— Заходите. Пока дежурного нет, я вас через «Ромашку» соединю. У меня там зяма на коммутаторе сидит.
— «Ромашка» — это что? — спросил Сергеев, проходя через ворота.
— Ну, Сергиев Посад.
— А чего оглядываешься-то все время?
— Да так.
Они прошли в КПП. Дневальный снял трубку, набрал две цифры:
— «Ромашка»? Толич, это я. Через «Ольху» на Москву выйти можешь? Там Зинка должна быть сегодня. Надо, Толич. Серьезно. Ну, очень. Ага. Ясно, что недолго. Какой номер? — спросил он Сергеева.
Тот взял трубку:
— Дай-ка я сам. А ты пока постой на улице, ладно? Дежурного подожди, покури. — Он достал из кармана пачку, отдал солдату. Тот взял, хотел что-то добавить, но промолчал, повернулся и вышел.
Сергеев говорил быстро, а автоматчик прохаживался по ту сторону стекла, взгляд у него был затравленный. Однако в нем присутствовала и какая-то странная сумасшедшая отчаянность.
Сергеев не успел договорить. Автоматчик вдруг встрепенулся, поспешно заглянул в будку.
— Дежурный идет, — зашептал торопливо. — Товарищ капитан, за городком спецзона есть. Сходите туда. Только скорее. В ту сторону краны подъемные недавно проехали! — И тут же добавил громко: — Дежурный уже пришел, товарищ капитан.
17:48. Улица Петровка
Лаборатория была очень похожа на свою фээсбэшную сестру. Те же столы, та же аппаратура. Та же белая стерильность, острый медицинский запах фармакологии и похожие на привидений люди в белых халатах.
— Заходи, заходи, — подбодрил Беклемешева Федулов, открывая дверь, и тут же позвал: — Егор, это тот самый товарищ из ФСБ, для которого наши парни сегодня полдня по подземельям шатались.
В общей тишине голос прозвучал неуместно громко.
Егор, высокий, худой, невероятно серьезный тип в золоченых очках, подошел, протянул руку:
— Шилов. Егор Александрович.
— Беклемешев Зиновий Ефимович, — представился майор, пожимая тонкие нервные пальцы.
— Заходите, мы уже закончили.
Эксперт провел гостя к столу, на котором были разложены трупики крыс. Некоторые из них оказались расчленены, у других только взрезан живот. Третьи вообще остались целыми.
— Смотрите, — Шилов указал на один из трупиков. — Их там было очень много. Больше трех десятков. Вы не брезгливы? Нет? Тогда наклонитесь поближе, я вам покажу кое-что очень и очень необычное. Во всяком случае, я с таким сталкиваюсь впервые.
Беклемешев наклонился настолько низко, что едва не коснулся трупика носом.
— Чувствуете запах? — поинтересовался эксперт.
— Нет.
— У вас недостаточно тонкое обоняние. Пахнет запеченным мясом.
— Запеченным? В каком смысле?
— В прямом. Не зажаренным, а именно запеченным.
— И что?
— Смотрите дальше, — Шилов раздвинул ткани на животе зверька, и Беклемешев увидел неестественно белые внутренности. — Видите? У этой особи пропеклось все. От кожи до внутренностей, но волосяной покров совершенно не пострадал. Не правда ли, это не слишком напоминает последствия обычного взрыва.
— Я бы сказал, вообще не напоминает, — согласился Беклемешев. — На какой глубине нашли этих крыс?
— Пять метров.
— Мои парни вообще туда не полезли бы, — вступил в разговор Федулов, подходя ближе, — но я их уговорил. И вот результат, — он кивнул на крыс, сморщился брезгливо. — Фу, терпеть не могу этих тварей.
— Пять метров? — Беклемешев не поверил своим ушам.
— Вот именно, — подтвердил эксперт. — Странно, не правда ли?
— Вам не удалось установить причину смерти?
— Как вам сказать.
Шилов и Федулов почему-то переглянулись.
— В чем дело? — спросил Беклемешев. — Что такое?
— Боюсь, наше заключение покажется вам невероятным. Дело в том, что эту крысу, — эксперт постучал по тельцу скальпелем, — как и три десятка других крыс, запекли при помощи... микроволновой печки.
— Вы шутите? — Беклемешев неуверенно улыбнулся, не зная, как реагировать на подобное сообщение. — Вы хотите сказать, что какой-то тип ходит по водосточным колодцам, ловит этих тварей и засовывает их в микроволновую печь?
— Вы меня неправильно поняли, — покачал головой эксперт. — Разумеется, нет. Все эти крысы обнаружены в зоне поражения взрыва. Понимаете? К тому же в тоннеле оказалась оплавлена изоляция практически всех коммуникационных кабелей. На некоторых нам пришлось даже вырезать железную оплетку. Все, заметьте, абсолютно все кабели повреждены на одном участке и на одну длину.
— И кабели тоже укладываются в эту зону, так? — выпрямился Беклемешев.
— Совершенно верно.
— То есть, иными словами, существует гигантская СВЧ-печь, которая и поджарила этих крыс?
— Не совсем, — Шилов снял очки и принялся методично протирать стекла салфеткой. — Видите ли, ни одно из известных мне устройств, работающих на основе излучения волн сверхвысокой частоты, даже теоретически не способно выпустить за секунду волну подобной мощности. У бытовой микроволновой печи на эту работу ушло бы минут двадцать — двадцать пять. Теперь вообразите, какой мощностью должен обладать излучатель, чтобы за долю секунды «выплеснуть» импульс, способный не только запечь этих милых зверьков, но и расплавить резину на колесах машин, раскалить кузова автомобилей, сжечь покрытие внутри салонов, проникнуть на пять метров под землю и расплавить кабели. Как-то это сделано, но как, я не приложу ума.
— Скажите, — прищурился Беклемешев, — а можно ли передать волны сверхкороткой частоты при помощи спутника?
Шилов задумался, водрузил на нос очки, пожал плечами.
— Вероятно, как и все другие радиоволны. Хотя я бы не поручился за достоверность ответа. Вам лучше проконсультироваться у специалиста, хорошо разбирающегося в физике. Волновые передатчики вне сферы моей компетентности.
Эксперт скупо улыбнулся. Он вообще был не очень щедр на эмоции.
— Спасибо, — поблагодарил его Беклемешев. — Это очень ценная находка.
— Не за что. Вам лучше поблагодарить людей, нашедших этих крыс.
— Обязательно, — кивнул майор.
— У нас сегодня еще одна находка, — сказал Федулов, когда они вышли из лаборатории в коридор. — К взрыву, правда, она не имеет отношения, и, может быть, вообще тебе не интересна, но я так подумал: трупы военнослужащих у нас находят не часто, а твое дело, похоже, как-то связано именно с армией... Скажу, думаю.
— А что с ним случилось?
— Нашли три часа назад в отстойнике Савеловского вокзала. В электричке. Тринадцать ножевых ранений. Четыре смертельных. Хулиганье, похоже. Искромсали так, что страшно смотреть.
— А-а-а, нет, спасибо. Хулиганы — это не по нашей части.
— Я так и подумал, — кивнул Федулов. — Но решил, скажу на всякий случай. Может, заинтересуешься, удастся верный «висяк» сплавить, — он засмеялся. — Этих хулиганов теперь уже и не найдешь, а у нас показатели испорчены. Начальство доставать начнет, — эмвэдэшник выдержал для приличия паузу, вздохнул. — Представляешь, каково родителям? Отправили, называется, сыночка в армию. Выполнил почетную обязанность, твою мать, — он вдруг перешел на деловитый тон. — Может, чайку попьем, а?
— Нет, спасибо, тороплюсь, — ответил рассеянно Беклемешев. — Сытин не звонил?
— А должен был?
— Я попросил, чтобы он мне сюда звякнул.
— Нет, не звонил, — Федулов хохотнул раскатисто. — Вот видишь, Сытин твой позвонить должен. Пойдем попьем чайку-то. Заодно и звякнешь ему. Ты ведь знаешь этих разгильдяев. Им же мало указания подробные дать, разжевать и в рот положить, надо еще в спину подталкивать, иначе копаться будут целый день.
— Ну пошли, пошли. Уговорил, — согласился Беклемешев.
Он исходил из чисто практических соображений. Во-первых, позвонить Сытину действительно не мешало бы, а во-вторых, у него с самого утра не было во рту маковой росинки. Пообедать не успел, в буфет заскочить тоже. Сергееву вон пообещал купить чего-нибудь пожевать, так и не купил. Стыдно.
Они прошли в федуловский кабинет. «Хозяин» включил электрический чайник, достал из стола пачку «Дилмаха», чашки, коробку рафинада. Из пузатого старомодного портфеля извлек пакет с бутербродами.
— «Докторская», — сообщил доверительно. — Любишь «Докторскую»? Я обожаю. Другие вот обожают салями или сервелат, а я «Докторскую» люблю. Всегда жене наказываю, как в магазин идет: «Купи обязательно полкило «Докторской». Присаживайся. Сейчас чаек заварится, поедим. — Придвинул телефон. — Позвони вот пока.
— Спасибо, — Беклемешев снял трубку, набрал номер. — Дежурный? Оперотдел «Тройка». — К телефону подошел Балков. — Володя? Привет. Беклемешев. Андрей там? Нет? Он ничего для меня не оставлял? Оставлял? Хорошо. Сейчас, погоди, я ручку и бумагу возьму. — Беклемешев жестом показал Федулову: «Ручка есть?» Тот с готовностью протянул лист и ручку. — Диктуй.
— Значит, та-ак, — начал диктовать Балков. — Воробьев Валерий Яковлевич. Пятьдесят четвертого года рождения. Уроженец города Москвы. Родители: Воробьев Яков Антонович и Воробьева Людмила Георгиевна. До брака — Соколова. Оба родителя умерли. Воробьева — четыре года назад, Воробьев — чуть больше года. Ну, ты помнишь. Генерал Воробьев.
— Помню, — ответил Беклемешев. — Дальше давай.
— Дальше. Был женат на Воробьевой Светлане Алексеевне. Развелись двенадцатого мая прошлого года. Годовщину, значит, скоро будет отмечать. Та-ак. Школа, ПТУ, Рязанское высшее училище ВДВ. Принимал участие в боевых действиях в Афганистане. Потом командир роты в учебной части под Тамбовом. Сын Алексей. Проходил срочную службу в роте собственного отца. Имеются сведения, что он погиб во время августовского штурма, но тело не найдено. Впрочем, там вообще мало кого обнаружили. Во время того же штурма Воробьев был тяжело ранен, доставлен в Бурденко. Ушел, не закончив курс лечения, через два месяца после поступления в госпиталь. После смерти отца унаследовал четырехкомнатную квартиру в центре Москвы. При разводе разменяли с женой отличную трехкомнатную квартиру в Митино, в депутатском доме.