— А когда? — явно завидуя, спросил Федор.
— Завтра, — ответил Юра, как будто говорил об очередной командировке, — Я ведь проститься забежал да бумаги передать. Мне еще ключ от комнаты надо сдать коменданту городка чекистов. Ты сегодня домой придешь?
— Не собирался.
— Понимаешь, вещей у меня почти нет, — сказал Юра. — Но гражданских чемодан наберется. Я хотел оставить у тебя. Мне-то с собой не лишку надо.
До Федора только с этими словами окончательно дошло, что они расстаются с товарищем надолго. Рука как-то сама собой потянулась к карману.
— Возьми на всякий случай, — положил он ключ перед Юрой. — Если не застану тебя, оставишь чемодан без меня. Ключ отдай соседям.
Расстались они под утро.
— Теперь уже точно: не приду, — говорил Федор, — Так что распоряжайся без меня.
— Напиши, как на место прибудешь, — попросил Колмаков.
Участок Юры Паклина принял Алексей Колмаков. Правда, ему, как в последнее время и Паклину, уже не было необходимости постоянно находиться в Пригорнской. Федору удалось наладить постоянную связь с заводом, контролировать отправку грузов стало возможным прямо с Сортировки. Поэтому Колмаков находился на оперпункте чаще. По-прежнему много времени занимали сопровождения особо важных военных грузов. По этой причине на месте почти никогда не было и Виталия Бадьина. В конце января Федор встретил начальника линейной милиции. Тот был в дурном настроении. Шел он с совещания в дорожном отделе.
— Нагорело, — пожаловался он Федору. — Кражи появились новые, из вагонов крадут.
— Так и раньше было, по-моему, — сказал Федор.
— То — в пассажирских, а сейчас — в товарных.
— И что крадут?
— А все, что можно продать или употребить с пользой.
Милиции приходилось трудно, это Федор знал и раньше. Переполненные вокзалы всегда-то служили местом краж. Потерянные дети, отставшие от поездов пассажиры, несчастные случаи, чем только не приходилось заниматься милиции!
А вскоре с таким столкнулся и Федор. Обнаружили один вскрытый вагон, потом второй, третий… И все в воинских поездах. В потоке военных грузов были одежда и продовольствие для действующей армии, строительные материалы И детали для оборонных предприятий. Их продвижение тоже контролировалось, но не было возможности обеспечить их охрану с той же гарантией, которая сопутствовала поездам с оружием, особенно с боеприпасами.
И вот эти грабежи… Уже четыре случая, и никаких концов, хотя Федор после получения сигналов бросал все дела, чтобы начать расследование по горячим следам.
В одну из ночей Алексей Колмаков, дежуривший у телефона, разбудил Федора в его кабинете. В оперпункт пришел незнакомый мужчина. Он был явно напуган.
— Я начальник воинского маршрута, сопровождаю от Новосибирска, — представился он. — В моем составе вагон вскрывают.
— Кто? Где?
— Мужчины в телогрейках. На моих глазах начали, наверное, полчаса назад…
— А вы где были? — рассердился Федор, сдергивая шинель с вешалки.
— К вам бежал…
Вскоре Федор и начальник маршрута подошли к вагону, с которого была сорвана пломба. Откатили дверь. Федор залез в вагон, осветил его карманным фонариком, увидел тюки солдатского сукна. Свободным оставался квадрат около двери, где стоял Федор.
На этот раз Федор уцепился за кражу сразу. На снегу были видны следы: грабители тащили тяжелые тюки волоком. След этот привел к дороге, которая шла внизу рядом с железнодорожной насыпью. Возле дороги след был истоптан, по на нем четко выделялся еще и санный след. Стало понятно, что отсюда грабители увезли краденое на санях. Было ясно и то, что по этой дороге тюки можно было увезти только в поселок частных домов, так как дальше дороги вообще не было.
Когда Федор расспрашивал сопровождающего маршрут, тот сказал, что у одного из грабителей он заметил ключ, похожий на такой, с каким ходят водопроводчики. Из этого Федор сделал предположение, что грабители были из числа вагонников.
В конце концов это так и оказалось.
Один из сменных мастеров вагонного депо — Плешков — организовал преступную группу из одиннадцати человек. Это они совершили кражи из воинских эшелонов, которые ему раскрыть не удалось. Плешков вовлекал людей в грабежи по-разному. Одного припугнул разоблачением в попытке кражи имущества у эвакуированных, другого приручил частыми и бесплатными угощениями с водкой, некоторых опутывал долгами: денег у Плешкова было достаточно, потому что краденое сбывалось на рынке. А крали много…
Учитывая всеобщее возмущение железнодорожников, Плешкова и его сообщников судили показательным судом.
…А в феврале случилось более серьезное…
Вечером в оперпункт буквально влетел растерянный начальник линейного отдела в сопровождении не менее встрепанного милиционера.
— Федор Тихонович! — начал он с порога, забыв поздороваться. — Беда! Без вашего вмешательства не обойтись. Хотел в военную комендатуру броситься, но вы ближе…
Его торопливый рассказ действительно не сулил ничего хорошего.
Час назад на станцию прибыл воинский эшелон в сопровождении специальной охраны. И вдруг дежурному милиции позвонили из диспетчерской Сортировки, что в этом поезде вскрывают вагон. Указали путь. Туда срочно направились милиционеры. Когда они подошли к эшелону, их остановил окрик:
— Стой, кто идет?!
— Милиция.
— Назад!
— Нам нужно осмотреть состав, — попробовали объяснить.
— Назад! Стрелять буду! — последовал ответ.
— Эй, парень! — хотел урезонить часового милиционер. — Перестань дурака валять! Мы при исполнении обязанностей…
— Состав уже проверен, — оборвал его часовой. — Вам здесь делать нечего.
— Вызывай старшего по караулу, — сказал милиционер и шагнул вперед.
И тут вечерние сумерки вспорола короткая автоматная очередь.
— Назад!..
Милиционеры в замешательстве отошли.
Действия конвоя было трудно объяснить. Можно было допустить, что на посту стоял неопытный новобранец, бездумно заучивший обязанности часового. Но почему он не выполнил требования вызвать начальника караула?
Разговор Федора с начальником милиции прервал звонок от Иванченко.
— Федор Тихонович, начальник линейного отдела у вас? — спросил тревожно начальник станции.
— Здесь.
— Он же меня подводит! — пожаловался Иванченко. — Что вы решили с воинским эшелоном под морской охраной?.. У меня только что был начальник эшелона, разнос с угрозами учинил, что держу их. Явился-то ко мне не один, а с автоматчиком!
— Это те, что стреляли в милицию?
— Они… — отозвался Иванченко. — Начальник линейного велел их задержать.
— А почему при эшелоне морской конвой? — спросил Федор.
— Из Владивостока они. Груз для Северного военного флота. Больше ничего не знаю.
— Что ты ему ответил?
— Пообещал, что приму меры для скорейшей отправки. А когда он меня во вредительстве начал обвинять, я и подумал про вас. Сказал, что позвоню в государственную безопасность, попрошу с нашими дорожными диспетчерами разобраться… А что я мог?
— Правильно, — одобрил его Федор. — Если он еще раз появится вдруг, скажешь, что мы обещали немедленно помочь. Все. — Федор положил трубку. — Молодец, Николай Семенович!
Колмаков и милиционеры напряженно ждали, что он скажет. А Федор медлил. Он нервно мерил кабинет шагами. Наконец решил:
— Будем действовать. Но придется хитрить, товарищи. А то крепко обжечься можно… Послушайте, — обратился к начальнику милиции, — в сообщении о краже сказали о том, что там брали?
Начальник посмотрел на милиционера.
— Сказали только, что в вагон залезали моряки, — ответил тот.
— Может, они просто осматривали груз? — спросил Федор.
— Нет, — заторопился милиционер, — выгружали… Только непонятно что. Какие-то длинные рулоны, наподобие ковров, говорили.
— Какие ковры могут быть в воинском эшелоне? — удивился Колмаков.
— Откуда я знаю? Что говорили, то и передаю, — растерянно сказал милиционер.
— Ладно. Понятно одно: толком мы ничего не знаем. А потому будем действовать так: вы остаетесь здесь, — сказал милиционерам. — Мы с тобой, Колмаков, сейчас отправимся к начальнику эшелона. Проверь свое оружие, — посоветовал ему.
— Они же стреляют! — не выдержал милиционер.
— Постараемся, чтобы не стреляли, — жестко сказал Федор. И продолжал с Колмаковым: — Если нас остановят, я постараюсь пройти один, а ты будешь меня ждать. Надо вытащить начальника эшелона к нам, в оперпункт. Возможно, он опять пойдет не один, а с кем-то из своих людей. Тогда их надо как-то разъединить, хоть на короткое время. Например, я приглашу начальника эшелона к себе в кабинет, а сопровождающего, если он будет, оставлю с тобой в дежурке. Но ты будь готов к любой неожиданности.
— Как это понимать?
— А так и понимать, что всякое может случиться. Оружие твое должно быть в порядке, ясно? — холодно спросил Федор.
— Ясно.
— А мы? — спросили милиционеры.
— Вы?.. — Федор посмотрел на них, решая. — Вы уже имели дело с этим конвоем, и вам сразу показываться им не стоит: они поймут, что вы подняли тревогу. Поэтому вы зайдете вон в ту комнату, — он показал им кабинет Колмакова и Бадьина, — и будете ждать там. Внимательно ждать наших распоряжений. О своем оружии тоже не забывайте…
Во время этого разговора Федор оделся, проверил пистолет, загнал патрон в патронник и поставил на предохранитель.
— Пошли, Алексей…
Станционные пути, забитые поездами, тонули в полутьме, слабые электрические лампочки на столбах плохо освещали междупутья. Как только Федор и Колмаков подошли вплотную к эшелону, их встретил окрик, которого они ждали:
— Стой, кто идет?!
— Сотрудник государственной безопасности старший лейтенант Григорьев! — остановился Федор.
Часовой ответил не сразу:
— Приказано никого не пускать.
— Мне нужен начальник эшелона. Доложите через старшего по караулу! — строго приказал Федор.
Наступила короткая тишина, которую неожиданно нарушила трель боцманской дудки. Ей тотчас же откликнулась такая же из глубины эшелона. Прошло не более трех минут, и перед Федором предстал коренастый морской старшина с перекинутым через плечо автоматом.