— Ой, е… да я бы их всех… от же вашу мать!
А ведь эта сцена легко предугадывалась еще вчера, когда дорожники оставили без присмотра дренажную трубу. Такую симпатичную, гофрированную, ярко-синего цвета. Которая вполне могла пригодиться на даче, в деревне или хотя бы, большом аквариуме для цихлид. Ее, конечно же, сперли. Не всю, поскольку труба была длиной метров шестьдесят, а изрядный кусок, отпилив его ножовкой. По ту сторону дороги кемарила группа из семи человек, ожидая машину с песком. Вот такая картина ударного труда нарисовалась в первой половине рабочего дня. Но едва наступил обед, как все дружно переместились в лесок, разложили взятую из дома еду. Тут подоспели взмыленные гонцы, притащившие несколько сумок водки и закуски. Это был самый настоящий пикник на обочине рядом с будущей дорогой. Прораб, слегка нервничая и время от времени оглядываясь, взял себя в руки и произнес некое подобие тоста насчет еще одной закончившейся трудовой недели. Формально он поторопился, оставалась еще вторая половина рабочего дня. Однако кто станет обращать внимание на такие нюансы? Выпить-то хочется. Выпили, закусили. Несколько раз повторили. Вскоре дружный коллектив разбился на группки по интересам, в каждой из которой обсуждали свою тему. С уклоном в женский вопрос. А о чем еще говорить коллективу, состоящему исключительно из мужиков? Чаще обсуждали какую-то Светку, работавшую в администрации компании. Судя по разговорам, была она дамой эффектной, сексуальной и незамужней.
— Какой станок! — восхитился один из дорожников.
— Я бы на нем поработал в две смены, — размечтался второй.
— Ты бы, может, и поработал, да кто ж тебе даст? — оборвали его мечты.
— Машка — запросто, — вставил первый дорожник.
Его замечание вызвало общий смех. Машка была одной из очень немногих женщин, занятых в компании на рабочих специальностях. Она выделялась невероятной полнотой и малопривлекательным лицом. За глаза ее звали бегемотихой и удивлялись тому, как она при своем весе умудряется выполнять довольно тяжелую работу.
— Во, Машку приплели. Она же корова, ее место в стойле, а Светкино — в постели. И мы даже знаем в чьей.
— На главного инженера намекаете? Ничего подобного. Он — женатый мужик, поэтому Светке до лампочки. На нее сам хозяин глаз положил, как-то шлепнул по мягкому месту. Вот с ним бы Светка переспала. Он бы ее за это подарками завалил.
— Сомневаюсь насчет Светки. Зачем хозяину затевать блядство в своей компании, когда он за свои бабки может найти телок на стороне. И даже получше, чем Светка.
— Еще не факт, что хозяин трахается на стороне. Он же человек семейный. А Светку огрел по заднице от избытка чувств.
— Еще как трахается! Ты бы видел его жену. Он разок вместе с ней к нам заехал. Старуха!
— Это в твои двадцать пять она кажется старухой, а на самом деле ей примерно столько же годков, сколько хозяину.
— Сравнил морковку с кочерыжкой! Хозяин — мужик, и у него бабки, имеет право навести шороху на стороне. Да и видели люди, как он зажигал в своем коттедже.
— Что за люди? Наверное, сочинили с три короба.
— Ничего подобного. Однажды водила хозяина хотел со своим дружком махнуть на рыбалку. Тут позвонил хозяин и велел привезти каких-то девок. А дружок водилы — мой знакомый, и он рассказал, как было дело. Подогнали они тачку к дому еще сталинской постройки в центре города, из подъезда вышли три обалденные телки. Каждая ростом под метр восемьдесят, ноги от ушей, а лицам бы позавидовала любая голливудская звезда. Уселись они в лимузин и отчалили. Водила привез девок в коттедж хозяина, тот сказал, чтобы через пять часов он их забрал и отвез обратно.
— И что дальше?
— Ничего. Дружок с водилой поехали на рыбалку. Только уже ловили по-сухому, без выпивки.
— И с чего ты взял, что хозяин зажигал в коттедже?
— А че он еще с этими телками там делал? Учился вышивать крестиком? Или рассказывал им, какая у него замечательная жена?
— А может, у хозяина зажигание давно не работает и телки безуспешно пытались его починить?
— Завидуешь? Еще бы, тебе с такими бабами в жизни не перепихнуться.
— Можно подумать, ты таких имеешь каждый день! Да и со Светкой переспишь разве что во сне.
— Кто бы говорил! Ты на себя посмотри! Вернее, на своих баб…
— Стоп, мужики, не ссорьтесь! Давайте лучше выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями, — предложил мужчина в возрасте и, опрокинув стакан, неожиданно продолжил: — Как летит время. Кажется, совсем недавно впервые увидел этот фильм, а уже все исполнители главных ролей умерли.
— Почему все? Кажется, товарищ Саахов еще жив.
— А по-моему, тоже умер. Хотя точно не скажу, все так перепуталось. Да, раньше мы актеров суперзвездами не называли, а фильмы были лучше. И футболисты таких сумасшедших денег не огребали, а регулярно выходили в финалы чемпионатов мира. Не то, что нынешние раздолбаи. Я недавно прочел в одной газетенке интересную статейку. Оказывается, даже в самой захудалой команде высшей лиги игроки зарабатывают минимум четыреста тысяч баксов. За что, спрашивается? И откуда у них такие бабки, если трибуны стадионов пустые?!
— Спонсоры, ити их мать!
— Так че эти спонсоры выбрасывают бабки на ветер? Только развращают молодежь. Он едва научился ковыряться с мячиком, а ему уже набивают деньгами полные карманы. Уродство, честное слово.
— Легионеров к себе переманивают из лучших европейских клубов. А эти легионеры, очутившись в России, перестают играть. Тоже еле-еле копошатся с мячом.
— Традиции. Их на банкете в честь приезда так накачивают водкой, что они до конца сезона похмелюгой маются. Поэтому играют, словно мальчишки из спортшколы.
— Но это еще ладно. Из-за легионеров наши пацаны страдают. Где набраться мастерства, если места в команде заняты иностранцами? Сидя на лавке запасных, вторым Стрельцовым не станешь.
— Ну, ты сказанул — Стрельцовым! Хотя бы Черенковым. Нынешнее племя даже на Федора не тянет. Подумать только, слить воду в матчах со словенцами. Наши ровесники даже страны такой не знали, а этим вставили клизму по самое «не балуй»!
— Причем перед игрой, — заметил молодой дорожник. — Поэтому они и бегали враскорячку.
— Клизму вставили, глаза жвачкой залепили, ноги поменяли местами, — а иначе трудно объяснить, почему в Южной Африке будут играть словенцы, а не мы. Я теперь на стадион больше ни ногой. В крайнем случае посмотрю футбол по телевизору. Мне таким игрокам жалко даже рубля из собственного кармана. Пусть им платят спонсоры.
— Верно. Тут уродуешься, пашешь и в дождь и в мороз, а получаешь по сравнению с футболистами жалкие копейки, — заключил молодой, хотя, вопреки его словам, он в теплый солнечный денек лежал на зеленой травке и пил водку.
Глава 25
Комбат заболел. Такое с ним случалось крайне редко, но даже железные люди иногда уступают в борьбе с крошечными микроорганизмами. Начало всему положила традиционная утренняя разминка. Борис угодил под сильный дождь, холодный из-за раннего времени. Ему бы, вернувшись, залезть в горячую ванну, а он, как всегда, ограничился прохладным душем. К вечеру Рублев почувствовал першение в горле, а утром проснулся совершенно разбитым. Когда-то в молодости Борис использовал безотказное средство против любого инфекционного недомогания. Он удваивал физические нагрузки. Но сейчас, с возрастом, такой рецепт был чреват серьезными осложнениями. Хотя Комбат находился в отличной физической форме, он понимал, что годы берут свое и вместо фанатизма теперь надо проявлять благоразумие. Рублев обходился практически без домашней аптечки, считая, что химия, излечивая одну, более легкую болезнь, провоцирует развитие куда более серьезной. На случай простуды у него имелся мед, малиновое варенье и веточки смородины. А вот в холодильнике было пусто. Года два тому назад, во время предыдущей болезни, Борис решил испытать радикальный метод лечения, заключавшийся в полном отказе от пищи. Но голод не стал панацеей.
Рублев собрался и отправился в магазин. На обратной дороге он почувствовал слабость и впервые за много лет решил воспользоваться лифтом. Пока он ждал, в подъезд вошла соседка. Она хорошо знала традицию Рублева забираться вверх по лестнице и насторожилась, когда он вошел в лифт. Присмотревшись к лицу Комбата, соседка затараторила:
— Ой, Борис Иванович, а что случилось? Вы не захворали? Лицо красное, и носом шмыгаете. Нельзя в таком состоянии ходить по магазинам, могли ко мне обратиться. Дайте я посмотрю, что вы купили. Ну конечно, одни полуфабрикаты. Их и здоровому есть плохо, а больному вообще никуда не годится. Хорошо, что я взяла курицу, отрежу вам половинку. Куриный бульон даже врачи рекомендуют. Сейчас я отнесу сумку и зайду к вам.
Соседка лезла из кожи вон, поскольку Рублев много раз оказывал ей помощь, а ей с мужем такой возможности пока еще не представилось. Теперь она старалась отблагодарить Бориса за все хорошее.
— И правильно делаете, что избегаете таблеток. Мы тоже стараемся глотать поменьше химии. А вот ходите зря. Доктора говорят, что при инфекции покой — самое лучшее лекарство. Идите ложитесь, а я пойду на кухню.
Загнав Комбата в постель, соседка принялась варить куриный бульон. Его аромат разнесся по квартире, отчего у Бориса, вроде бы совсем не хотевшего есть, потекли слюнки. Еще одно достоинство куриного бульона в том, что он варится быстрее говяжьего. Войдя в раж, соседка попыталась накормить Бориса в постели, чему он решительно воспротивился. Пока Комбат расправлялся с курицей, соседка заскочила домой и вернулась со стопкой книжиц в мягкой обложке.
— Вот, лежите и читайте, когда надоест смотреть телевизор. А то знаю я вас. Начнете ходить, заниматься разными делами. С ними успеется, сначала выздоровейте.
Наконец соседка ушла. Борис ради интереса просмотрел истрепанные томики. Их автором был один и тот же человек — известная писательница Серафима Сивашова. Хотя Комбат не читал ее творений, он много слышал о ней. А куда денешься, если только ленивый телевизионщик или газетчик не упоминал о Сивашовой. Ее трагическую историю со счастливым финалом тысячу раз перепели на разные лады. У Сивашовой нашли опухоль головного мозга. Врачи записали ее в покойницы и трепанацию черепа провели для очистки совести. Но чудеса иногда случаются. Будущая писательница выжила и там же, в больнице, настрочила первый роман. Возможно, ей удалили какую-то лишнюю часть мозга, тормозящую деловую активность, поскольку Сивашова, несмотря на тяжелую болезнь, принялась строчить книги со сказочной быстротой. Ее продуктивность равнялась продуктивности десяти вполне здоровых, находящихся в расцвете сил человек.