Вивьен перешла в более высокий диапазон. Спетые ею ноты все еще были идеально чисты, но стали более слабыми и тусклыми. Ярость подавляла ее удивительный дар. Она в буквальном смысле задыхалась от разочарования и злобы. Чистые ноты стали перемежаться с фальшивыми.
Продолжая петь, Вивьен направилась к ступенькам, ведшим со сцены. Не надо обладать парапсихическими способностями, чтобы увидеть, что она одержима безумием и желанием убивать, подумала Грейс.
Вивьен театрально, как во время спектакля, спустилась со сцены и, вскинув кинжал, бросилась на Грейс. Вместо звуков безумной арии из ее горла вырвался жалкий писк.
Грейс сразу ощутила, что давление исчезло. Теперь она могла двигаться совершенно свободно.
Она метнулась за кресла первого ряда и побежала. Бежать между рядами было тяжело, она то и дело билась о подлокотники кресел.
Пение Вивьен перешло в крик, она охрипла, ее голос полностью утратил свою силу. Подхватив окровавленные юбки, она побежала за Грейс, но не между рядами, а вдоль оркестровой ямы, намереваясь перехватить ее у прохода.
Грейс остановилась, забралась на кресло и спрыгнула в третий ряд. Затем она перебралась в четвертый, в пятый и так далее, стараясь увеличить расстояние между собой и обезумевшей певицей.
Теперь Вивьен уже только взвизгивала.
Дверь в фойе вдруг открылась. В освещенном проеме появился силуэт мужчины.
— Грейс! — позвал Лютер.
— Я в порядке! — крикнула в ответ Грейс. — Будь осторожен, у нее кинжал, но петь она больше не может.
Вивьен споткнулась и остановилась в проходе. В мертвой тишине зала ее хриплое дыхание звучало на удивление громко. Она стояла в потоке света, лившегося из фойе, и являла собой чудовищное зрелище в заляпанном кровью платье и с растрепанными волосами. Ее аура переливалась всеми цветами радуги, что было характерно для безумия.
— Я Сирена, — прошептала она.
Бросив кинжал, она повернулась и побрела обратно к сцене.
Лютер пошел вперед. В одной руке у него была трость, а в другой пистолет. Его аура отливала холодной голубоватой сталью, что свидетельствовало о готовности уничтожить противника.
— Нет, — тихо произнесла Грейс. — В этом нет необходимости. Пусть идет.
На несколько мгновений ей стало страшно, что Лютер не обратил внимания на ее слова. Но тут он опустил пистолет, и она увидела, как успокоилась его аура.
Вивьен поднялась по ступенькам на сцену и исчезла за кроваво-красным занавесом.
Глава 48
«Джонс и Джонс» направило дополнительные силы из лос-анджелесского офиса Общества, чтобы разобраться с Ньюлином Гатри. Как только агенты прибыли, Лютер вкратце обрисовал им ситуацию, а потом усадил Грейс в машину.
— Ты уверен, что нам сегодня нужно возвращаться в Лос-Анджелес? — зевая, спросила она.
— Пока эта Сирена на свободе, нам нельзя оставаться в Акация-Бей.
Это прозвучало как приказ. Грейс была слишком измотана, чтобы спорить. Она откинула голову на спинку сиденья и устремила взгляд на темневшие в сумерках воды Тихого океана.
— Я так обрадовалась, когда узнала, что на платье Лючии была не настоящая кровь, — сказала она. — Что это просто реквизит из костюмерной.
— Фэллон Джонс считает, что твоя теория о ее сползании в сумасшествие верна. Она с самого начала была нестабильна. А убийство людей с помощью голоса по незначительным поводам или вообще без повода только усиливало ее безумие. А с безумием приходит утрата контроля на нормальном и паранормальном планах.
— Как ты меня нашел? — спросила Грейс.
— Я всегда смогу найти тебя, — ответил Лютер.
Она улыбнулась:
— Ты такой романтик!.. Я серьезно…
— Я тоже.
Она повернула голову и посмотрела на него.
— Ну ладно, расскажи, как ты понял, что Гатри привез меня в «Гатри-Холл»?
— Методом исключения. У нее был ограниченный выбор мест. Городок-то маленький. В доме Гатри шел прием, так что им она воспользоваться не могла. И гостиничным номером тоже — там слишком рискованно. Куда еще ей было идти? Ты сама мне говорила, что она обожает свет рампы. А у Ньюлина Гатри был доступ на лучшую сцену города.
— Блестяще!
— Ага, я когда-то был детективом.
Она положила руку на его раненую ногу.
— Тот, кто когда-то был детективом, останется детективом навсегда.
Глава 49
Сирена смотрела, как внизу бушует прибой. Сцену заливал холодный лунный свет — идеальное освещение для заключительного представления. Отвесный утес — это не башня замка Сант-Анджело, откуда бросилась Тоска, узнав, что солдаты застрелили ее возлюбленного, но и он подойдет.
Все кончено. Эта Ренквист оказалась не по силам ее Голосу. Она утратила свою власть и знает, что больше никогда не обретет ее. Сирена обречена. Надо уйти со сцены сегодня. Завтра критики снова сделают ее знаменитой, будут восхищаться ее Царицей ночи и одновременно скорбеть о потере столь удивительного таланта. Ее смерть станет сенсацией.
Она развела руки в стороны и, запев песнь своей смерти, полетела вниз с башни замка.
И в самом деле — она всегда была значительно лучше Каллас. Она была Сиреной.
Глава 50
На следующее утро в гостинице недалеко от аэропорта Лос-Анджелеса состоялся трехсторонний конференц-звонок с Фэллоном Джонсом.
— Тело Райан прибило к камням в местечке под названием Хеллфайр-Коув, — сообщил Фэллон. — Очевидно, это главная ландшафтная достопримечательность в Акация-Бей. Очень опасная линия прибоя, со множеством острых камней. Фотографам местечко нравится. Там категорически запрещено купаться и нырять.
— Тоска, бросающаяся вниз с башни, — сказала Грейс. — Подходящие декорации для финального выступления Сирены.
— Вы знали, что она собирается покончить с собой? — с нескрываемым любопытством спросил Фэллон.
Лютер, стоявший на другом конце комнаты, вопросительно посмотрел на нее.
— Я не знала, как она это сделает, — тихо ответила Грейс. — Но да, я была абсолютно уверена, что она совершит самоубийство. Это было в ее ауре, когда она шла к сцене.
— В общем, похоже, в данном случае нам не понадобятся услуги Суитуотера, — сказал Фэллон. — Это значительно упрощает дело.
— Что насчет Дамарис Кембл? — спросил Лютер.
— Пока мы тут разговариваем, ее допрашивают. Чуть позже сегодня ей сделают первую инъекцию антидота.
— Так скоро? — удивилась Грейс. — Мне казалось, у нее запас препарата на три недели.
— Это было ее решение, — пояснил Фэллон. — Она хочет, чтобы антидот начал действовать как можно быстрее. Очевидно, препарат «Найтсшейд» оказывал на нее какое-то неприятное побочное действие. Она отдала остатки в лабораторию на исследования. Там пытаются выяснить, как «Найтсшейд» удавалось подгонять его под генетическую формулу каждого человека. Информация будет очень полезна для совершенствования антидота.
— Как она восприняла новость о смерти сестры? — спросила Грейс.
— Один из психиатров Общества, тот, который занимается ею, сказал, что она расстроилась, но не удивилась.
— Бедная Дамарис, — прошептала Грейс. — Она всего год назад нашла отца и сестру и тут же потеряла их. Она снова одна.
— Она жива, — с нажимом произнес Фэллон.
— Благодаря Лютеру, — сказала Грейс.
Лютер нахмурился.
— Как, черт побери, Крейгмору удалось обойти все проверки, которые обязательно устраивают любому члену Совета?
— Хороший вопрос, — сказал Фэллон раздраженно. — Но не забывай, его назначили пятнадцать лет назад.
— Другими словами, до того, как ты стал руководить «Джонс и Джонс», — сухо заключил Лютер.
— В то время филиал на Западном побережье возглавлял мой дядя. Он был хорошим руководителем, но у него не было тех исследовательских мощностей, что у меня есть сейчас. Кроме того, Крейгмор вышел из глубин правительственного агентства, которое специализировалось на создании фальшивых биографий. У него было идеальное резюме, в буквальном смысле. И абсолютно чистое. Те, кто знал, что он работал агентом-невидимкой, считали его героем-патриотом. Кем он и был до того, как организовал «Найтсшейд». И последнее, но тоже немаловажное: он провернул старейший в мире фокус.
Лютер посмотрел на Грейс.
— Он прятался на открытой местности.
— Верно. Я недавно инициировал глубокую проверку всех членов Совета. Этот процесс наверняка выявил бы Крейгмора, или у нас хотя бы возникли определенные подозрения. По словам Дамарис, в последнее время он сильно нервничал и планировал исчезнуть.
Лютер прошел по комнате, остановился у письменного стола и повесил свою трость на спинку кресла.
— Как Ньюлин Гатри?
— В порядке. Хотя еще не оправился от сильной встряски. Похоже, Сирена вырубила его электрошокером. Наши люди из Лос-Анджелеса поговорили с ним. Он очень сожалеет о похищении. Сказал, что прекрасно осознавал, что делает, но ничего не мог с собой поделать.
— Это правда, — сказала Грейс. — Когда я увидела его в гостиничном номере, его аура была как бы заморожена, что абсолютно ненормально для того, кто собирается совершить акт насилия. Он находился под чарами Сирены.
— Он хотел сдаться полиции, но агенты «Джонс и Джонс» отговорили его. Они сказали ему, что с вами все в порядке и что никто не собирается подавать заявления. Тем более это стало бессмысленным после гибели Сирены.
— Как он попал в номер? — спросила Грейс.
— Через дверь, соединяющую ваш номер и соседний.
— Та дверь была заперта, — сказал Грейс. — Мы с Лютером проверяли.
— Эта проклятая гостиница принадлежит Гатри. Ему не составило труда раздобыть мастер-ключ.
— А он хитрый, — сказал Лютер. — Как агенты объяснили, что с ним произошло?
— Они сказали ему, что он стал жертвой гипнотизера с уникальными способностями. Это страшно расстроило его, потому что типам его склада очень неприятно осознавать, что их можно загипнотизировать. Однако он тут же воспрянул духом, когда ему сообщили, что «Джонс и Джонс» заинтересовано в покупке электрошокеров.