ой, пульсирующей боли. За что? Это был единственный вопрос, который имел еще какое-то значение.
Ее нашли соседи. И не утром, когда шли на работу, а поздним вечером, вернувшись с веселой гулянки. Антон шутливо зажал жену у лестницы, и они пошатнулись, едва не ввалившись в прихожую к Ритке.
— Почему у нее открыта дверь? — удивилась Катя.
— Она пошла мусор выносить, — пьяно хихикнул Антон.
— Постой, надо позвонить, — отстранилась от него Катя.
Но на Катин звонок никто не откликнулся. Они заметили, что на двери болтается вырванная с мясом дверная цепочка. И поняли, что дело нечисто. А когда они зашли в прихожую, взявшись за руки, как дети, и включили свет, Катя закричала ужасным голосом.
Они вызвали «Скорую» и милицию, еле справившись с первым шоком. Вмиг протрезвевший Антон даже пытался остановить кровь, хлеставшую из раны на голове у Риты. А Катя подносила ему марлевые повязки, притащив их из дому, хотя смотреть на то, что осталось от их соседки, она боялась.
Позже врачи сказали, что до утра она бы не дотянула, и молодожены спасли ей жизнь. Но в ту ночь медикам пришлось немало потрудиться, чтобы вырвать Марго из когтей смерти. Операция длилась несколько часов. И высокий плотный хирург, делавший ее, сотворил чудо. Он не только спас ей жизнь, но и сохранил для Риты возможность родить другого, более счастливого ребенка.
— Семь сломанных ребер, сотрясение мозга, множественные гематомы, обильное внутреннее кровотечение и потеря ребенка — вот с чем поступила ваша подруга, — сухо объяснила рыдающей Аньке невысокая докторша.
— А как она себя чувствует?
— Сейчас ее жизнь вне опасности.
Еще пара фраз, и неприветливая лекарша выставила девушку вон из кабинета. Аня не знала, что теперь делать.
Ритка потеряла ребенка и сама едва выжила. Впервые в жизни подруга жаждала родить малыша. Сколько Аня помнила Риту, та утверждала, что дети — это цветы жизни, которыми лучше всего любоваться в чужом саду. Она утверждала, что пеленки-распашонки и игрушки-погремушки — это не ее удел. Но даже по телефону Аня поняла, как Ритка изменилась, узнав о своей беременности. Она хотела этого ребенка. И по-настоящему любила того мужика.
Аня приехала из аэропорта сразу к Ритке, она встревожилась оттого, что ее телефоны не отвечали. И тут соседка Катя сообщила ей о несчастье. Аня была в шоке. Более того, еще никто не рассказал о происшедшем тете Люде, поэтому сия печальная миссия автоматически ложилась на Анну. А у Риткиной мамы были серьезные проблемы с сердцем. В общем, ужас ужасный, да и только.
После посещения больницы Аня снова поехала на квартиру подруги, где она оставила в спешке свои вещи. Теперь, когда она зашла в гостиную, чтобы убрать следы побоища, она заметила, что исчезли телевизор и стереосистема, Риткины картины, а в шифоньере не хватает коллекции вечерних платьев. В страшном волнении Анна полезла в шкаф за шкатулкой с золотыми украшениями и обнаружила ее абсолютно пустой. Выходит, Ритку обокрали?
Но телефонный звонок Марины многое ей объяснил. Аня узнала, что Ритка сбрендила настолько, что заложила свою квартиру.
— Маринка, ты должна ей помочь! — в страшном волнении начала Аня. — С Риткой случилась беда, она в реанимации. На нее напали прямо здесь, в доме, и чуть не убили.
— Но чем я-то помогу? — растерялась Марина.
— Все дело в том, что Риткиного жениха кто-то захватил в заложники, и требовали с нее выкуп, вот она и заложила свое жилье.
— Вот дура, прости господи!
Аня стала умолять Марину, чтобы та убедила своих шефов разорвать договор.
— По закону, если продавец передумал продавать квартиру, то он должен вернуть залог в двойном размере.
— Сколько? — помертвевшим голосом спросила Аня.
— Она взяла десять штук баксов.
— Это конец! Где же найти такие деньги? — вздрогнула Анна.
— Так, может, надо поискать в квартире, вдруг она еще не успела их отдать? — предложила Маринка.
— Марина, ее ограбили. Тут все вверх тормашками!
Марина пообещала сделать все, что от нее зависит. У Ани появилась слабенькая надежда, что директора агентства все же люди и не добьют ее несчастную подругу.
Опять зазвонил телефон. Парень представился Олегом, сказал, что он друг Сэма и Риты. Аня тут же сообразила, что его можно привлечь в качестве спонсора, ведь он же сам сказал, что он — друг. Она кратко сообщила ему о случившемся и предложила приехать.
Она едва успела отмыть мебель и свернуть ковер, полностью испорченный кровью хозяйки, как кто-то позвонил в дверь. Это был Олег, и он самым натуральным образом сделался белее стенки, когда услышал подробности вчерашней трагедии.
— Я возьму взаймы, хотя и сам в очень затруднительном положении. Но, думаю, еще тысяч пять я смогу найти, — став мрачнее тучи, сказал он. — И почему она только не послушала меня и не обратилась в милицию?!
Парень производил положительное впечатление честного интеллигента, а его обещание найти деньги несколько улучшало положение вещей. Значит, Ане оставалось найти еще пять тысяч как минимум.
Ближе к вечеру Анна позвонила тете Люде. Пришлось сказать, что Ритку избили и она в больнице, но ничего страшного, скоро ее дочь пойдет на поправку. Скорее всего, этого хватит для сердечного приступа, подумала Аня, когда тетя Люда положила трубку. Но если бы она маялась от неизвестности, было ли бы это лучше?
На следующий день она снова поехала в больницу, где ей опять ничего определенного не сказали. Зато Аню поймал представитель правоохранительных органов, явившийся выяснить, сможет ли он допросить потерпевшую. Пришлось ему довольствоваться показаниями ее подруги. Но тут уж Аня дала себе волю и выложила все до мельчайших подробностей. Дядька в форме только головой качал, слушая ее излияния, а потом сказал, что Ритка поступила очень и очень глупо. В глубине души Аня с этим была согласна, хоть и, выгораживала несчастную перед окружающими, толкуя им про ее любовь.
Едва они успели попрощаться, как на Аню наткнулась тетя Люда, приехавшая выяснять, что именно случилось с ее непутевой дочерью. Благодаря быстрому реагированию со стороны медперсонала ей не удалось хлопнуться в обморок. И ватку с нашатырем тете Люде вовремя подсунули, и укольчик для поддержания сердечной деятельности ей вкатили. Едва-едва она пришла в себя, как тут — для полного набора — прикатили Олег с Маринкой. И бедная тетя Люда узнала правду о квартире.
Маринка подсуетилась с информацией, несмотря на все ужимки и моргания Ани. С перепугу Аня расставила руки, готовясь ловить в объятия бренное тело подружкиной мамы. Но не ту; это было! Тетя Люда поняла, что ее дитя наворотило дел, и в ней с новой силой вспыхнул материнский инстинкт защиты потомства — некогда впадать в кому, надо спасать дочку!
Они собрали военный совет в сквере на лавочке. Требовалось разработать эффективную стратегию по спасению заблудшей Риткиной души, а также ее материального имущества.
— Я смогла договориться со своими шефами, — гордо доложила Маринка, — они не потребуют возмещения ущерба.
— О господи! — горестно простонала тетя Люда.
— Я дам пять, — несчастным голосом сказал Олег.
— Я заняла тысячу, и столько же есть в загашнике, — сообщила Анька, — значит, уже семь.
— У меня на книжке две с половиной тысячи, — вздохнула тетя Люда, — копила на черный день.
— Вот он и настал, — подвела итог Маринка и прикусила язык.
На нее все посмотрели как на полоумную. Она потупила глазки и добавила, что может занять недостающие деньги на полгода и без процентов. Так решился квартирный вопрос.
А к Ритке их пустили только через три дня. Надо сказать, что зрелище было не для слабонервных. Во-первых, ее побрили, потому что на голове у нее была рваная рана, которую требовалось регулярно обрабатывать медикаментами. Во-вторых, ее лицо напоминало физиономию киношной бомжихи: опухшее, все в синяках и ссадинах, левая бровь рассечена, правый глаз полностью закрыт… Не миновать Рите пластической операции, с тоской подумала Аня.
— Привет, — сказала она ласково. — Наверное, тетя Люда из-за переживаний не смогла тебе рассказать, что мы отвоевали твою квартиру.
— Спасибо, — прошептала Ритка.
— Так что все будет хорошо, — неестественным голосом заявила Аня.
Ритка молча кивнула, и крупная слеза поползла по ее щеке.
— Ритка, доктор сказал, что у тебя еще будут дети, а в таких случаях — это дар свыше, обычно женщины становятся бесплодными!
— Я не хочу жить, Аня. У меня украли любовь, счастье и здоровье. Посмотри на меня, я — уродина! Я не хочу быть страшилищем!
— Глупости, синяки сойдут, волосы отрастут. Ты жива, а здоровье поправится!
Ритка слушала, косясь на нее единственным целым глазом, и, кажется, успокаивалась. Но вскоре в палату зашла доктор и выгнала Аньку взашей, потому что та сильно превысила свой лимит времени.
Это было первое, но далеко не последнее ее посещение подруги. Аня ходила в клинику регулярно и взяла на себя роль внештатного психоаналитика, поскольку события стали развиваться таким образом, что удивительно, как Ритка вообще не лишилась рассудка.
Дело в том, что благодаря вмешательству со стороны правоохранительных органов всплыла информация, которая полностью перечеркнула все представления Марго о ее ненаглядном Сэме, ради которого она едва не лишилась жизни, не говоря уж обо всем остальном.
Однажды к ней пожаловал сотрудник прокуратуры, который самым тщательным образом выяснил все подробности их знакомства с Сэмом, а потом щедро поделился с ней информацией. Оказалось, что у Самуила Витта за плечами было семь браков только в Северо-кавказском округе! Причем каждый раз его женой становилась богатая женщина, за душой у которой водились денежки.
Его изобретательность не знала границ: для одной дамы он якобы отправлялся в Магадан за новой машиной и шубами, собрав всю наличность и наделав долгов. Другая отдала ему все деньги, подвергаясь постоянному шантажу, потому что у нее имелась пятнадцатилетняя дочь, которую он в себя влюбил. И несчастная мать отдала все, что имела, лишь бы муженек дал ей развод и уехал к черту. Третью он начал избивать, якобы ревнуя ее. Обезумевшая женщина боялась выйти на улицу, зная, что за этим последует дикий скандал с рукоприкладством. В конце концов она продала дачу и машину, чтобы заплатить ему за часть своей же квартиры, куда она прописала любимого мужа. У четверых жен остались от него дети, появление которых он приветствовал, расценивая их как рычаг управления женщиной. Естественно, что алиментов он не платил, потому что его супруги и не помышляли что-то с него требовать.