Ритке оставалось пробыть во Франции еще ровно неделю, и, конечно, ей хотелось как можно больше всего увидеть. В Интернете она нашла отзывы молодого российского искусствоведа Антонова о Центре Жоржа Помпиду. Он так красноречиво воспевал диво-улицы Бобур, что Ритка решила обязательно там побывать, хотя Наташа ее отговаривала, мотивируя это тем, что в Париже есть места и поинтересней.
— Уж лучше Диснейленд! — ныла она. — Там так же здорово!
Но Марго была непоколебима, и в результате они отправились любоваться достижениями современного искусства.
— Слушай, Поль вчера так на тебя смотрел! — подала голос Наташа, плавно ведя машину.
— Как — так? — поинтересовалась Ритка.
— Сама знаешь как. Ты с ним кокетничала, я все видела!
— Не сочиняй, — отмахнулась Ритка.
Хотя она действительно весь вечер строила глазки Полю. Так уж действует на нее водка — тянет ее на любовные подвиги, и все тут. Но Поль на ее призывы не отозвался, и, если честно, Рита терялась в догадках по этому поводу. В чем крылась причина его нерешительности, было непонятно, другой на его месте уже воспользовался бы ее вчерашней раскованностью, а этот — ни-ни.
— А вообще как он тебе, понравился? — закинула удочку Наташа.
— Вообще — понравился, — сказала Ритка.
Она ожидала, что Наташа продолжит разговор. Но та стушевалась и замолчала.
С улицы Риволи Наташа свернула на улицу Святого Мартина, и впереди показался знаменитый музейный комплекс — Центр Помпиду, этакое хитросплетение гигантских синих и красных стеклянных труб, который до сих пор закоренелые парижане-консерваторы считали уродливым архитектурным недоразумением, возникшим на лике их любимого города.
Ритка знала, что Центр объединяет в себе Национальный музей современного искусства, Публичную библиотеку информации, Институт исследования музыкальной акустики и Центр промышленного творчества. Но лично ее интересовало то, что касалось современного искусства.
Девушки припарковали машину и резво пошли по направлению ко входу. Они были совсем не одиноки в своем стремлении приобщиться к миру прекрасного: в ту же сторону шагали и другие поклонники всего прогрессивного и актуального.
— Современное искусство представлено здесь во всем своем разнообразии и великолепии, — неожиданно услышали они речь русскоязычного гида.
— Смотри-ка, соотечественники! — шепнула Наталья.
«Соотечественниками» были юнцы в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, не слишком внимательно слушавшие очкастую экскурсоводшу.
— Пластическое искусство, архитектура, кино, видео, дизайн от неореализма, Сезара и Армана до Арт Повера, включая поп-арт, — вещала гид, увлекая за собой подростков. — Вас ждет минимальное искусство и концептуальное искусство — это лучшее, что было создано лучшими из лучших…
— Пойдем и мы приобщимся к достижениям концептуального искусства, — предложила Рита.
— Ага, вкусим все прелести минимализма и неоклассицизма! — поддержала ее Наташка.
И девушки бойко зашагали к нагромождению металла, стекла, труб и патрубков, раскрашенных в дико-яркие цвета. Марсель Дюшан сказал: «Искусство должно быть праздником», — и Ритка в этот день чувствовала себя словно на именинах. Целых три часа они «приобщались» и «вкушали». И обе остались очень довольны своей вылазкой, даже Наташа. Матисс с его «Печалью короля» и «Ню с апельсинами», Шагал «России, ослам и прочим», Франсис Бекон «Три персонажа в одной комнате» — все это сражало наповал.
Напоследок они сфотографировались у фонтана «Тингелли», созданного скульптором-кинетиком то ли во время крутого запоя, то ли в наркотическом бреду. На трезвую голову такого не придумаешь!
После чего, наперебой делясь впечатлениями, девушки побрели к машине.
— Извините, у вас не найдется прикуривателей? — обратился к ним худощавый мужчина, копавшийся под капотом своей машины.
Французское слово «прикуриватели» было незнакомо Ритке, и она переспросила у Наташи, чего хочет этот тип.
— О, вы русские? — обрадовался мужик все так же по-французски. — А я бывал в России. Москва, Питер — очень хорошо!
— Деревня Нижние Болота — еще лучше, — буркнула Наталья, но полезла в багажник за «крокодилами».
— Я не умею это делать, — развел руками мужик, когда она вручила ему провода с кусачками. — Я хотел вызвать мастера, но обнаружил, что забыл дома мобильный телефон и кошелек. Теперь я без связи, без денег и на сломанной машине! — по очереди загибал он пальцы на руке.
Казалось, его искренне радует такое положение вещей. Глаза его сияли, губы растянулись в улыбке, а рыжие усы задорно торчали в разные стороны, как у клоуна в цирке.
— А вы уверены, что виноват аккумулятор? — усомнилась в его компетентности Ритка.
— Нет, — радостно подтвердил он ее сомнения.
— Погодите, — сказала она со вздохом и залезла за руль его машины.
Повернув ключ в замке зажигания, она не услышала ровным счетом ничего.
— Что вы тут делали? — спросила она, выходя из машины и заглядывая под капот.
— Смотрел, — просто ответил он.
— А фамилию называли? — спросила у него Наташа.
— Чью? — удивился тип.
— Вашей бабушки, — ответила Натали.
— Ха-ха-ха! — зашелся он искренним смехом. — Русский юмор! Понимаю.
Тогда Ритка сделала то, что следовало предпринять в первую очередь, — проверила клеммы на аккумуляторе. Точно: одна практически совсем слетела, но под аккуратным резиновым чехольчиком, которого не водится на российских аккумуляторах, этого сразу видно не было. Обнаружив «грандиозную» поломку, Марго снисходительно хмыкнула.
— Вам надо закрутить туже вот эту гайку, — указала она пальцем в нужном направлении.
Пачкаться самой у нее не было желания.
— И все? — не поверил мужик.
— Наташ, заведи, — кивнула Ритка.
Она пошатала аккумулятор и легонько прижала рукой разболтавшийся провод. Наталья, сев в автомобиль горе-водителя, завела машину.
— Фантастика, — восхитился он. — Русские женщины — это что-то потрясающее!
— А кони все скачут и скачут, а избы горят и горят, — продекламировала по-русски Ритка.
И тут водитель схватил Риту за руку и пылко прижался к ней губами. Его рыжие усы смешно кололись. А потом резко выпрямился, перевернул ее ладонь вверх и сказал, глядя ей в глаза:
— Я — хиромант и в знак благодарности предскажу вашу судьбу!
— О, только не это, — попыталась выдернуть у него свою конечность Ритка. — Отстаньте от меня! Что ж вы, как мухи на мед, на меня набрасываетесь? Далась вам моя судьба!
— Вы не верите в судьбу? — удивился он, отпуская на свободу ее ладонь.
— Господи, мне ее за последнюю неделю сто раз уже предсказали! — в сердцах воскликнула Ритка. — Так что вы опоздали. И молчите, не желаю ничего слушать про тени, слезы и распутья!
— А зря, я успел увидеть, что очень скоро случится то, что вам предначертано. Не упустите ваш шанс правильно выбрать дальнейший путь. Ведь на вашей руке линии судьбы меняются с каждым принятым вами решением. Всегда есть два пути, и в соответствии с тем, пойдете ли вы вправо или налево, будет зависеть ваше будущее. Вы сейчас стоите на перепутье. И я желаю вам удачи в принятии верного решения!
— Я пойду прямо! — гаркнула Ритка ему в лицо.
Громко топая, она поспешила прочь от этого недоумка, который ни черта не смыслит в автомобилях, зато мнит себя великим предсказателем чужих судеб. В этот момент Наташа, спрятавшая свои кусачки в багажнике, приблизилась к ним и ахнула, услышав его слова.
— Опять, да? Ну надо же! — воскликнула она вслед промчавшейся мимо нее Ритке.
— Я просто не знаю, куда мне деваться от этих вещунов! — в отчаянии воскликнула Ритка, прежде чем спрятаться в «Ситроене».
Наташа присоединилась к ней, обдав на прощание гневным взором усача. А тот как ни в чем не бывало помахал рукой и прокричал им вслед по-русски «спа-сы-бо». Погрузившись в авто, они посмотрели друг на друга.
— Это становится невыносимым, — призналась Ритка, — куда я ни пойду, везде встречаюсь с психами, бормочущими предсказания. Может, начался сезон открытых дверей в психушках?
Они еще немного поломали головы над этими странностями, но потом решили, что им будет лучше думаться за едой, и стали обсуждать, где бы пообедать. Сошлись на мнении, что лучше всего отправиться на площадь Сен-Мишель. Там поесть, а потом отправиться на прогулку по Латинскому кварталу. В их планы входило посещение церкви Сорбонны, где спал вечным сном великий интриган всех времен и народов — кардинал Ришелье. Затем осмотр Люксембургского сада с его фонтаном Медичи, колоннами и статуями. Ну и, конечно же, Пантеон с гробницами Руссо, Вольтера, Гюго, Золя, истинный Храм Славы, в котором покоятся самые знаменитые сыны нации.
Наташе удалось втиснуться в микроскопический просвет между машинами и приткнуть к бордюру «Ситроен». Людей на «площади влюбленных» было море. Здесь гражданам предоставляется большой выбор развлечений — недорогие ресторанчики и бистро, кинотеатры и магазинчики с «продвинутой» одеждой.
— Вон, гляди, чудное местечко, — указала Наташа на одно из ряда совершенно одинаковых кафешек.
На вывеске значилось «Chez Simon». Это был обычный для Парижа снак-бар, где можно было перекусить сандвичами и салатами. Они направились к свободному столику, возле которого тут же материализовался serveur, попросту говоря, официант. Натали уверенно потребовала два крок-мадам, два салата и паштет, бутылочку Vittel и два double express. Парнишка принял заказ и дематериализовался.
— А что это за крок-мадам? — поинтересовалась Ритка.
— В природе существует крок-месье и крок-мадам. Это два длинных ломтя батона, смазанные маслом и запеченные в микроволновке с сыром и ветчиной. Только у «мадам» на начинке имеется яичная шляпка.
— Так это же обычные горячие бутерброды! — воскликнула Ритка, ожидавшая чего-то более оригинального.
— Ошибаешься, это французские горячие бутерброды! И ты будешь их жевать не у себя на кухне, а сидя в снак-баре Латинского квартала!