В членовозе куда уютнее и безопаснее. Комфортная машина, заасфальтированная дорога — что еще надо наркокурьеру для продвижения своего товара на перспективные иностранные рынки? И продвигали, ежемесячно вывозя несколько сот килограммов героина. Совместная операция лишила наркодельцов «крыши» и большей части курьеров, но организаторы, подпольная лаборатория и боевики силового прикрытия остались. Они спешно разработали несколько вариантов переброски наркотиков. В одном из них оказалась задействована фирма Каплунова.
Хлестунов оказался в затруднительном положении. Он знал, как обходиться с рэкетирами, но понятия не имел, что ответить торговцам наркотой. Ссылка на руководство не прокатывала, гостям требовалось немедленное решение. И у дальнобойщика почему-то создалось впечатление, что, если он откажется, его хладнокровно пристрелят. Или зарежут. Чтобы, обратившись с аналогичным предложением к следующему кандидату в перевозчики, для убедительности намекнуть: «Мы до вас обращались к одному человечку, так он отказался. И, представьте себе, почти сразу же после этого умер. Вот такие ужасы происходят в нашем городе с упрямыми дальнобойщиками».
Немного подумав, Хлестунов стал выяснять условия трафика. Его как могли успокоили. Мол, в фуру загрузят лишь пару арбузов, внешне как две капли воды похожих на настоящие. Товар упакован надежно, ни одна собака его не учует, тем более в рефрижераторе. При низких температурах обоняние животных ослабевает. Главное, чтобы при пересечении границы машину вел напарник Хлестунова. Таможенники — отличные физиономисты, они замечают малейшие отклонения в поведении человека и, если что-то заподозрят, устроят тщательный досмотр всего груза.
— Ну ладно, мы загрузим товар без ведома напарника. Но мне придется кому-то передавать ваши арбузы. Мне что, усыпить его или стукнуть по голове тяжелым предметом? — саркастически поинтересовался Хлестунов.
— Верно мыслишь, дорогой, молодец! — похвалил дальнобойщика русский. — Только зачем бить человека? Выбери подходящий момент и все ему честно расскажи.
Скрепя сердце Хлестунов согласился на роль наркокурьера. За несколько лет к грузовикам его компании успели привыкнуть, досмотр прошел быстро и без лопоухого спаниеля, чующего даже завернутый в несколько слоев полиэтилена наркотик. За Коломной фуру тормознули мужики в «БМВ». По удачному стечению обстоятельств напарник дрых без задних ног. Хотя затем этот факт добавил Хлестунову головной боли. Дуресодержащих арбузов, вопреки утверждению русского, оказалось вовсе не парочка, а десяток. Взамен один из пассажиров «БМВ» вручил дальнобойщику пачку денег. Она была побольше той, что ему дали в Нукусе. До Москвы Хлестунов размышлял, как ему поступить дальше. Если бы напарник был в курсе происходящего, Хлестунов без колебаний во всем признался бы начальству. Теперь же он чувствовал себя меж двух огней. Если молчать, есть риск, что его разоблачат другие люди. А это верная потеря работы. Заговоришь — и можешь огрести неприятности со стороны наркодельцов. После долгих раздумий дальнобойщик решил попасть на прием к боссу. Не руководителю своей фирмы, а самому главному — Каплунову. Только он, если даст слово, имеет возможность обеспечить человеку безопасность. Поэтому другие варианты Хлестунова не устраивали. Если к хозяину его не пустят, он будет молчать.
Дальнобойщика пустили. Но лишь спустя три недели. За это время произошло одно важное событие. Олегу Матвеевичу позвонил не самый последний чиновник из министерства и попросил принять одного человека. Каплунов просьбе внял, о чем долго сожалел. Человек предложил ему участие в трафике наркотиков.
Другой российский бизнесмен, не отягощенный моральными принципами, долго бы колебался между корыстью и страхом возможного наказания. Олег Матвеевич хотел сразу и решительно отказаться. Какие наркотики! Их нужно возить тоннами, чтобы доход был сравним с прибылью, приносимой строительством дорог. Так зачем менять шило на мыло, ставя под угрозу стабильный и выгодный бизнес? Но Каплунов, как человек опытный, медлил с решительным отказом. Нарываться на конфликт с наркодельцами себе дороже. Это ведь самая настоящая мафия, действующая по принципу «нет человека — нет проблемы». А Олегу Матвеевичу хотелось еще пожить. И он попросил время для раздумий, осторожно намекнув, что не собирается превращать все свои грузовики в большегрузные контейнеры для наркотиков. Гость согласился, заметив при этом, что любое дело начинается с малого. Пусть Каплунов попробует, войдет во вкус, увидит разницу в доходах между перевозками фруктов и дурманящего зелья, и тогда они опять встретятся, поговорят. Но Олег Матвеевич не собирался входить во вкус. Он хотел выпутаться из сомнительной истории с минимальными потерями. Признание Хлестунова, явившегося к нему на аудиенцию, многое разъяснило. Каплунов догадался, что торговцы белой смертью какое-то время присматривались к его фирме, затем совершили контрольную перевозку и, целиком удовлетворившись ее результатами, перешли к решительным действиям. Но знание истоков не позволяло увести в сторону набиравший силу поток опасных событий. Догадка пришла случайно, по дороге в офис, и Каплунов решил поделиться ею с начальником охраны.
— А что, если нам сделать Хлестунова индивидуальным предпринимателем? — спросил он.
— С целью? — не врубился начальник охраны.
— Отдадим его на откуп наркоторговцам. Выпущу я его на вольные хлеба, машину отжалею под беспроцентный кредит. Пусть возит дурь. Из заработанных бабок вернет долг.
Больше всего охранника поразило то, что Каплунова с его миллионами так сильно беспокоило, чтобы Хлестунов рассчитался с ним за грузовик. Одновременно он прикинул, позволит ли это им избавиться от непрошеных компаньонов.
— Хорошая задумка. Главное — по понятиям. Возможно, чуркам, которые добывают и перерабатывают наркоту, на это плевать, но их московские сообщники должны просечь все нюансы и угомониться. К вам обратились, вы, как могли, удовлетворили их просьбу. При таком раскладе, если они будут наседать дальше, я найду способ их угомонить.
— И Хлестунов становится вольным стрелком. Если его возьмут за жабры, ко мне не будет никаких претензий.
— Совершенно верно, Олег Матвеевич. Великолепная идея. Я удивляюсь, почему она не пришла мне в голову.
— Потому что я — начальник, а ты — сам знаешь кто, — жестко, одними губами, усмехнулся Каплунов.
— Вы, как всегда, правы, — угодливо согласился охранник.
Глава 21
Регулярные связи с элитными проститутками, стриптизершами и прочими дамочками, служащими для ублажения богатых мужчин, не мешали Тумасову иметь постоянную любовницу. Это была женщина редкостная во всех отношениях: редкой красоты, редкой умеренности в своих требованиях и с редким именем Снежана. Тумасов звал ее Снежинкой. Снежинка отличалась уникальным для представительниц слабого пола равнодушием к роскоши. Она удовлетворялась купленной в обычном магазине одеждой, самыми простенькими украшениями, причем шли они ей куда больше, чем некоторым дамам кольца и браслеты с настоящими бриллиантами. Но и Снежинке однажды пришла в голову блажь, заставившая напрячься Илью Фридриховича. Здесь любовница Тумасова не стала оригинальной. Ей захотелось на эстраду. Илья Фридрихович перетряхнул свои знакомства и вышел на музыкального продюсера. Сумма, которую он заломил, заставила Тумасова сокрушенно прошептать:
— Лучше бы я покупал ей бриллианты.
Но он дал слово, и у него не было пути назад. На горизонте российской эстрады замаячила еще одна мимолетная звезда.
Сначала женщину натаскивали в вокале, предварительно убедившись в наличии у нее каких-никаких певческих данных, затем дали разучить текст ее будущего хита. Его запись прошла как-то буднично, и Снежане дали понять, что основная работа еще впереди. Ей требовалось блеснуть главным — своими замечательными внешними данными. Для этого женщину обучали сценическому движению, причем гораздо тщательнее, чем пению.
Видно, гонорар, уплаченный Тумасовым, сильно впечатлил продюсера, и в день съемок клипа он лично заехал за начинающей певицей, опоздав всего на какой-то час. Он усадил Снежинку в свой двухместный «порш» и повез в студию. Там он сдал женщину заместителю, который долго водил ее по коридорам и наконец остановился у двери с надписью «Гримерная».
— Подожди здесь, — без церемоний перейдя на «ты», обратился заместитель к Снежане.
— Хорошо, только ты недолго, — тем же ответила женщина.
Заместитель внимательно посмотрел на нее:
— Ну-ка, деточка, надуй губки.
Снежана послушно надулась.
— Сойдет для сельской местности. А теперь улыбнись. Да не так! — замахал он руками, когда женщина выполнила его требование. — Попробуй чуть глупее и фальшивее.
Снежана продолжила улыбаться, вспомнив одного туповатого одноклассника.
— Подходит, — удовлетворился заместитель. Постучав, он открыл дверь и скрылся внутри, оставив начинающую певицу в узком коридорчике, заканчивавшимся тупиком.
Скорее всего, это был символ карьеры Снежаны. Минуты через три заместитель высунулся и поманил женщину пальцем. Она вошла и оказалась в небольшой комнате, напоминающей парикмахерскую. У одной стены перед зеркалом стояли кресла и на полочках лежали всякие гримерные принадлежности, а у другой громоздились шкафы. Посреди всего этого добра стояла, сложив на груди руки и зажав в зубах сигарету, уже не молодая, но довольно привлекательная женщина со стройной фигурой, закутанной в шелковое цветастое кимоно. Сузив глаза, она сквозь дымовую завесу уставилась на Снежану и задала чисто риторический вопрос:
— Эта, что ли?
Хотя любому было ясно, что именно эта. Кто еще, кроме будущей певицы, мог оказаться в гримерке?
— Ну да, — ответил заместитель, который, сразу бухнувшись в кресло, тоже смотрел на Снежану. — Получится, как думаешь?
— Получится, конечно, только жаль такую фактуру гримом портить. На вашем месте я бы взяла другую песню, с более подходящим для нее образом.