ового барьера.
Одна из выпущенных им ракет попала в цель. Стержневое кольцо взорвавшейся боеголовки срезало одному из «Рэпторов» крыло, заставив его, беспомощно кувыркаясь, рухнуть в лес недалеко от побережья. Оставшиеся F-22 отвернули прочь, столкнулись юго-западнее Елгавы с вторым звеном первой эскадрильи Су-50 и имеющими полную информацию о противнике МиГ-29 [67], записали на свой счёт один «Су» и один «МиГ» и, потеряв ещё одного из своих, ушли восвояси.
Двадцатью минутами позже подполковник Джеральд Гровз сидел на земле, прислонившись спиной к сорванному с одного из столбов и стоящему вертикально дорожному указателю с надписью «Silagalys», и, ругаясь от боли в раненой ноге, пытался восстановить управление остатками своего подразделения. Кругом кричали и метались какие-то закопчённые фигуры, в которых с трудом угадывались его подчинённые. Рвались боеприпасы в поражённых танках, языки пламени облизывали обломки машин штабной роты — её расположению досталось больше других, видимо, разведка русских работала без сбоев.
Из двадцати пяти танков обеих танковых рот, которые двое суток назад пересекли литовскую границу, в боеспособном состоянии осталось всего шесть, остальные были либо уничтожены, либо повреждены так сильно, что об их ремонте на месте не приходилось и думать. Медицинские команды начали стаскивать раненых в уцелевшее крыло ангароподобного здания торгового центра, где Гровз первоначально планировал разместить основной командный пункт батальона.
Мотопехотные роты, частично успевшие зарыться в землю, пострадали меньше, а главное — в их боевых порядках уцелел, пусть ещё не до конца развёрнутый, передовой КП. Подполковник решил перенести управление туда.
К девяти утра воздушное сражение практически завершилось. Несмотря на то что ударные самолёты при минимальных потерях (два Су-34, шесть Су-24 и пять Су-25) выполнили боевую задачу, истребительные части 6-й армии ВВС и ПВО, с учётом потерь в предыдущие два дня, лишились пятой части боевого состава. Кузнецов, нарезая круги в зоне ожидания над Резекне, слушал доклады командиров эскадрилий. Первая эскадрилья потеряла троих. Вторая потерь не имела. В третьей один был сбит, второй получил повреждения и ушёл на Минск. О судьбе пилотов погибших самолётов пока ничего известно не было. Оставив над Латвией вторую эскадрилью позвенно заправляться в воздухе, Кузнецов повёл оставшиеся десять машин на аэродром. На земле сражение только разгоралось, и у полковника не было сомнений, что ещё ничего не кончилось.
12 мая 2015 года, 8.15 по московскому времени. Россия, Калининградская область, Знаменск
Дождь, зарядивший с вечера, не прекращался. Туман, ползущий над Преголей и смешанный с дымом в пропорции, наверное, один к одному, заметно приглушал звуки, но было понятно, что обстановка вокруг удерживающего Знаменск батальона стремительно меняется. В каком направлении она менялась — было совершенно неясно.
В середине ночи грохот артиллерии раздавался со всех сторон, но по звуку можно было понять, что основные события разворачиваются к югу и юго-западу от посёлка. Постепенно грохот ожесточённого боя словно начал смещаться против часовой стрелки, на юго-восток, а потом и на восток от посёлка, в направлении Черняховска. Когда под утро к артиллерийскому обстрелу прибавилась бомбардировка с воздуха, то и лишившееся связи со штабом командование батальона, и несущий потери личный состав окончательно перестали понимать, что происходит. Посёлок городского типа Знаменск практически перестал существовать. Целых домов теперь в нём было не больше чем пальцев на одной руке, а целых окон и вовсе не было ни одного. Но все три моста — автомобильный и железнодорожный через Лаву и автомобильный через Преголю — среди этого хаоса стояли нерушимо. Их каменные, бетонные и металлические части были посечены многочисленными осколками, но было видно, что воронки от бомб и снарядов начинаются на некотором расстоянии от мостов. Командование Коалиции явно хотело их сохранить.
Вырванная взрывом дверь одного из разрушенных домов, перекинутая через отрезок хода сообщения и присыпанная сверху землёй, дрогнула, и в импровизированное убежище на заднице съехал Петров, прижимающий к груди вещмешок с сухпаем. На него тут же устремились четыре пары глаз.
— Ну что? Какие новости?
От позиции взвода до магазина, в подвале которого обосновался командир роты, было от силы метров четыреста, но во время обстрела эти пункты словно отодвигалась на сотню километров, и каждый добравшийся оттуда мог принести интересные вести.
— Ротный с комбатом по рации говорил, — отдышавшись, выдал Петров. — Американцы наступают.
— Как наступают? Ночью же наши наступали?
— А чёрт его знает. Только они уже близко. Там, — он неопределённо махнул рукой на юг, — санитарный «УАЗ»-«таблетку» прямым попаданием разнесло. В клочья. Первый взвод весь остатками засыпало, но у них никто не пострадал вроде. А у нас двое убитых.
— Кто?
— Арсен и Капля.
— Как Капля? Он же всего десять минут как отсюда уполз…
— Да не наш Капля, а этот, из третьего взвода… Как там его… Капелюшный!
Раздался свист, а потом неподалёку громыхнула целая серия разрывов. Они звучали как-то по-иному, более приглушённо, что ли.
— Чёрт, это же мины! Миномёты далеко не стреляют, значит…
Словно в ответ на это, с южной стороны Преголи донеслась плотная стрельба из автоматического оружия.
— Началось, похоже, — флегматично пробормотал сержант. — Эй, суслики, живо на позицию.
В их секторе всё было спокойно, зато за спиной, на юге, юго-западе и на востоке, стрельба только нарастала, и это нервировало. Казалось, что враги заходят к ним в тыл, и то один, то другой солдат оглядывались назад, чтобы это проверить. Послышались хлопки гранатных разрывов, и сквозь проём между разбитыми домами Василий увидел, как у него за спиной по параллельной улице перебегают несколько согнувшихся фигур. До них было метров сто, но Василий узнал кого-то из третьего взвода. Им навстречу, размахивая руками, метнулась ещё одна фигура, потом все залегли и открыли огонь в сторону дороги и магазина.
— Суки! Суки! Обходят! — неожиданно заорали справа, и какофонию выстрелов перекрыла совсем близкая длинная пулемётная очередь.
— Второй взвод! Противник справа! — донеслось сзади голосом лейтенанта Пшеничного.
Снова раздался свист, но мины падали далеко. Слева быстро и слаженно подползло третье отделение.
— Накапливаемся вон за теми стеночками, — сержант показал на остатки домов, выходящих на параллельную к реке улочку. — Будем атаковать!
Василий хотел спросить — кого, но не решился и принялся торопливо застёгивать боковые липучки бронежилета. Вдалеке кто-то истошно заорал.
В указанном месте накопилось человек тридцать: два отделения второго взвода и несколько человек из третьего. Перестрелка не прекращалась.
— Они по реке, по реке прошли! — трясясь от возбуждения, рассказывал Малой, гранатомётчик третьего взвода. — Охранение ножами порезали или ещё как-то. Вылезли там, где лестница, у самого магазина.
По его словам выходило, что, пока бойцы третьего взвода прятались от миномётного обстрела, противник неустановленными силами просочился по пойменным зарослям, каким-то образом миновал поставленные сапёрами растяжки и двумя группами атаковал здание магазина и гаражи автобазы. Таким образом, северный край моста оказался в руках противника, а первый взвод на южном берегу — отрезанным. Там тоже шёл бой, на вызовы по рации никто не отвечал.
Что творится на автобазе, никто не знал, но магазин, похоже, ещё держался. Сержант Громов, «замок» и одновременно командир первого отделения их взвода, вовремя сообразил, что происходит, и пулемётным огнём не дал американцам или полякам обойти его здание с севера.
— Кто тут ещё третий взвод? Ползите к тем деревьям. Прикрываете нас справа, — распоряжался лейтенант, — остальные по моей команде выскакиваем в тот садочек и движемся к магазину. Огонь с ходу, останавливаться запрещаю. Пендосов немного, но если закрепятся — нам хана. Приготовились… Пошли!
Они выскочили из своего укрытия молча, стиснув зубы, но кто-то с перепугу дал очередь от бедра, вслепую. Василию его первая атака неожиданно напомнила его первый парашютный прыжок, когда он чуть ли не за шкирку вышвыривал себя из вертолёта, больше всего опасаясь получить «напутствие инструктора» в виде отпечатка подошвы пониже спины.
— Ура! — завизжал кто-то сбоку, но его почин не поддержали.
Садик проскочили в считаные секунды. Магазин на той стороне белел стенами первого этажа. Выше они были закопчены, и из пустых проёмов окон торчали огрызки рухнувших стропил и тянулись по стенам хвосты копоти. Несколько плохо различимых фигур, пробиравшихся вдоль фасада, при их появлении кинулись обратно за угол. Рядом хлопнул гранатный разрыв, похоже, из подствольника, рядом кто-то споткнулся и покатился по земле.
Одним броском перемахнув дорогу, Василий прижался к стене магазина рядом с пристройкой входа и только тут понял, что их всего четверо, а остальные залегли в кустах на окраине сада и только собираются перебежать вслед за ними.
— Царёв, прикрой меня! — рявкнул Дуб, сержант Дубов, взвешивая на ладони РГД.
Он подобрался к краю здания и приготовился швырнуть гранату за угол. Василий, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, взял на прицел двухэтажный коттедж напротив, между магазином и рекой. И одновременно с броском гранаты увидел, как из-за цоколя, который в будущем должен был стать основой капитального забора, высунулись двое врагов с пулемётом. То, что должно было произойти через секунду, представилось ему так ярко, словно принадлежало совсем недавнему прошлому, а не будущему: длинные очереди, выкашивающие его товарищей, перебегающих дорогу, бьющиеся на асфальте тела и кровь, смешивающуюся с водой мелких луж… Предупреждающе заорав, он вскинул автомат к плечу и дал длинную очередь по врагу.