Ей так часто не везло с мужиками, что в счастливую звезду уже и не верилось. Были разные, но в большинстве своем никчемные. Выходить замуж ради самого факта замужества Рите не хотелось, все мечталось ей о большой и светлой любви. Да вот только Особенных Мужчин в обычных местах не встречалось, а координат их обитания она не знала. А тут на тебе — Самуил Витт! Неужто она дождалась принца?
— Знаешь, у тебя очень красивое имя. Кто тебя так назвал? — прервала она их многозначительное молчание.
— Мама, — признался он, — когда они с папой обсуждали, какое имя дать будущему ребенку, то она рассказала ему про своего деда-еврея и предложила назвать меня в честь него.
— А как тебя называют в семье уменьшительно-ласкательно?
— Дома называют меня Самоша, хоть это больше подходит для маленьких мальчиков. А я вроде бы уже вырос. Можешь называть меня Сэм, так меня зовут друзья.
— Да, действительно, Самоша тебе не подходит, — согласилась она, — только, наверное, для твоих родных ты все еще остаешься их маленьким сыном.
Они, не сговариваясь, двинулись по тропинке мимо дуба и копошившихся под ним мальчишек. И Ритка забыла о своих делах и планах на этот день. Какие могут быть дела, когда ты встретила свою судьбу?!
Между ними словно рухнул барьер, который заставлял их играть роли идеальных литературных героев. Они постепенно превращались в обычных людей. Он притягивал ее и физически, и эмоционально, как мощный магнит, и она не собиралась сопротивляться, ее девизом было: «Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделала».
Обед прошел на должном уровне. В «Розарии» действительно вкусно готовили. И находиться здесь было одно удовольствие. Хозяевам заведения хватило ума не превратить свой ресторан в клумбу роз, отрабатывая название, а со вкусом отделать интерьер, сочетая гобелены, картины, мозаику и живые цветы, чтобы ненавязчиво напомнить посетителям об основной идее ресторана.
За обедом Сэм рассказал ей о своей семье. Так, по его словам, дед-еврей был репрессирован большевиками. После войны семья его матери жила в Сталинграде, а его дед шил на дому мужские костюмы, пользовавшиеся большой популярностью. Но кому-то показалось, что он слишком хорошо устроился, и на него написали донос. После его ареста домочадцам пришлось нелегко, и его маму вместе с другими детьми отправили к тетушке на Украину. Зато фамилия пришла к нему из Прибалтики.
В небольшом прибалтийском городке Раквере его мать встретила свою единственную любовь — Урмаса Витта. Там же был зачат Сэм, но отца он никогда не видел, потому что буквально за две недели до родов Урмас поехал по делам в Литву и погиб в автокатастрофе. Мать, родив сына, уехала с ребенком в Феодосию, к родной тетке, которая растила ее в пятидесятые годы. Потом они все время кочевали — жили то у одних родственников, то у других. Школу Сэм окончил в Казани, а в институт поступил в Нижнем Новгороде. Будучи по профессии инженером, работал в Туле, Саратове, Ставрополе, а потом судьба занесла его в Краснодар.
— Так что — ты птица перелетная? — улыбнулась Марго, поднимая свой бокал. — Тогда давай выпьем за то, что нам все же удалось встретиться в этом мире.
— Я с удовольствием выпью за это, тем более что ты прочитала мои мысли — я сам хотел предложить подобный тост, — откликнулся он.
Они осторожно соприкоснулись бокалами, и раздался тихий звон, заставивший почему-то ее сердце забиться сильнее. Определенно, этот мужчина возымел над ней мистическую власть, которой ей не хотелось противостоять.
Он с большим интересом расспрашивал Ритку о ее семье, и она насочиняла целую кучу небылиц, расписав все в лучшем свете. Он слушал внимательно, живо реагируя на ее рассказ, словно ничего интереснее ему в жизни не доводилось слышать. Периодически он проводил большим пальцем по скуле, словно определяя, не слишком ли выросла борода, и от этого жеста в животе у Ритки что-то переворачивалось.
Она совершенно не устала от его общества, но пора было и честь знать. Поэтому ей пришлось демонстративно взять его за запястье, посмотреть на часы, притворно вздохнуть, словно у нее было дел по горло, спешных и неотложных. Нет, все же сколько приходится играть в этой жизни! Прав был Шекспир, утверждая, что вся наша жизнь — театральное шоу, где каждый выполняет заданную роль.
Попрощались они у своих машин. Сдержанно, но многообещающе. Он поцеловал даме обе руки. Она аппетитно сложила губки, сверкнула очами и что-то проворковала подобающее. Затем парочка разъехалась в разные стороны, обменявшись предварительно номерами телефонов. И Ритка тут же стала набирать номер Ани, желая поделиться с подругой переполнявшими ее впечатлениями.
Глава 5СОБЫТИЯ НАСТОЯЩЕГО
«Экономь сантимы, франки придут сами», — гласит французская мудрость. Сами же французы делают все, чтобы подобные мысли не возникали в головах у туристов, попавших на «сувенирный» бульвар Османн. Наташа понимала, что, помимо музеев и исторических памятников, женщина, попавшая впервые в Париж, должна побывать в его магазинах, иначе экскурсионная программа будет неполной. Основной целью их похода было приобретение достойного подарка для бабушки, но и вообще было интересно, чем тут французы клиентов завлекают.
— Когда-то здесь была глухая окраина Парижа, — поведала Рите Натали. — Не верится, да?
— Такое предположить можно, но представить трудно, — откликнулась Марго.
Действительно, сложно вообразить запустение рабочего района, когда перед твоими глазами лежит широкий проспект, по которому с ревом проносятся новенькие блестящие автомобили, гудят сиренами двухэтажные автобусы, а по тротуарам толпами шныряют туристы, то и дело забегающие в многочисленные османновские бутики.
— Боже мой, — встрепенулась Ритка, — что это — магазин?
— Перед тобой один из знаменитых гигантов Османна, — расплылась в улыбке Натали. — Le Printemps называют «дворцом торговли». Его создатель был настоящим провидцем, предусмотревшим рост Парижа, он создал настоящий рай для женщин.
Они подошли ближе к дверям «рая».
— Клиентами Le Printemps могут стать только высокооплачиваемые господа, — вещала Наталья. — Ибо на его территории открыли свои магазины ведущие кутюрье мира — Ив Сен-Лоран, Сони Ракель, Кельвин Кляйн, Лакруа, Труссарди и прочие. И если ты не представляешь, сколько стоит носовой платок от Расо Rabanne, то тебе лучше заранее запастись сердечными каплями.
— Боюсь, я еще не могу стать их полнокровной клиенткой, но все равно, давай туда зайдем! Я ведь тоже время от времени занимаюсь моделированием одежды, и мне ужасно любопытно, что там они предлагают народу, — призналась Ритка.
Наташа тоже была не прочь побродить по царству ультрамодных товаров. Они посвятили осмотру полтора часа, которые пролетели как-то незаметно. Марго впитывала в себя как губка все, что видели ее широко распахнутые глаза. Это был удивительный мир, полный чудес и соблазнов. В парфюмерных магазинах у нее кружилась голова от ароматов, а в магазинах белья — от цен на него. Ах, если бы у нее было чуть-чуть больше денег, этак тысяч на сто евро, то она непременно купила бы себе ту оранжевую кофточку с рюшечкой от Кельвина Кляйна, полосатое пальтишко от Труссарди, брошку в виде обезьянки, усыпанную бриллиантами, от Сони Ракель. Какая жалость, что финансов хватало только на рюшечку от той кофточки и ни на что больше.
— Слушай, а купол какой красивый! Прямо-таки произведение искусства! — воскликнула Ритка, пытаясь отвлечься от размышлений о низких покупательных способностях своего кошелька.
— Дорогая, у тебя глаз — алмаз! Его создал великий стекольщик Бриер, — доверительно пояснила Натали. — Во время бомбардировок Парижа этот купол демонтировали, чтобы, не дай бог, не утратить национальное достояние. И собрали только в 1973 году, кстати, благодаря его внуку.
— Молодец внук, не подкачал.
— Знаешь, когда я сюда попала впервые, у меня в кармане денег было только на багет и стакан дешевого вина, и я дала себе клятву, что тоже когда-нибудь буду здесь обслуживаться.
— Ну и как, сдержала ее?
— Представь себе, — ухмыльнулась Натали, — первый свой шейный платок настоящей парижанки я купила именно здесь, причем на первый же свой заработок!
Она задорно улыбнулась, а Ритка подумала, что прекрасно ее понимает. Она бы поступила точно так же. Нет, конечно, сейчас и в Москве, и в Питере, да и в том же Краснодаре есть множество магазинов, которые ничуть не уступают по дизайну и оформлению этому Le Printemps. Но здесь царил совершенно особенный дух первородности. Именно в этих магазинах прежде всего появляются самые последние новинки моды, и мастера, создающие их, бывают здесь. Тут так все устроено, что понимаешь: ты — в святая святых, у самых истоков моды. И женщины, гуляющие среди шикарных витрин, тоже выглядят шикарно. И невольно возникает страстное желание — вписаться в этот мир во что бы то ни стало!
Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не в состоянии пройти мимо огромного флакона духов, который владельцы «Ив Роше» выставили прямо на улице, чтобы каждый желающий мог ознакомиться с новым ароматом новой марки, а потом зайти и скупить все прилавки, одурманенные магическим ароматом. Надо сказать, идея в целом была хороша, но в магазин заходили далеко не все. Ритка дернула Наташу за рукав, показывая глазами на двух крошечных японок, возившихся возле флакона. Воровато прикрывая друг дружку, они по очереди обливались «дармовыми» духами, наверное, боялись, что, когда количество духов во флаконе уменьшится до половины, их заставят расплатиться.
— Извините, — не выдержала Ритка ожидания и отодвинула в сторону одну из них.
— Мама родная, и ты туда же? — засмеялась Наташа.
— А чем я хуже этих узкоглазок? — удивилась Ритка.
Представительницы Страны восходящего солнца были безмерно поражены ее некорректным поведением и удалились куда-то прочь по улице, что-то громко мяукая на своем странном языке. Духи, кстати, были слишком приторными, но на халяву, как известно…