— Внимание, цель справа!
Разворачивая машину, Кузнецов испытал момент неуверенности. Если командир группы американских истребителей будет слишком осторожен и предпочтёт бить издалека, то оптико-электронными средствами, как это предусматривалось изначально, его не обнаружить, а сбить он кого-то может. Если же включить радар, то вместо красивой и элегантной засады получится тупое мочилово на сходящихся курсах. Особенно если американские пилоты сейчас на максимальной скорости нагоняют бомбардировщики вслед за своими ракетами, надеясь поучаствовать в лёгкой «утиной охоте». Впрочем, у него есть преимущество — американцы о его четвёрке пока не подозревают…
— Работаем по варианту четыре!
Включение радаров второй пары внесло в воздушную обстановку ясность. Два «Рэптора» в десятке километров друг от друга приближались к береговой черте в районе Юрмалы, два других держались северо-западнее.
— Роза-5, два «бандита» на одиннадцать часов! — Предупреждение оператора с АВАКСа на долю секунды опередило появление на поверхности виртуального экрана в шлеме майора, командующего группой американских истребителей, двух излучающих целей.
То, что АВАКС не обнаружил их до этого, а также высота полёта выдавали в них новейшие русские истребители, которые, по слухам, хорошенько вмазали вчера флотским чистоплюям. До русских было меньше тридцати миль, и они, несомненно, прекрасно видели его четвёрку. Ну что же, двойное превосходство — это веский повод записать себе на боевой счёт одного из Иванов. О том, что ещё два русских истребителя находятся гораздо ближе, американец не подозревал.
Кузнецов выпустил последнюю из четырёх Р-77 за пару секунд до того, как вражеские самолёты включили локаторы и, в свою очередь, получили полную информацию о происходящем в небе. В ответ в их направлении устремился всего один неприцельный «Сайдуиндер» [51], который не смог захватить цель, а американские пилоты, поняв, какую ошибку допустили, попытались начать маневр уклонения. Но в разрежённой атмосфере на семнадцатикилометровой высоте идущие почти на двух махах «Рэпторы» оказались неповоротливы, как разбежавшиеся носороги. Автоматика опередила пилотов, начав ставить головкам самонаведения подлетающих ракет помехи при помощи бортовых локаторов, но идущей впереди паре это уже не могло помочь. Огненные шары разрывов сквозь плотный слой облаков были не видны с земли, но через несколько минут на Юрмалу пролился металлический дождь обломков двух американских самолётов.
Для двух оставшихся американских истребителей ситуация поменялась кардинально. Теперь уже они находились в меньшинстве, и пилоты больше всего хотели уклониться от боя. Один вошёл в пике, надеясь уйти от преследования, развив сумасшедшую скорость, второй, напротив, поймал рамкой прицела ведущую пару русских и выпустил по ним два АМРААМа.
Этот жест отчаяния со стороны американского лётчика внезапно поставил пару Кузнецова в сложное положение. В течение нескольких десятков секунд расстояние между противниками сократилось, и ракеты немедленно после катапультирования из отсека вооружения включили головки самонаведения, начав поиск цели. Радары у Кузнецова и его ведомого оставались выключенными, и разворот антенн в боевое положение для создания помех ракетам занял бы слишком много времени. Шансы на уклонение, несмотря на то что русские истребители по маневренности превосходили американцев, тоже были невелики. Поэтому оба пилота применили способ, который не без оснований считался последней надеждой истребителя, попавшего в безвыходную ситуацию.
И «Рэпторы», и Су-50 считались малозаметными в радиолокационном диапазоне. Рекламные проспекты «Локхид Мартин» и «КБ Сухого» указывали их ЭПР в тысячные доли квадратного метра, что делало практически невозможным их обнаружение никакими радарами. О чём производители предпочитали молчать, так это о том, что подобная незаметность их машинам была присуща только в очень узком секторе, при облучении их строго «в нос». За пределами этих ракурсов ЭПР самолётов значительно вырастала, хотя и оставалась много меньше, чем у их предшественников. Финт, изобретённый проектировщиками, заключался в том, что в критической ситуации пилот может направить свой самолёт точно на ракету, чтобы не дать её головке самонаведения захватить цель. «Рэптор» не смог бы этого сделать. Чтобы точно определить положение ракеты, ему был нужен радар, а при его развороте в боевое положение всякая незаметность терялась. Но его русские аналоги, располагая оптико-электронной системой наведения, могли отслеживать подлетающую ракету и без радара. Согласно теоретическим расчётам, надёжность метода составляла примерно шестьдесят процентов. Плюс к этому существовала опасность, что угловая ошибка будет столь малой, что ракета врежется в самолёт, даже не видя его. Но теперь другого выхода просто не оставалось. Кузнецов вёл свою машину, держа метку ракеты точно в середине обозначенного на виртуальном экране маленьким крестиком центра поля зрения. Секунды, которые это заняло, показались полковнику вечностью. На мгновение мелькнул отблеск пламени ракетного двигателя, заслонённый корпусом ракеты, и тут же сзади грянул взрыв.
— Чёрт, меня подбили! — раздалось в наушниках голосом капитана Топоркова, его ведомого.
Кузнецов заложил вираж и увидел, как падает объятая пламенем машина, оставляя за собой светящийся след. Мгновение спустя понял, что это едва не сбивший их американец. Второй, преследуемый ракетой, уходил к северо-западу.
Взрыватель второй ракеты сработал на долю секунды раньше, и истребителю Топоркова досталось несколько крупных осколков.
— Коля, ответь, — позвал Кузнецов ведомого, больше всего боясь услышать пустоту в эфире.
— Отказ основной ЭДСУ [52], — спустя секунду откликнулся капитан. — Резервная в норме. Падение оборотов правого двигателя. Ещё тут по мелочи… В воздухе держусь.
— Отбой охоте, — приказал Кузнецов, — идём домой.
До Борока истребитель Топоркова не дотянул, и капитан посадил его в Пскове. Повреждения допускали восстановление, но для этой машины война окончилась.
11 мая 2015 года, 8.00 по московскому времени. Калининградская область, Знаменск
— Царёв, подъём!
Василий проснулся и с ошалением помотал головой. За окном было уже довольно светло. По всему выходило, что проспал он часов шесть, но совершенно не выспался, так как, поворачиваясь во сне, всё время задевал больное ухо.
— На позицию. Сменишь Петрова. И не спать там, ротный ходит, проверяет. Пошёл!
Их взвод расположился в покинутых хозяевами домах, в чьих огородах они окопались. Из шести домов занятыми оказались только два. В одном крутил ручку настройки самодельного радиоприёмника, запитанного от автомобильного аккумулятора, одинокий старик. В другом жили две пожилые женщины. У них нашлись ключи от всех покинутых домов, и они открыли один под страшные клятвы взводного, что «ничего не унесём».
Плеснув в кухне на лицо водой из-под крана, Василий побрёл к окопам. Петров его не заметил. Он, спрятавшись за бруствер, напряжённо вглядывался в сторону низинки.
— Чего там? — понижая голос, спросил Василий, пристраиваясь рядом.
— Там на холмике движение какое-то, не пойму… Эх, бинокль бы… — Петров на мгновение замер, потом вдруг напрягся. — Танки. Танки!
Василий пригляделся. Левее сельскохозяйственных построек на возвышенность выехала гусеничная машина с массивной башней. Камуфляж делал её плохо заметной на фоне пожухлой травы, но всё равно для танка в ней было что-то неправильное. Не было пушки.
— Дурень! Какой ещё танк?! Это же «Тор» [53]! Комплекс зенитно-ракетный! — Василий пихнул Петрова в бок. — Ползи отсюда. Доложишь лейтенанту.
Петров уполз. Василий пристроил автомат на бруствер, надвинул поглубже каску, чтобы закрыть лоб, который, как говорил Пшеничный, является наиболее заметной частью тела на большой дистанции, и принялся вести наблюдение в своём секторе.
Громыхание артиллерии на юге, казалось, стало ближе, и это тревожило. Над башней замершего вдалеке «Тора» поднялась антенна.
Минут через пятнадцать загремело с северо-запада. Десяток слитных залпов не меньше чем батареи тяжёлых орудий прокатился над низиной, через мгновение после первого к нему добавился скрипящий звук протискивающихся через плотный воздух снарядов. Казалось, что они пролетают прямо над головой, хотя, судя по всему, директриса стрельбы пролегала в двух или трёх километрах западнее. Через полторы минуты всё стихло. А ещё через минуту самоходка «Тора» внезапно плюнула в небо двумя ракетами, а через пять секунд — ещё двумя. После чего завелась и, выбросив облачко дыма, шустро скрылась среди построек. Василий проводил взглядом ушедшие на юго-восток ракеты, но вскоре потерял их. А потом появился самолёт. Он, постепенно снижаясь, медленно летел с востока, оставляя за собой густой чёрный дымовой след. Потом, словно в нём что-то сломалось, перешёл в беспорядочное падение и рухнул между карьером и дорогой. Секунд через тридцать послышался режущий свист и постройки, за которыми скрылся «Тор», вдруг покрылись мелкими облачками разрывов. Вверх полетели обломки стен, крыш, куски земли.
— Боевая тревога! — заорали сзади. — Приготовиться к открытию огня! — И в окопы, разбегаясь по своим огневым точкам, посыпались солдаты его взвода.
11 мая 2015 года, 11.00 по московскому времени. Литва, Каунас
Первая заповедь десанта — захватив назначенный объект, продержаться, пока основные силы не придут на помощь.
Вторая заповедь — помощь никогда не приходит…
И тогда десант справляется сам.
После утреннего удара американцев по северо-западной окраине города небо было затянуто жирным чёрным дымом горящего нефтехранилища. Десантники, прикрывая друг друга, прогрохотали по лестнице на последний этаж.