– Вот, тебе я отложила, стынет. – Вера показала головане тарелку с ее долей, после чего повернулась к нам: – Приятного аппетита, кушайте. А я тем временем переоденусь. Мартин, ты ведь на санях? Вот нас всех и отвезешь. Кстати, а почему арестовали Шейлу? Ведь Грессию не арестовали? Хотя она на тебя с ножом тоже бросалась… – спросила Вера уже из-за ширмы, куда ушла переодеваться.
– Она не дотронулась до меня, во-первых, и она не видела значка, во-вторых. А Шейла знала, что я при исполнении. Мартин, я не понял, как она умудрилась на судью Картера напороться? – То, что приказ отдал именно судья, – очень плохо. Картер очень сильный эмпат, его невозможно обмануть. Он и сюда, на планету ссыльных, попал из-за этого. Служил судьей, порой чуял ложь и вынужден был выносить оправдательные приговоры. Однажды по делу об изнасиловании и убийстве молоденькой девчонки ему пришлось освободить нескольких парней из «золотой молодежи». Ну и судья взял правосудие в свои руки. Грохнул всех четверых и после этого дождался полиции, которой и сдался совершенно спокойно.
Судья один из отцов-основателей нашего городка, он маньяк-законник, и то, что Шел попалась ему, очень нехорошо. Наказание за нападение на офицера полиции у нас очень жесткое, минимально десять ударов кнутом. А для девушки такое – почти смертный приговор.
– Ребята потащили ее и Евгению отмечать в трактир, в «Сосновый бор». Там еще две девчонки подрулили из тех, которых в Медвежьем выкупили. Поддали, начали расспрашивать, что да как. Шейла рассказала, как пыталась сначала от тебя сбежать, а потом как с тобой дралась и ножом пыталась ткнуть. А судья сидел рядом, у него там вообще любимое место. Ну, ты же знаешь. – Мартин быстренько сделал из хлеба и мяса пару сэндвичей и завернул их в поданную мной плотную бумагу. – Судья послал за шерифом, когда тот прибыл, потребовал, чтобы Шейлу арестовали для дальнейшего разбирательства. Вот так глупо получилось.
– Ладно, я готова. – Вера вышла из-за ширмы практически полностью одетая, разве шубку застегнуть осталось, шапочку надеть да шаль повязать. Вера за время моей командировки купила просто роскошную пуховую шаль, и по ее словам, с ней не расстается. – Что делать будем, Матвей?
– Поедем на место и будем думать. Может быть, что-нибудь Илья посоветует. – Я накинул на плечи свою шинель, в которой сюда попал. Придется по новой гардеробом озадачиваться: мой-то рабочий весь в крови был, а ходить в той куртке, которую взял в хижине трапперов, нет ни малейшего желания. – Сейчас сложно сказать что-то точнее.
Винтовку с собой я брать не стал, ограничился револьверами. Не хватало еще хоть малейший намек дать для шерифа о возможности незаконных действий. Хотя именно сейчас я совершенно не гожусь для лихого избавления девицы из тюряги и героического бегства с нею. Такому, как я, хромому далеко не убежать. Да и не стану я настолько рисковать, пусть и из-за очень хорошей девчонки. У меня есть любимая, которой я уже сделал предложение.
Но все равно нужно сделать все возможное, чтобы вытащить Шейлу из-за решетки. Ну умеет девка находить неприятности, слов нет.
В участке, несмотря на раннее утро, было многолюдно. Кроме шерифа и дежурной смены, только что вернувшейся с патрулирования, были Кетлин и Полина, сонный Бирюков, на данный момент отчаянно зевающий. В уголке около печки скромно сидела Линда, та самая дама, которую мы с Федором спасли от отморозков. Она сейчас в городе живет, с дочерью, и вроде как умудряется делать карьеру адвоката.
Шейла сидела в средней камере, сжавшись в комочек на нарах и обняв коленки.
– Привет, подруга. – Вера, скидывая шапочку и шаль, подошла к решетке и брызнула подтаявшим снегом на Брауберг. – Ты чего нос повесила?
– Мэм? – Изумление Шейлы было огромным. Она аж забыла о своем отчаянии и подскочила к решетке, вцепившись в прутья. – Миссис Трам…
– Здесь мое имя Вера Круз, Шейла. Я бы сказала, что здорово рада тебя видеть, но только не за решеткой. Что ж ты, подруга, то моего жениха под пулю подставляешь, то с шерифом дерешься? А потом мы должны думать, как тебя вытащить? – Вера ласково погладила девушку по щеке. – Не переживай, мы что-нибудь придумаем.
– Это будет очень непросто, леди. К мисс Брауберг предъявлены очень и очень серьезные обвинения. – Со скамьи встала и подошла к молодым женщинам Линда.
– Ничего, придумаем. Не брать же тюрьму штурмом, да, Матвей?
– Именно. С такой ногой я далеко не убегу. – Я усмехнулся, одновременно здороваясь с сослуживцами.
– Явились. Матвей, за мной. – Увидев меня, Илья встал со стула, на котором он до этого момента раскачивался.
У себя в кабинете он злобно хлопнул своим тяжелым стетсоном по столу.
– Ты что, совсем тупой? Не мог девчонке рассказать, о чем можно говорить, а о чем стоит молчать в тряпочку? Если решил спустить дело на тормозах, надо делать это основательно, чтобы комар носа не подточил. Что теперь прикажешь делать? – Шериф сел на краешек стола и вытащил из коробки сигару. Зло откусив кончик, Илья раскурил ее и, пыхнув в потолок, махнул мне рукой: – Иди, может, чего придумаете. У вас есть время до завтра, заседание суда назначено на десять часов утра.
Повернувшись было к двери, я услышал:
– Вообще-то, Матвей, за то, что ты не доложил по команде о попытке нанести увечья офицеру полиции, тебя следовало бы уволить со службы. Но ты ранен и выздоравливать, судя по всему, будешь долго. Поэтому ты просто отстранен от службы на время твоего больничного. Вероятно, буду привлекать тебя для бумажной работы, отчетов нам писать приходится много. И вообще, Матвей, ты хороший солдат, отличный служака, но пока отвратительный мент. Ты еще не научился думать как офицер полиции. Будем надеяться, у тебя еще получится.
После чего поморщился, приложив пакет со льдом к основательно распухшей щеке.
– Кстати, учти. Твоей подруге за то, что едва не выбила мне зуб, придется основательно повыворачиваться. Нападение на тебя, оказание сопротивления мне. Это очень серьезно, очень. Ты с Картером еще не сталкивался, но это маньяк еще тот, соблюдает законы буквально. Думайте, или нам скоро придется заказывать красивые похороны за счет города. И вытряхивайся из моего кабинета, я домой иду.
Шериф ушел. А я сидел около камеры Шел и ломал голову, что и как сделать. И ничего не выходило, совершенно.
Вера пару раз подходила к решетке и о чем-то шепталась с Шейлой, которая немного оттаяла, видя, как мы пытаемся хоть что-то предпринять. А Вера после перешептывания с Шейлой отошла в угол и негромко разговаривала с Линдой. Видимо, о чем-то они сговорились, так как адвокат накинула свою шубку и вышла из участка.
Я вопросительно поглядел на Веру, та улыбнулась мне, подошла и села рядом, взяв за руку.
– Мы придумали, как вытащить Шейлу. Но тебе придется принять очень важное решение.
– Какое? – удивился я, глядя в искрящиеся глаза моей девушки.
– Ты готов взять меня в жены? – Вера улыбнулась, но глаза стали серьезными и тревожными, я бы сказал.
– Да. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. – Я кивнул и поднес руку Веры к своим губам, поцеловав кончики пальцев.
– Вот. Линда сейчас приведет священника. Он проведет обряд над нами, а потом над тобой и Шейлой. И все, все обвинения сдуются. Ты же знаешь, семейные разборки не идут по законам города и графства, если не заканчиваются тяжелыми побоями или смертью. Разборки с невестой идут по этой же статье, так что арест Шейлы незаконен. – Вера меня чмокнула в щеку и едва слышно прошептала на ухо: – Не стой как болван. Это единственный способ. Подумаешь, фиктивный брак, всего-то делов.
– Фиктивный брак с кем? – ошарашенно прошептал я и едва не взвизгнул от сильнейшего щипка за бок. Умеет же Вера щипаться, когда злая.
– Я тебе пошучу, мигом шуточки сбегут. – Вера пыхнула злостью и тут же успокоилась. – С Шейлой, естественно. Поживет с нами полгодика, потом разведетесь. Как, согласен? Иного выхода нет. И я не согласна быть второй женой!
– Ты для меня единственная, но раз другого выхода нет – я согласен. Только вот кольца надо. Блин, как-то все сумбурно, я хотел торжественную свадьбу, тебя в белом платье. А тут такое…
– Ничего, отпразднуем попозже, все едино зажать свадьбу не получится. А сейчас… – Вера повернулась к заинтересованному народу: – Дамы и господа, мы имеем честь сказать вам всем, что я, Матвей и Шейла хотим пожениться. Соответственно Матвей будет мужем, я старшей женой, Шейла младшей. Готовы ли вы стать нашими свидетелями?
– Во дают! – восхищенно присвистнула Кетлин, а Полина удивленно покачала головой. Но ни от них, ни от парней я не почувствовал плохих эмоций. Удивление, внутренний смех, легкая зависть (это от новенького помощника, принятого на службу за время моего отсутствия. Я пока его имени даже не знаю. Но зависть восхищенная такая), чувство «горы с плеч» у остальных парней.
Потом начался сумбур. Вновь появился Илья, показал мне большой палец, выражая свое согласие. Линда привела священника, настоящего. Круглолицый рыжеволосый ирландец, весь в веснушках, скромно одетый в простой черный костюм с белым воротничком. Неплохой мужик, я с ним даже разок пивка попил, отдыхая после морозной вахты. Его в сан рукоположили еще на воле. И почему-то не лишили сана после приговора.
Но для бывшего католического святоши это все даром не прошло, судя по всему. По крайней мере, для него многоженство (как и многомужество) не является грехом, ибо сказано «не возлюби жену ближнего своего», а вот количество жен, которых можно любить, вроде как не оговорено. Впрочем, я не силен в теологии.
– Если кто может сказать против этого брака, пусть скажет сейчас, или молчит во веки веков. Я объявляю вас мужем и женами, аминь. – Священник захлопнул Библию и внимательно поглядел на меня. – Понимаешь ли ты, сын божий, какую ответственность взял на себя? Ибо нести тебе эту ношу до конца жизни.
– Надеюсь, что понимаю. – Я медленно кивнул, буквально ощутив тяжесть этой самой ответственности.