ые действия велись на другом конце земного шара, любой американский самолёт, оказавшийся в радиусе досягаемости зенитчиков, или истребителей ПВО Тихоокеанского флота, или 11-й армии ВВС и ПВО, был бы сбит.
— Разворот на курс сто пять!
Оба бомбардировщика по плавной кривой легли на новый курс. Облачный покров впереди стал редеть, и вскоре под самолётами показались волны Тихого океана.
14 мая 2015 года, 9.15 по московскому времени. Калининградская область
Они успели вовремя. Едва выйдя из Славинска, услышали сзади шум моторов и, не сговариваясь, укрылись в придорожной канаве. По дороге на север проехало несколько бронемашин с польскими красно-белыми флажками на антеннах.
— Ну всё, туши свет, сливай воду, — ворчал Кулешов, которого оказывается, звали Вадимом, вылезая из канавы. — Теперь и впереди противник. Поленья проклятые! А я ведь сколько раз в Польшу ездил, когда экспедитором был…
— Отставить разговоры, — в очередной раз скомандовал лейтенант. — Что там дальше по этой дороге?
— Нахимовка.
— А по этой?
— Фурмановка вроде… Но здесь дальше будет.
— Неважно, пошли.
Больше прятаться не пришлось, хотя с востока один раз донёсся стрёкот вертолётов, причём не одного-двух, а, похоже, не меньше десятка. Постепенно Василий, у которого снова разболелась голова, начал отставать. Пшеничный хотел отдать его автомат Вадиму, как самому здоровому, но он отказался.
Фурмановку, а потом и Ивановку обошли стороной. Обе деревни казались вымершими. С проводов ЛЭП, попавшейся им на пути, свешивались тонкие чёрные нити, отчего Василию сразу вспомнилась компьютерная игра «Пикник на обочине» по одноимённой книге. Там в результате инопланетного вторжения тоже всё так обросло…
— Графитовые бомбы, — сказал лейтенант, проследив за его взглядом. — Графит электропроводящий. Повиснет это дерьмо на проводах — и всё. Короткое замыкание, предохранители сгорают.
Дальше дорога потянулась вдоль узкой полоски леса, за которой начиналось обширное болото, тянущееся до самого берега Деймы. Видя, что Василий выбивается из сил, лейтенант объявил привал. Расположились в небольшом овражке на краю дороги. Из склонов выпирали поросшие лишайниками бетонные обломки.
— Здесь в войну линия обороны была немецкая, — пояснил Вадим. — Бункеры. После войны наши всё взорвали. — Он с сожалением поглядел на Василия. — Говорил я, надо машину искать… — Потом вдруг посерьёзнел и прислушался. — Вроде едет кто-то.
С дороги приближался звук мотора, и слышно было, что машина легковая.
— Наши не поедут, — сказал Вадим, кладя ладонь на автомат и глядя в глаза офицеру.
— Если одна, — подумал вслух лейтенант, — ну сколько их там? Давай! Царёв, прикрываешь с тыла!
Они, пригнувшись, быстро побежали обратно к дороге.
14 мая 2015 года, 6.20 по Гринвичу (9.20 по Москве). Россия, Калининградская область
В засаду журналисты попали совершенно неожиданно, когда, по расчётам Дмитрия, до Полесска оставалось всего километров пятнадцать, а утреннее солнце вскарабкалось уже достаточно высоко, чтобы развеять опасения, что за каждым кустом скрывается бородатый партизан.
Выстрела слышно не было, просто лобовое стекло пошло трещинами вокруг круглой пулевой дырки, а голова водителя вдруг мотнулась назад, окропляя салон кровавым туманом. Микроавтобус резко вильнул сначала вправо, потом так же резко влево, едва не опрокинулся и, заглохнув, встал поперёк дороги.
Репортёр, ежесекундно ожидая ударов, c какими пули прошивают жестяные борта, навалился на боковую дверь. Она неожиданно легко распахнулась, и в проёме возникла фигура в русского образца камуфляже, со странно перекошенным лицом и автоматом наперевес. Приклад этого автомата немедленно врезался журналисту в челюсть, заставив его отлететь назад и удариться головой в стойку с аппаратурой.
Дмитрий вроде бы не потерял сознание, но впал в какую-то прострацию, ошеломлённо наблюдая с пола, как нападающие (их было всего двое, причём один явно раненый — весь в бинтах) вытаскивают с водительского места труп и, заведя мотор, отгоняют машину перпендикулярно дороге — в лесополосу.
В сотне метров от дороги, в небольшом овражке, репортёра и оператора выволокли из салона на землю и связали. Там неожиданно обнаружился третий русский — молодой парень, тоже с перевязанной головой и бледным измученным лицом, которое неожиданно показалось Дмитрию смутно знакомым.
— Бля, да это же журналисты! — констатировал он, понижая голос, помогая первым двум связывать пленников. — Ну вы, товарищ лейтенант, даёте!
— Какая, к чертям свинячьим, разница! — прошипел второй раненый, с трудом разгибаясь. — Может, притворяются. Царёв, у тебя как с английским?
— В рамках школьного курса.
— Пошарь в фургоне. Ты оператор будущий, может, найдёшь что-то ценное. Документы, карты, планы. Носители информации… Я ноутбук там видел. Вадим, а ты к дороге. Если следы есть, постарайся ликвидировать. Кто поедет — сразу нам три зелёных свистка.
Потом присел перед пленными и, переведя взгляд со всхлипывающего Джо на молчащего Дмитрия и угадав в нём старшего, коротко, без замаха ударил его по лицу.
— Your name and rank! — скомандовал он на ужасном английском. — Quickly!
— Может, тебе и номер личный сказать? — затравленно огрызнулся Дмитрий по-русски. — Его у нас нет. Мы журналисты.
— Значит, всё понимаем, — ничуть не удивившись, констатировал лейтенант. — Имена?
— Дмитрий Голдберг и Джо Флетчер. Телекомпания CNN.
— Где учил русский?
— В семье. Я родился в Москве. Моя семья переехала в США, когда мне было девять лет.
— Откуда и куда едете? — спросил русский, вертя в руках журналистские карточки пленных.
Дмитрий на мгновение задержался с ответом. Он заранее решил говорить только правду, ведь его контракт не предусматривал обязательств по сохранению военной тайны, а любое запирательство могло серьёзно сократить их с Джо шансы на выживание.
— В Полесск. Из Гвардейска.
— Из Гвардейска? — нехорошо усмехнулся русский. — Зачем?
— В Полесск прилетает… Оскар Шаняк, помощник президента по национальной безопасности. Мы хотели взять у него интервью.
— Что помощник президента будет делать в занюханном городишке? Кто его там ждёт?
— Там штаб… 1-й бронетанковой… И кажется, штаб корпуса… Говорят, что он прилетает на переговоры, — зачастил Дмитрий, которого внезапно начала колотить крупная дрожь, — с русскими… с вами… Эта война… Слишком она затянулась, её пора заканчивать… Так они думают…
— Заканчивать? — страшно ухмыльнулся русский. — Вы что? Мы же ещё и недели не воюем! Мы и воевать-то толком не начинали…
— Товарищ лейтенант! — крикнул молодой русский, показываясь из двери микроавтобуса. — Смотрите, что здесь!
В его руках была камера Джо, и на развёрнутом экране демонстрировалась какая-то запись. «Он добрался до моих кассет, — понял Дмитрий. — Как включить магнитофон, не знает, а с камерой разобрался».
Журналист вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что именно так удивило русских, но безуспешно.
— Вот, — сказал молодой русский, — я гляжу — морда знакомая… Это же Колян из третьей роты!
Лейтенант забрал у него камеру и ткнул развёрнутым экраном в лицо Дмитрию.
— Твоя работа?
На экране проигрывалась запись его позавчерашнего прямого эфира с интервьюированием пленного в Кэмп Бала.
14 мая 2015 года, 13.40 местного времени (9.40 по Москве). Россия, Таймыр, аэропорт Алыкель
Пара «Белых лебедей» Ту-160 [91]оторвалась от полосы почти синхронно. Взлетать против сильного, но ровного юго-западного ветра было просто. Из-за этого на рассвете их и приземлили здесь, в гражданском аэропорту, а не в Дудинке, как планировалось изначально. Ветер означал, что тяжёлым ракетоносцам, паре Ту-160 121-го и паре Ту-95МС 184-го тяжёлых бомбардировочных авиаполков, пришлось бы заходить на посадку над жилыми кварталами. В условиях повышенной готовности стратегических ядерных сил такое допускалось, но самолёты имели на борту ядерное оружие, командование решило подстраховаться и перенаправило их на закрытый по такому случаю Алыкель, находящийся в сорока пяти километрах, на полпути к Норильску.
Генерал, возглавляющий передовую группу командования Дальней авиации, в которое входили оба полка, поставил им задачу на нанесение предупредительного, но тем не менее самого настоящего ядерного удара так просто и буднично, словно речь шла об обычных учебных пусках по полигону в Хальмер-Ю.
— Координаты точки пуска вам известны. Координаты целей вводятся в боеголовки прямо сейчас. Цель Ту-160 — акватория Квебекского залива. Там сейчас проходит трасса конвоев, которыми в Европу перебрасываются всё новые американские и канадские части. Наряд: по пять «сто первых» и «сто вторая» у каждого. Сразу скажу, предупредительный удар изначально планировался по акватории вблизи города Нью-Йорка. Но для этого вам пришлось бы слишком близко подходить к берегам Исландии или Гренландии, поэтому точка стрельбы находится у северного побережья Шпицбергена. Соответственно, цель тоже выбрали поближе. На маршруте вас будут прикрывать Су-35 из Диксона. Вряд ли вам кто-нибудь помешает, но на случай «внезапного нежданчика» аэродром в Нагурской подготовлен к приёму ваших машин.
Он повёл лазерной указкой по карте Северного Ледовитого океана в полярной проекции, висящей на стене. Дрожащее рубиновое пятнышко упёрлось в Землю Франца-Иосифа. После этого обратился к экипажам Ту-95.
— Ваша задача ещё более проста. Дистанция просто детская. После Диксона поворачиваете на Новую Землю и отстреливаетесь над мысом Сухой Нос с территории полигона. Примечательно, правда? — Он позволил себе намёк на улыбку. — Столько всего там навзрывали в своё время… Соответственно, запасной аэродром для вас — Рогачево. Наряд: по три «сто первых» и «сто вторая», соответственно. Прикрытия не будет, но вам оно и не нужно.