Примет, скорее всего. Потому что признать перед всеми, что я ослушалась его, что сбежала по собственной воле — недопустимо.
Страж поглядывал чуть искоса.
— Желаете скорее увидеть императора? — легкая ирония в его голосе.
— Скорее покончить с ожиданием и неизвестностью.
— Вы боитесь этой встречи?
Айни точно боялась. Но сейчас уже, наверно, не важно.
Боюсь ли я Черного Дракона? Пока у меня слишком много других насущных забот.
— Скажите честно, что ждет меня?
— А как вы думаете, миледи?
— Я не хочу угадывать, я хочу знать, — сказала я и пожалела. Айни бы не решилась так требовать, и этим я могу раньше времени выдать себя. Если уже не выдала.
Страж тихо фыркнул.
— Императору нужна ваша сила, леди Найрах. Но силу нельзя тянуть бесконечно. Вы проведете в Цитадели год, до приезда новой девушки из Сайторина, после чего будете свободны. Что делать дальше, решать вам. Кто-то возвращается домой, но большинство остаются при дворе. За год рядом с императором несложно завести полезные знакомства.
«Она умеет нравиться, правильно улыбаться…» Отец говорил именно об этом. Айни всегда умела ладить с людьми.
Но я видела и другое.
— А как же Юта? Ютиль Шиарах?
Юта вернулась седая, сморщенная, сгорбленная, с трясущимися руками. У нее помутился разум, она даже свою мать узнавала с трудом. Мы с ней почти ровесницы, я помнила ее… и видеть такой — было невыносимо больно.
Со мной будет так же? Или я просто умру?
— Если вы не будете вмешиваться в политику, как Ютиль, миледи, — сказал страж, — то вам нечего бояться.
— Хотите сказать, она сама виновата?
Я не поверю.
— Именно так.
Спокойно и равнодушно.
— И что она сделала?
— Боюсь, я не могу говорить об этом.
Не поверю, пока не увижу своими глазами других, счастливых девушек Сайторина, оставшихся в Цитадели. Что бы страж ни говорили сейчас, я не поверю. Все разом отреклись от своего дома?
— Неужели за столько лет больше ни одна не пожелала вернуться? Все они предпочли забыть о доме, семье, своем народе?
Страж сморщился, словно от кислого.
— А как бы приняла семья женщину, которая год провела в постели с императором Тхариса? — спросил он. — И даже не семья, общество? Приняли бы ее назад? Какое будущее ждало бы ее дома?
«Лучше умереть, чем лечь в постель к узурпатору». Дочери Сайторина — это свет, на их чести не может быть пятен. Да, я тоже слышала это. Никто больше не ждал, что я вернусь. Что вернется Айни. Проводы — словно похороны.
Даже отец не ждал. Вместо брака с сыном наместника… что? Одиночество?
* * *
— Берите лепешки, — он подошел, протянул мне. — Пока свежие, они вкуснее.
Едва заметно улыбнулся, так буднично. Я вдруг поймала себя на том, что меня совсем не пугает его чудовищное лицо, и даже его неживой изумрудный глаз. Он просто такой…
— Спасибо, я не хочу.
Страж пожал плечами.
— Не любите?
Сел рядом.
Ищет повод поговорить?
Он понимает, кто я?
— Просто не хочется, — я не знала, что сказать. Устала, сил нет. Так плохо, что даже есть не могу. Усталость и нервы.
Поковыряла рагу в миске.
Никогда раньше не приходилось весь день проводить в седле. Я любила конные прогулки, но не до такой степени, как оказалось. Вечером, после целого дня в пути, едва сползла с лошади, едва не упала, у меня болело все: и ноги, и спина, и даже шея.
Страж отломил крошечный кусочек от края лепешки, размял пальцами, задумчиво. Поднес к лицу, втянул носом запах, даже чуть прикрыв глаза. Ему нравилось что-то в этом… запах еды? Но пробовать не стал, только бросил в сторону. Чуть заметно вздохнул.
Для меня приготовили рагу с мясом, сопровождавшие нас солдаты сейчас тоже ужинали, сидя у костра. Накормили лошадей. Императорский посланник единственный, кто ничего не ел.
— А вам еда не нужна? — спросила я. Не знаю, может быть не стоит так прямо, но нам еще две недели ехать…
— Уже нет, — сказал он. — Не нужно. А вам стоит поесть, на одной магии вы долго не продержитесь.
Без нажима, просто как факт. И поесть мне действительно стоит.
Я качнула головой.
— Невкусно? — спросил он еще. Очень искренне.
— Да нет, вкусно, — честно сказала я. Но еще немного и я свалюсь и усну. Или не усну, потому что мне тоже страшно. Только жаловаться ему, конечно, не стоит.
— Спина болит? — спросил он. Достал фляжку, вытащил пробку и протянул мне. — Возьмите. Завтра, все же, сделаем дневную остановку, так не годится.
— Что это?
— Настойка белого корня и чего-то там еще, заговоренная. Поможет уменьшить боль и восстановить силы. Вы только много не пейте, вам одного глотка хватит. Настойка очень концентрированная. Да берите, не стесняйтесь, нам завтра еще ехать. Как вы поедете с больной спиной?
Хорошо, глупо отказываться. Вряд ли он хочет отравить меня.
Его левая рука в перчатке, правой он вытаскивал пробку, а левой передал. Я случайно дотронулась, и словно укололо. Чужая магия… или не совсем чужая… Если присмотреться — на этом страже магия в несколько слоев, такая разная…
Я осторожно понюхала — настойка пахла травами.
— А если выпить слишком много? — спросила я.
Страж пожал плечами.
— Последствий не будет, — сказал он. — Не вы первая… Но если выпить много сразу, то может быть головокружение и тошнота, состояние похоже на опьянение крепким вином, и головная боль на утро. Потом ничего особенного, все пройдет. Не бойтесь, это не убьет вас.
— Я не боюсь.
Это не то, чего стоит бояться.
Приложила к губам. Сначала осторожно, едва касаясь, пробуя на вкус. Густая жидкость, почти вязкая, сладости и горечи пополам, и пряные травы.
Страж наблюдал за мной, но очень спокойно.
Тогда я сделала глоток. И обожгло горло, так что дыхание перехватило. Я закашляла от неожиданности, чуть не выронила фляжку. Страж забрал у меня.
— Осторожней. Сейчас пройдет, — сказал он.
Слезы выступили, но действительно прошло и так приятно потеплело внутри.
— Это у вас для таких случаев? — спросила я.
— Нет, это для меня, — он приложил к губам, сам сделал пару глотков. — Есть я уже не могу, но пока могу пить.
Криво ухмыльнулся, потом вздохнул. Заткнул пробку обратно, убрал фляжку.
— Отдыхайте, миледи.
Он поднялся на ноги.
Я вдруг подумала…
— Подождите, — остановила его. — Когда мы уезжали, отец назвал вас «Кавьяр», если не ошибаюсь?
Он замер на мгновение, потом кивнул.
— Да. А вы не знаете, кто я? Мне казалось, вы должны помнить, по крайней мере имя. Айхену… Эйх Кавьяр. Ваш отец меня сразу узнал. Мне казалось, ваша сестра боится именно поэтому.
— Я…
Имя крутилось на языке, но я никак не могла понять. Что-то страшное… и в то же время… Я должна помнить? Это значит, мы встречались раньше? Такого, как он, сложно забыть. Или тогда он был обычным человеком? Во время войны? Десять лет назад?
— Сейчас это уже не важно, леди Тиаль, — сказал он. — Может, и к лучшему, что вы не можете вспомнить.
4.
Сбежавшая невеста
— Почему вы сделали это, леди Тиаль?
— Что?
Мы ехали рядом, он поглядывал на меня, но очень долго не пытался начать разговор.
Сегодня мне намного лучше, за ночь отлично выспалась, даже спина не болит, возможно, действительно волшебная настойка помогла. Я-то думала — от этих переживаний совсем не усну.
А страж знает, кто я. И я отлично понимаю о чем он, но все же…
— Почему поехали со мной вместо сестры?
Я невольно замерла, даже дыхание затаила. Он знает, конечно, называет меня моим именем, но точно не против этого решения, иначе давно бы вернул меня домой.
— Мой долг — защищать мою сестру.
— Долг? — он удивился. — Вы поступили против воли отца. Мне казалось, это недопустимо.
Он прав.
— Я не могла позволить, чтобы с моей сестрой случилось что-то плохое.
— А с вами? Вы не боитесь, что плохое случится с вами?
Боюсь. Но когда опасность грозит тебе самой — с этим легче примириться, чем когда опасность грозит твоим близким. Я старше… Я с этим справлюсь как-нибудь. Даже если придется умереть. Пусть лучше я.
В этом нет никакого геройства, просто если Айни — это еще страшнее.
— Вы же сказали, мне нечего бояться, — ответила я.
Страж фыркнул. Он не торопясь ехал рядом, поглядывая на меня. Его крупный рыжий жеребец на ходу отщипнул листочки с куста у дороги. Весеннее солнце к обеду начинало припекать.
— Но ведь вы мне не верите, миледи.
— Не верю, — согласилась я. Стоит ли верить тхаю? — Вам не понять…
— Почему же?
Как я могу объяснить свою любовь к сестре?
— У вас есть семья? — спросила я.
— Была когда-то, — страж пожал плечами, ожидая продолжения.
Но я вдруг замялась, оказалась не готова. Почему-то казалось, он скажет «нет».
Да, я понимаю, что когда-то он был человеком и у него должен был кто-то быть. Но, мне казалось, для такого, как он, это уже не имеет значение. Слишком давно. Мертвым не нужна семья, для них есть только их служение господину, их больше не связывают никакие узы, кроме долга.
Его семья?
Меня это сбило. Я хотела сказать о любви к близким, о…
— А что с ними стало? — спросила я вместо этого.
— Они умерли, — сказал страж.
— Давно?
— Перед войной, — сказал он.
Война закончилась десять лет назад, а началась… Когда войска Тхариса выступили на Сайторин? Тринадцать лет назад? Четырнадцать? Перед войной было слишком много приграничных стычек, так что сложно сказать, когда началось.
— В бою?
Глупый вопрос, пожалуй. Но мне всегда говорили, что для настоящего тхая — вся жизнь это битва, и нет большей радости, большей чести, чем погибнуть в бою.
Страж усмехнулся.
— Мой отец успел схватиться за оружие. И мой брат. Но моя беременная мать и мои сестры умерли, прячась в подвале.
Я повернулась к нему.