— Возможно, я знаю зачем, — сказал министр обороны Добрынин. — ГРУ Генштаба в последней сводке утверждает, что на авиабазу в литовском Шауляе прибыли американские военнослужащие. Там постоянно базируется звено самолётов одной из стран НАТО. Сейчас это четыре голландских F-16 [6], и американцам там вроде бы делать нечего. Они ходят в штатском, но разведка утверждает, что это офицеры аэродромного и технического персонала 52-го тактического истребительного авиакрыла из состава 17-й воздушной армии ВВС США. Известно, что американцы в ходе кампании по перебазированию этой армии на восток Евросоюза хотят разместить её на польских авиабазах. Авиабаза Зокняй под Шауляем уже довольно давно полностью модернизирована под стандарты НАТО, и вероятно, они захотят держать часть сил там. Охранять самолёты вряд ли доверят литовцам, значит, получаем в Литве американскую группировку бог знает какой численности.
— Интересно, — заметил президент. — А вы что скажете, Андрей Андреевич?
— Есть оперативная информация, — чуть помедлив, заявил директор СВР, — что прибалты обсуждают программы резкого укрепления национальных армий по польскому образцу, то есть на американские средства. В частности, по Эстонии это двадцать 155-миллиметровых гаубиц на гусеничном и автомобильном шасси, более сорока шведских БМП CV90, более тридцати немецких танков «Леопард 2А4». Ещё шестнадцать истребителей «Гриппен» и несколько батарей комплекса «Пэтриот» [7].
— Однако! — не удержался от замечания секретарь Совбеза. — Хотелки у эстонских генералов толстые!
— Если подытожить, — высказался президент, — то что мы имеем? Несчастные маленькие государства, которым угрожает русский медведь. Они вовсю вооружаются, но это их вооружение по сравнению с масштабом угрозы выглядит незначительно. Добрый дядюшка из НАТО, к которому они кинулись за подмогой, отказал им в защите. Значит…
— Значит, они найдут другого, более сговорчивого дядюшку — Соединённые Штаты, — продолжил его мысль министр иностранных дел.
— Точно! А этот дядюшка привезёт свою армию, которую и разместит в Прибалтике, прямо у нас под носом, — добавил министр обороны. — Без многомесячной говорильни в Брюсселе. Семёнов мне уже всю плешь проел разговорами об опасности этого! Да и сам я понимаю.
— А что Владимир Алексеевич говорит? — заинтересовался мнением начальника Генштаба секретарь Совбеза.
— Очень образно говорит. Россия, говорит, это Кремль. Калининградская область — Кутафья башня. А мост от Кутафьей к Троицким воротам — это Прибалтика. Прибалтика захвачена противником. Не важно, как он там оказался, по опорам моста, допустим, влез. Если начнётся война, то осаждающим потребуется быстро захватить Кутафью, чтобы оказать помощь своим на мосту. А гарнизону Кремля, соответственно, быстро прорваться через мост на подмогу к защитникам предмостного укрепления. А значит, получить на этом мосту, в Прибалтике то есть, американскую или натовскую группировку мы себе позволить не можем. Вплоть до ввода войск на их территорию.
15 января 2014 года. США, Вашингтон
Стив Хейли, государственный секретарь США, оказавшись за кулисами, вытер пот. Днём раньше президент Кейсон окончательно определился с тем, что Соединённые Штаты не присоединятся к бойкоту Олимпиады, и сегодня ему пришлось выдержать целый шквал вопросов о причинах этого решения. Советник президента по нацбезопасности Оскар Шаняк посмотрел на шефа сочувственно. В тщательно культивируемой им в США обстановке русофобии выйти к репортёрам с его обоснованием было равнозначно входу в клетку с тиграми.
Однако именно он предложил президенту сделать этот шаг и был вполне уверен в его последствиях. Соединённые Штаты должны были любыми средствами остаться выше конфликта между Россией и «Балтийским измерением», чтобы иметь свободу манёвра в тот момент, когда это будет необходимым.
23 февраля 2014 года. Россия, Адлер
По маленькому телевизору в углу кабины управления передавали в прямом эфире церемонию закрытия Олимпийских игр с олимпийского стадиона Сочи. Ведущие, захлёбываясь от возбуждения, в который раз уже перечисляли страны, в которые отправятся разыгранные на Олимпиаде восемьдесят четыре комплекта наград. То, что значительная часть из них останется в России, грело душу, но офицеры управления зенитно-ракетной бригады особого назначения, измотанные почти месячным непрерывным боевым дежурством, на внешние раздражители реагировали слабо.
Бригада была временной единицей, сформированной специально для охраны и обороны района проведения двадцать вторых зимних Олимпийских игр от возможного нападения с воздуха. Восемь её дивизионов — по два, оснащённых системами С-400 [8]и «Панцирь» [9], и четыре — системой С-300 [10]— создали над западной частью Северного Кавказа очень плотное прикрытие.
Больше всего повезло дивизионам «Панцирей», которые вместо положенного им по штату прикрытия дальнобойных комплексов составили ближнее кольцо обороны олимпийских объектов и стали для туристов одной из сочинских достопримечательностей и излюбленной целью уличных фотографов.
Боевая тревога за это время объявлялась три раза. Первый раз — за день до открытия, когда в районе Геленджика обнаружился неопознанный вертолёт. Оказалось, что это МЧС оперативно перебрасывало ремонтников к месту аварии: налипший снег оборвал провода ЛЭП. Второй — когда Босфор прошла группа из трёх американских кораблей из состава шестого флота в Средиземном море — просто так, на всякий случай. Гостей взяли в плотное сопровождение моряки-черноморцы, а режим тревоги через сутки отменили. И то сказать, американцы — это не та сторона, от которой можно ожидать гадостей в ходе Олимпиады. Вот перед Олимпиадой — это да. Всякого можно было ожидать. Но администрация Кейсона не захотела пойти по пути картеровской и к объявленному Польшей и прибалтами бойкоту Олимпиады не присоединилась, чем фактически его и сорвала.
Третий случай произошёл позавчера и стал самым неприятным. У украинского Ту-154 после взлёта отказал двигатель. Пилоты приняли решение возвращаться в Адлер. Самолёт, ведомый наземными диспетчерами, пересёк дальнюю закрытую зону, чтобы выйти на посадочную глиссаду. А у офицеров бригады стыли пальцы на джойстиках управления: безусловный приказ требовал сбить всё, что войдёт в ближнюю — пятикилометровую, от набережной считая, — закрытую зону. А ведь самолёт с отказавшим двигателем — малопредсказуемая система. Куда его поведёт в следующий момент? В сторону города — и надо сбивать, несмотря на то что на борту полторы сотни человек пассажиров и экипажа. Обошлось.
— Внимание! Неопознанная цель!
Сонная одурь скинута, всё внимание на планшеты воздушной обстановки. Масштаб приличный, в планшет влез весь Северный Кавказ, Крым, северный краешек Турции. Светлые точки — самолёты. Большинство из них неспешно ползёт по обозначенным воздушным коридорам. Они светятся жёлтым. Оранжевые — военные самолёты. Их мало, и в основном они над Турцией. У турок опять не ладится что-то в иракском Курдистане, и их активность объяснима. Красная точка по азимуту 152 — новая цель.
— Цель скоростная, маловысотная, азимут сто пятьдесят два. Удаление двести десять! — Пауза. — Цель групповая!
— Грузины? — предположил очевидное кто-то.
Уже шестой год висящий на волоске после провальной военной авантюры режим Тбилиси с достойным лучшего применения упорством устраивал провокации против России и потерянных Абхазии и Южной Осетии, которые в Тбилиси выспренно именовали «оккупированными Россией территориями». Попытки переключить внимание собственного народа с его бедственного положения на «внешнего врага» особенно участились в период подготовки к Олимпиаде. Из Тбилиси миру не уставали напоминать о том, что идею бойкота Олимпиады высказали именно здесь, чуть ли не сразу после того, как стало известно, что спортивные игры пройдут в Сочи.
После летнего разгрома в две тысячи восьмом заражённая реваншизмом грузинская элита в открытую ставила на вмешательство США как на способ вернуть обретшие свободу республики. Ставка оказалась проигрышной. Американцы ценили Грузию исключительно в качестве «крысиной норы» к богатому ресурсами каспийскому региону и вовсе не собирались ещё раз рисковать потерей своей фактической колонии для удовлетворения амбиций очередного «своего сукиного сына».
Не удивительно, что на таких беспокойных соседей все службы, обеспечивающие безопасность Олимпиады, обращали пристальное внимание.
— Цель разделилась, наблюдаю две! Тип — «истребитель», азимут сто пятьдесят два. Удаление — сто девяносто!
Грузинские F-16, в своё время поставленные Грузии американцами в порядке восстановления уничтоженного Россией военного потенциала, пройдя на малой высоте над западной Грузией, повернули на северо-запад и шли в сторону Сочи вдоль абхазского побережья. Они уже находились в радиусе поражения «четырёхсотых» систем и приближались к границе поражения «трёхсоток».
— Удаление — сто пятьдесят!
— Ну что же они не отворачивают? — процедил сквозь зубы кто-то из операторов.
Командир бригады взял в руку микрофон громкоговорящей связи.
— Тархун — Звезде!
— Тархун на связи! — донеслось из динамика голосом командира одного из дивизионов «трёхсоток», Нефёдова.
— Цели на азимуте сто пятьдесят два — взять на сопровождение!
— Тархун принял, взять на сопровождение цель на азимуте сто пятьдесят два.
В нескольких километрах от аэродрома локатор дивизиона пришёл в движение и, довернувшись в сторону целей, облучил их пучком высокочастотных радиоимпульсов. В кабинах грузинских F-16 заверещали зуммеры и замигали лампочки системы предупреждения, сообщившей пилотам о том, что их уже взяли на прицел.