Вагончик качнуло на повороте, и Шемякин взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие, после чего обратился к Рогову:
— Я думаю, Геннадий Геннадьевич, что Семёнова нужно заменить не просто на кого-то из его заместителей! Может быть, это даже заговор, посмотрим, что нам господин Королёв скажет!
Директор ФСБ скорчил мимолётную гримасу, которая, впрочем, тут же исчезла с его лица. Вагончик несколько раз дёрнулся и наконец затормозил у узкой платформы. Все вышли. Из второго вагона первыми выскочили два президентских охранника, которым не нашлось места в первом, а вслед за ними выбрались пятеро сотрудников спецгруппы ФСБ с оружием, в бронежилетах, тяжёлых полусферических шлемах и массе чёрных пластиковых накладок на обмундировании, которые выдавали их полицейско-антитеррористическую специализацию.
В обоих герметичных шлюзах, как и обещал Семёнов, никого не оказалось, лишь у дверей совещательной комнаты в конце короткого коридора стоял офицер с нарукавной повязкой дежурного, молча отступивший в сторону, увидев процессию.
— Оставьте пока своих орлов снаружи, — распорядился Рогов, обращаясь к директору ФСБ и берясь за ручку двери.
Королёв решительно отстранил его и вошёл в комнату первым. За ним последовал президент, потом втянулись и остальные.
Семёнов и главкомы ВВС и ВМФ поднялись из-за стола к ним навстречу.
— Товарищ Верховный главнокомандующий, — доложил начальник Генерального штаба, — подготовка массированного ядерного удара проходит по плану. Рубеж готовности в пределах шестидесяти-восьмидесяти минут. Противником наши намерения скорее всего не вскрыты, в настоящее время он осуществляет подготовку к штурму Калининграда.
Президент ожидал застать здесь что угодно, но не деловую атмосферу.
— Есть мнение, что вы сошли с ума, — сказал он. — Сергей Иванович считает, что вы переутомились и нуждаетесь в отдыхе. А Шемякин уверен, что имеет место заговор. Что скажете?
— Я делаю то, что должен делать, — твёрдо ответил Семёнов. — Я давал присягу и буду защищать страну до конца.
— И другого пути, кроме ядерного удара, у нас нет? — нейтральным тоном спросил президент.
— Это так. Я не хочу никого обвинять, я военный и не лезу в политику. Но шанс обойтись без ядерного оружия у нас был в феврале — марте. Не решившись на превентивные действия, мы сами себя превратили в мальчиков для битья. И сейчас у нас другого выбора нет.
— А что будет дальше? — спросил Косицын из-за спины президента. — Применение ядерного оружия выводит конфликт на новый уровень. Это уже не локальное столкновение, это уже ядерная война. Кейсон просто не сможет не ответить тем же. Скорее всего, он примет решение о нанесении ядерного удара по Москве и ещё нескольким городам!
— Наши ядерные силы находятся в наивысшей степени боевой готовности, — заявил министр обороны. По-видимому, он окончательно принял сторону начальника Генштаба, за что удостоился злого взгляда Шемякина. — Нас не застанут врасплох. Как только мы обнаружим запуски межконтинентальных ракет, мы нанесём ответно-встречный удар!
— Тогда почему мы не сделали этого утром десятого?! — заорал глава президентской администрации. — Мы заранее решили не допустить разрастания масштабов этого конфликта! Надо иметь мужество выдержать эту линию до конца!
— До какого конца?! — взорвался командующий ВВС. — Вы нам капитулировать предлагаете?
— А вы, наверное, предлагаете военную хунту?!
Все заговорили разом. Президент, которого прикрыли плечами телохранители, потребовал тишины, но его никто не услышал.
— Тихо! — страшным голосом рявкнул Королёв и, когда все на секунду замолчали, продолжил обычным тоном: — Вы разрешите, Геннадий Геннадьевич?
Президент кивнул.
— Давайте рассмотрим ситуацию трезво. Допустим, в течение ближайших суток американцы возьмут Калининград. Почему мы решили, что это наше поражение? Ведь у нас теперь почти вся Прибалтика. Мы сможем вести переговоры.
— Потому что при этом у них высвободятся силы, эквивалентные шести дивизиям, — пояснил Семёнов. — Я бы переговоров вести не стал.
— А вам и не придётся, — неприязненно заметил Шемякин и обратился к Косицыну: — Евгений Павлович, пойдут ли американцы на переговоры?
— Не пойдут, — уверенно отозвался министр иностранных дел. — Мы всё время забываем, что цель Вашингтона — это вовсе не Калининград. Целью Кейсона является нанесение политического поражения нашей стране, выражающегося в размещении военной группировки в прибалтийских странах. Пока у них будут средства для достижения этой цели, режим Кейсона на переговоры не пойдёт.
— И хватит ли Кейсону этих шести дивизий для занятия Прибалтики? — спросил Королёв у Семёнова.
— Литву и большую часть Латвии мы точно теряем, — кивнул головой начальник Генштаба. — Разведка доносит, что в ближайшие дни американцы намерены перебросить в Европу морем ещё несколько бригад. Через три-четыре недели и к нам начнут поступать соединения, сформированные по мобилизации, если, конечно, решение о её начале будет здесь сегодня принято, и тогда есть возможность стабилизировать фронт.
— Но это уже получится война на истощение, — подытожил президент, — которой мы хотели избежать.
— Тогда военные действия необходимо заканчивать немедленно, — стоял на своём Семёнов.
— Прекратить боевые действия можно только переговорами, — загнул палец Королёв, — но на переговоры они не пойдут, либо пока не увязнут, а до этого ещё долго, либо пока не потерпят серьёзное поражение, чего мы обеспечить не можем. С другой стороны, — он загнул второй палец, — единственный наш козырь, то есть ядерное оружие, мы применить не можем… Тогда, может быть, стоит им хотя бы припугнуть?
— Кейсон и Хейли не дураки, — резко отозвался Шемякин, — они наверняка пришли к тем же самым выводам. Вспомните донесение Осокина из Женевы. Хейли не ведётся на угрозы.
— Это так, — подтвердил Косицын. — Зато в Вашингтоне вчера начался масштабный политический кризис, раздаются даже требования об импичменте Кейсону. Так может, и пугать стоит не чиновников тамошнего Госдепа, а обывателей и конгрессменов?
— Да, но как это сделать? — спросил президент.
— Чтобы убедить оппонента в реальности некоего действия, необходимо его продемонстрировать, — веско произнёс директор ФСБ и продолжил, обращаясь к начальнику Генштаба: — Мы ведь способны нанести по американским войскам не массированный удар, а одиночный, с предупредительными целями?
— Мы-то способны, — согласился Семёнов, — только с организационной точки зрения одиночный удар никак не отличается от массированного. Я хочу сказать, что военная машина Коалиции будет реагировать одинаковым образом и на один удар, и на пятьдесят. Я предложил бы найти другую цель.
— Город? Небольшой, что-то вроде Анкориджа? Или отдалённая военная база?
— Отпадает, — поморщился президент. — Нам не следует сразу атаковать американскую территорию.
— У нас есть наработки предупредительных ударов по морской акватории вблизи берегов агрессора, — сказал вдруг командующий ВВС. — Правда, они почти двадцатилетней давности. Идеальное средство предупреждения. Мы можем обеспечить подрыв ракет в определённой географической точке с точностью до нескольких десятков метров.
— И сколько же времени понадобится на организацию такого удара?
— Цели у побережья Британии будут поражены через шесть часов после подъёма самолётов. У Западного побережья США — через двенадцать часов. Плюс некоторое время потребуется на организацию операции.
— И что мы будем делать после этого? — саркастическим тоном спросил Шемякин.
— Одновременно с этим следует передать правительству США ультиматум, — снова включился в разговор Косицын. — Дать им несколько часов на размышление и поставить их перед выбором: полноценный ядерный удар по их войскам и городам или прекращение огня и возвращение за стол переговоров.
— А если они не согласятся?! — Голос Шемякина почти сорвался на визг. — Мы готовы к коллективному самоубийству?!
Его слова были прерваны телефонным звонком. Семёнов снял трубку и с каменным лицом выслушал короткий доклад. Положил трубку обратно и, глядя на Рогова, произнёс:
— Только что американские силы начали штурм Калининграда. Решать нужно сейчас.
Президент, которого внезапно стало тяготить то, что ростом он был ниже всех присутствующих, понял, что пора брать инициативу в свои руки.
— Значит, так, — произнёс он значительным тоном. — Все дрязги прекратить. Первое. Генерал армии Семёнов! Вы освобождаетесь от должности начальника Генерального штаба Российской Федерации. Но продолжаете исполнять все его обязанности вплоть до дальнейших распоряжений.
Семёнов коротко кивнул, продолжив стоять навытяжку.
— Второе. Генерал-полковник Зубов! Подготовить и немедленно доложить мне варианты предупредительного удара по морской акватории вблизи берегов стран-агрессоров!
— Есть! — коротко откликнулся Главком ВВС.
— Третье. Министр иностранных дел Косицын! Немедленно подготовить несколько вариантов ультиматума Кейсону о прекращении военных действий. Проработать вопрос о сроках его предоставления. Немедленно доложить мне.
Министр коротко кивнул.
— Четвёртое. ИО начальника Генштаба и министру обороны обеспечить готовность ядерных сил к массированному удару, если ультиматум не возымеет действия. Но ни в коем случае не раньше. Всем упомянутым лицам покидать командный пункт Генштаба запрещаю. Всё.
14 мая 2015 года, 4.50 по московскому времени. Россия, Калининградская область
Из-за двери что-то испуганно мямлили, но открывать не хотели. Лейтенант страшным шёпотом пригрозил взорвать дверь единственной гранатой, и это подействовало. За дверью оказалась пожилая испуганная женщина, прикрывшая рот рукой при виде покрытых грязью вооружённых людей.
— Тихо, мать, — сказал лейтенант успокаивающим тоном. — Мы не грабители и не дезертиры. Видишь, пацану со мной плохо совсем. — Он указал на присевшего на землю Василия. — Помощь нужна. Американцы, поляки есть в деревне?