— Да кого угодно, господи, — усмехнулся Сытин.
— Если этот прибор действительно нов, то им в первую очередь заинтересуются спецслужбы. Так?
— Наверняка заинтересуются.
— Хорошо. Первая неувязка — зачем они обратились к Полесову? Чтобы он помог им? В чем? Открыть броневик? Обезоружить остальных охранников? Не клеится. Охранники и так открыли бы броневик и отдали прибор. Для них эти офицеры — свои. Министерские кураторы, — Беклемешев загнул первый палец. — Пойдем дальше. Зачем понадобилось организовывать похищение при таком скоплении народу? Замминистра, куча сопровождающих лиц, сплошь одни генералы. Ясно же, что пойдет шум на весь лес. Но это еще и гора ненужных свидетелей. Куда как проще организовать какие-нибудь испытания, учения, что-то еще в том же духе, вывезти легально прибор, перебить охрану и уйти. Обращаясь к Полесову, они слишком рисковали. А если бы он отказался? И стукнул кому следует? Что тогда? Убили бы? Но их помнят в военкомате. Значит, опять свидетели. Нет. Они не стали бы так подставляться. В таких делах играют наверняка. — Второй палец. — Третье: зачем им понадобилась вся эта байка с террористами? Солдаты, тем более побывавшие в бою, не стали бы варить кашу с чинушами из министерства. Это же ясно как день. А между тем на колонну напали именно террористы. — Третий палец. — Ну и последнее. — Беклемешев остановился у двери, взялся за ручку. — Допустим, все самым невероятным образом срослось. Полесов согласился и не донес о готовящемся ограблении, солдаты включились в дело. Что дальше? Министерство обороны должно помочь террористам уйти за границу. Для этого нужен самолет.
— Они затребовали вертолет, — сообщил Сытин.
— Тем более. До границы им не дотянуть. Они должны будут приземлиться на дозаправку. Тут-то их и схватят. Либо, если они оставят часть заложников, дадут им добраться до конечного пункта назначения. Власти пошлют официальный запрос — а именно так они и поступят, — террористов выдадут, те на допросе расколются — и вот вам готовые кандидаты на скамью подсудимых. Значит, этот вариант отпадает. Вариант номер два: террористы летят туда, где их ждет покупатель. Однако, и это вне всяких сомнений, самолет или вертолёт, что уж они там затребуют в конце концов, будут вести до границы и дальше. Прибор выкидывать с борта нельзя. Это не деньги. Разобьется. Парашют заметят. Значит, покупатель ждет в конечной точке полета. Если это спецслужба, зачем ей платить деньги, когда можно «повязать» террористов и получить товар даром? Заодно и доброе дело сделают. А если это не спецслужба, а частное лицо, то оно, это лицо, должно понимать: точку посадки окружат прежде, чем оно успеет хотя бы высморкаться. Его схватят вместе с террористами. А если и не схватят, то прибора-то ему уж точно не видать. Так или иначе, а продавец не получит своих денег. Стало быть, и этот вариант отпадает тоже. Вариант номер три: власти решают штурмовать башню...
— Уже решили.
— Серьезно? И на который час назначен штурм?
— Пока на десять.
— Ясно. Так вот, террористов скорее всего перебьют, уйти им не удастся, и прибор останется в башне. То есть до покупателя не доедет. Его вернут туда, откуда он «прибыл». А именно, в лабораторию НИИ. Начнется следствие. Что за прибор, откуда террористы узнали, что перевозит колонна. Рано или поздно на организаторов нападения выйдут, и, как говорится, пишите письма. Вот и все. Ни один из трех перечисленных вариантов не может устроить похитителей, а других нет. Вывод: Министерство обороны к ограблению не имеет никакого отношения.
— Однако расследование доказывает обратное, — возразил Сытин. — Замкнутый круг. Факты говорят одно, по логике получается совсем другое.
— Именно, — согласился Беклемешев. — Значит, либо я сошел с ума, либо...
— Сошел, сошел, точно, — охотно подтвердил Сытин. — И я тоже. Мне вообще уже ни фига не понятно. Так что насчет второго «либо»?..
— Либо все-таки существует четвертый вариант. Истинный. Но я его пока не нахожу.
— Я тоже, — победно возвестил Сытин, словно похвалился.
— Вот и подумай на досуге, — Беклемешев приоткрыл дверь и шагнул за порог. — Значит, выясни насчет Воробьева и остальных и немедленно свяжись со мной.
— Хорошо, — ответил Сытин, повернулся и спокойно пошел вверх по лестнице, приговаривая себе под нос: — Мы все сошли с ума. Мы все сошли с ума...
17:29. Стоянка перед главными воротами радиотелевизионной передающей станции
Броневик вполз на стоянку неторопливо, важно. Без визга колес и прочей киношной шелухи. Остановился у самых ворот.
— Наконец-то, — вздохнул с облегчением Трошин. — Где вас носило до сих пор?
Вопрос адресовался двоим мордоворотам, выбирающимся из броневика с объемистыми мешками в руках. Одетые в черную униформу с эмблемами Службы безопасности Центробанка на рукавах, с черными же кобурами на ремнях, они смотрелись внушительно, как боги-громовержцы.
— Кто будет расписываться? — равнодушно спросил один.
— За деньги-то, — раскатистым баском добавил второй.
Трошин заглянул в штабной «РАФ», обратился к Ледянскому:
— Товарищ генерал, там деньги привезли. Нужно расписаться.
Ледянский выпрыгнул из микроавтобуса, подошел к охранникам:
— Где ведомость?
— Мешок подержите, товарищ генерал. — Второй полез в карман, достал мятую изрядно ведомость. — Внизу там. Где галочка.
— Ручку. — Рядом с этими двоими Ледянский чувствовал себя не слишком уютно.
— Ща, — охранник порылся в кармане, достал замусоленную дешевую ручку. — Пжалста.
Ледянский быстро расписался.
— Это все?
— Все, — подтвердил первый. — Два мешка. В каждом по пять миллионов долларов. В новых сотенных купюрах.
— Хорошо.
Трошин подхватил второй мешок. Весил тот килограммов сорок, и не отличавшийся богатырским сложением генерал согнулся в три погибели.
— Ого.
— Сорок два кило, — прокомментировал первый охранник и сообщил: — Мы поехали.
— Поезжайте, — согласился Ледянский.
Охранники забрались в броневик, машина развернулась и медленно покатила к улице Королева.
17:30. Смотровая площадка
Март, не поворачивая головы, сказал:
— Кажется, деньги привезли.
Сержант тоже подошел к окну, посмотрел вниз:
— Точно, два мешка. Тяжелые.
Капитан, все еще стоявший у дверей туалета, постучал, осторожно приоткрыл дверь и, не заглядывая внутрь, спросил:
— С вами все в порядке? — Ему не ответили. Он постучал еще раз. Снова молчание. — Черт!
Капитан открыл дверь шире, просунул голову в щель. Девушка спала, сидя на полу, закутавшись в плащ.
— Что там? — встревожился сержант.
Он тоже чувствовал себя если и не опекуном девушки, то, по меньшей мере, старшим братом.
— Спит, — ответил капитан. — Реакция на шок.
— И долго она будет спать?
— Не знаю. Может быть, сутки, а может быть, и двое.
— И что теперь? — поинтересовался сержант.
Он-то, честно говоря, в первый момент решил, что девушка перерезала себе вены или совершила еще какую-нибудь не менее страшную глупость. Заволновался. Хотя, если рассудить, какое ему до нее дело?
Капитан пожал плечами.
— Надо отнести ее вниз.
— Отнести?
— Ну да. Взять на руки и отнести, — с легкой долей раздражения объяснил капитан. — Ты что, никогда девушек на руках не носил?
— Никогда, — ответил сержант. — Они меня — бывало. В госпитале, после ранения.
— Я видел, — засмеялся Март. — Две такие сестрички — с ума сойти. Одуванчики. Дунь — улетят. Тащат этого облома на носилках к хирургической палатке, под ногами грязь, они шатаются обе. Ну, думаю, рухнут. Нет, до операционного стола доперли, а там ка-ак кинут его... Он матом, да на весь госпиталь. А хирург посмотрел так внимательно и говорит: «Юноша, хочу вам напомнить, что вы — мужчина и солдат, а здесь женщины». А этот облом и отвечает ему сквозь зубы: «Я, доктор, все это отлично понимаю, да только мне одной пулей всю задницу разворотило, а вторая в бочине сидит. Тут, мол, не до женщин уже!. А что касается моего героического солдатского прошлого...»
— Да ладно пургу-то гнать, — возмутился сержант совсем по-мальчишески. — Я ничего такого не говорил. Тебя вообще в это время в палатке не было.
— Говорил, говорил, — продолжал веселиться Март. — Ты так орал, что на весь госпиталь слышно было.
— Все. Вечер воспоминаний закрыт, — резко перебил Марта капитан и обратился к сержанту: — Они тебя на руках носили, теперь твоя очередь.
— Как скажете, командир, — ответил сержант.
— Внимание всем, — ожила рация. — Вижу парламентеров. Их двое. Несут какие-то мешки.
— В окно смотри! — рявкнул на Марта капитан. — Все на свете проворонишь. — Тот отвернулся к окну. — Волк!
— Здесь, командир.
— Выводи детей. Спускай вниз.
— Хорошо.
Капитан кивнул сержанту:
— Бери девушку, и пошли.
— Понял.
Сержант вошел в туалет, постоял несколько секунд, не зная, как подступиться к раненой.
— Давай, — ободрил его капитан.
Сержант наклонился, осторожно подхватил спящую Наташу под колени и спину, выпрямился. Ее голова откинулась на его плечо, и он смутился окончательно. Выглядел сержант весьма странно. Лицо напряженно-неподвижное, даже вздохнуть лишний раз боится, мышцы словно одеревенели.
— Черт, — прошептал он. — Чего теперь-то?
Капитан едва заметно улыбнулся:
— Пойдем. И можешь не шептаться. Она не проснется.
— Понял.
Сержант сделал шаг, второй, с осторожностью канатоходца, первый раз ступившего на проволоку без страховки. Девушка спала, едва слышно постанывая.
Остановились у лифтовой площадки, дожидаясь кабину. Стоящий в трех метрах от них Гусь повернулся:
— Вы бы «броник» надели, товарищ капитан.
Тот повернулся удивленно:
— Зачем? Стрелять они не станут. Все ведь идет нормально, как договаривались. Детей в обмен на деньги. Насчет остального тоже вопрос решенный. Часть заложников освободим после телемоста, остальные сами разбегутся.