разрешил мне вернуться в Сухуми для расчёта и уезда домой, но я тянул и всё откладывал отъезд на последующий день, пока не решил – уезжаю через три дня. Хотя и сделал я уже отвальную, но повторил её снова. Правда, уже в более скромном варианте. И что самое интересное, на неё приехал полковник Ошкерелия. Генерала он так и не получил, но произнёс довольно тёплый тост в мой адрес, от которого мне стало даже неудобно. И даже не от него, а от той вражды между нами, в которую я тоже вложил хорошую лепту.
– Товарищ полковник, не обижаетесь на меня? – Спросил я, подсев к нему.
Он чокнулся со мной, выпил и в несвойственной ему манере задумчиво сказал: – А чего обижаться? Каждый находился на своём месте и делал ту работу, какую требовала его страна и обстоятельства. Да, жалко что мы были и остаёмся врагами, но думаю что те отношения, бывшие между нами научат и заставят нас смотреть на других людей несколько по другому и более вдумчиво….
* * *
Уезжал я из Сухуми в Зугдиди в начале февраля, а приехал летом и было довольно любопытно видеть, как преобразился санаторий, где мы базировались. Лето, солнце, ласковое море, роскошная южная природа, отличная от природы Зугдиди. Можно сказать, толпы отдыхающих, которые не только валялись на галечном пляжу, но и фланировали по уютным и тенистым дорожкам санатория. Я опять поселился в своём номере, вместе с Лёхой Кокиным, но в отличие от озабоченного и загруженного работой и задачами товарища, тоже выглядел отдыхающим. Я приехал рассчитываться и меня уже никуда не припахивали, лишь только выходил на общие построения офицеров штаба. Так я отдыхал дня четыре, после чего сговорился с особистом Северной зоны Сергеем отчаливать от Сухуми через три дня. Быстро рассчитался и в предпоследний день устроил вместе с Сергеем общую отвальную «У Саши». Сдали деньги владельцу кафе, обсудили меню и большего от нас ничего не требовалось. Саша сам всё сделает. На отвальную были приглашены чуть ли не все офицеры. Пригласил я и Командующего, на что он ответил довольно уклончиво. Я всё ещё был в опале у него из-за демарша с десантниками. Хотя на утреннем построении он наградил меня своей грамотой. Взяв, под рукоплескание офицерского строя, из его рук грамоту, я попытался заглянуть ему в глаза, но он увёл свой взгляд и у меня появилось желание тут же вернуть грамоту обратно. Но сжал губы и сквозь зубы сказал – Служу Отечеству.
А на отвальную Командующий прислал вместо себя полковника Покусаева, хотя тот и так был в числе приглашённых.
– Товарищи офицеры, – полковник Покусаев поднялся со своего места с рюмкой водки, – товарищи офицеры, Командующий занят делами, поэтому попросил меня, от своего имени, ещё раз поблагодарить подполковника Копытова и майора Гришина за образцовое выполнения воинского долга каждого на своём посту, за мужество и отвагу проявленные в ходе выполнения миротворческой миссии. Командующий и я уверены, что и в дальнейшем Копытов и Гришин будут также образцом для других офицеров и с теплотой и гордостью вспоминать службу В Абхазии….
Меня как кто-то толкнул, я встал и с рюмкой в руке: – Спасибо, товарищ полковник, за тёплые слова, сказанные в наш адрес, а также за «высокую» оценку…., я за себя скажу…, моего труда на посту начальника штаба Южной Зоны Безопасности. Не скрою, иной раз и довольно частенько служба там была трудной и довольно опасной, я уж не говорю, что там запросто можно было замарать своё имя чужими руками. Поэтому так приятна оценка моего труда Командующим…..
Покусаев стоял и невольно морщился, понимая о чём я говорю, понимали и другие, зная как меня представили к ордену и за что его отозвали, с любопытством слушая продолжение моего ответа, – в свою очередь я хочу сделать Командующему свой подарок и вернуть ему Грамоту на память о подполковнике Копытове. Прошу её передать Командующему, – и протянул Грамоту полковнику. Покусаев покривился лицом, но под молчаливыми взглядами офицеров, вынужден был взять грамоту. Дальше отвальная покатилась по своим накатанным рельсам, а через полчаса ко мне подсел полковник Покусаев.
– Боря, на…, – и тишком сунул мне Грамоту, – Боря, бери и выделывайся. Всё что нужно ты сказал, я про то что ты тут наговорил Командующему передавать не буду, ему ещё сегодня обо всём доложат. Ничего ты этим не докажешь, ну уколол, ну и всё, а Грамоту возьми, как память.
Я уже остыл, о сказанном не сожалел, махнул рукой и забрал Грамоту.
….Асфальт легко стелился под колёса ГАЗ-66, везущего меня домой. До границы Абхазии с Россией осталось километров двадцать: максимум ещё час, ну полтора и мы окажемся на вокзале Алдера. Вместе со мной ехал особист Северной Зоны Сергей, он тоже возвращался по замене домой и раненый в руку солдат с мотострелкового батальона. Все мы трое ехали до Челябинска, а там каждый по своим гарнизонам. Сергей, с которым у меня были прекрасные приятельские отношения, был с Челябинского гарнизона, а солдат Евгений ехал по ранению домой в отпуск. Так что возвращение домой обещало быть не скучным и приятным.
Дорога извилисто вилась вдоль склона невысоких гор, послушно повторяя все изгибы морского берега. Потом свернула в лес и в последний раз мелькнула оранжевая «Жига», которая следовала за нами, не приближаясь, уже минут двадцать. Она меня несколько тревожила, так как Сергей в списке на уничтожение стоял первым и вчера он подсмеивался, сидя за столом «У Саши»: – Не боишься, Боря, завтра со мной ехать? Грохнут ведь меня и тебя заодно…
Я не боялся, но «Жига», всё равно беспокоила. Я тронул рукой Сергея: – Оранжевую «Жигу» видел?
– Да, чего это она за нами тащится и не обгоняет?