епостижимо, сколько у них дерьма! Теперь я не стал либеральничать. Когда стемнело, вышел на балкон, схватил одну тварь и свернул ей шею. Вторая, видя такое дело, побоялась возвращаться. А к следующей весне я балкон застеклил, и голуби мне больше не страшны.
Пока излагалась эта эпопея, из гостиницы вышел постоялец и быстрым шагом направился вдоль по улице. Мужчины продолжали оставаться в расслабленных позах, но, как только постоялец скрылся за углом, поднялись и вошли в здание. Поднявшись на третий этаж, они внимательно осмотрелись.
— Время уборки закончилось, — напомнил один из них.
Второй небрежно кивнул головой — мол, без тебя знаю. Он достал из кармана связку отмычек и легко открыл дверь одного из номеров. Оба мужчины скрылись в нем. Планировку номера они изучили заранее, поэтому действовали четко и согласованно. Мужчины вместе зашли в комнату. Один из них направился к стационарному телефону, за считаные секунды раскрутил трубку, сунул туда маленькое устройство, напоминающее батарейку-таблетку для дешевых ручных часов, и вновь собрал. Хозяин номера никогда бы не догадался, что кто-то прикасался к телефону.
Второй мужчина снял туфли, стал на стул и осторожно прикрепил что-то к основанию люстры. Затем он поднес стул к шкафу и там проделал аналогичную операцию. После этого оба мужчины покинули номер. Они проделали это без спешки, двигаясь уверенно и не оглядываясь по сторонам. Их легко можно было принять за гостей постояльца номера или даже за представителей администрации гостиницы.
В тот момент, когда мужчины выходили из номера, Бушуев заходил в кабинет Зудова. Вчера Семен Михайлович позвонил Дмитрию и назначил встречу, сделав несколько многообещающих намеков. Сегодня Зудов был крайне доброжелателен, улыбчив и при этом деловит. После того как они обменялись приветствиями, Зудов достал из верхнего ящика стола папку, раскрыл ее и протянул Дмитрию бумагу.
— Вот, ознакомьтесь, это заключение экспертов, тщательно изучивших ваши документы, — сказал он, предупреждая возможные вопросы.
Бушуев начал читать. Действительность превзошла его самые радужные ожидания. Эксперты по достоинству оценили предложения американской стороны. Отмечалось, что приведенные цифры говорят о серьезности намерений зарубежной компании, а соотношение цены и качества достойно самых высоких оценок. Имелся лишь один нюанс. Эксперты хотели на практике убедиться в реальности приведенных фактов. Это означало, что боссу Дмитрия предстояло за свой счет привезти комиссию в Америку.
«Ничего, хозяин не обеднеет. Зато какие открываются перспективы! Пока русские расчухаются, станут предлагать разумные цены и внедрят у себя новейшие технологии, мы прочно утвердимся на столичном рынке. Есть только одна опасность. Другие западные компании могут последовать нашему примеру. Но у нас имеется солидная фора во времени. Если ее с толком использовать, наши позиции в Москве станут незыблемыми», — подумал Бушуев, внимательно прочитав документ.
— Эту бумагу мне принесли вчера. Как вы заметили, на ней пока лишь одна резолюция — моя собственная. То есть она еще не имеет официальной силы. Уверяю вас, это временное явление. Утверждение документа у высшего начальства — простая формальность. При такой аргументации бумаги не вызовут возражений. Останется только договориться с вашим руководством. Оно готово за свой счет организовать поездку наших специалистов и дать образцы для исследования в наших лабораториях? — Зудов протянул руку.
Бушуев не без сожаления отдал ему документ и заметил:
— Думаю, с поездкой проблем не будет. Но у меня, честно говоря, вызывает сомнение компетентность ваших лабораторий. Лучше сделать анализы в какой-нибудь нейтральной стране, той же Германии.
И вновь Зудов проявил удивительную уступчивость:
— Зачем же так сразу ставить под сомнение квалификацию наших специалистов? Пусть они поработают. А если вас не удовлетворят результаты их анализов, дадим образцы третейским судьям. Тем же немцам или финнам.
— Хороший вариант, — согласился Дмитрий. — Я слышал много хвалебных отзывов о русских ученых. Их мышление удивительно логично и точно. Однако то оборудование, которое стоит в российских лабораториях, не выдерживает никакой критики. Оно устарело еще при советской власти.
— Извините, но скорее устарели ваши представления о наших делах. Уверяю вас, что в экспертной лаборатории установлено наисовременнейшее оборудование. И наши люди хорошо на нем работают. Если у вас есть желание и время, можете в этом убедиться.
— Желание есть. Что же касается времени, то я сегодня же позвоню своему боссу. Если он не прикажет мне готовиться к отъезду, я охотно воспользуюсь вашим предложением.
По дороге в гостиницу Бушуев купил бутылку хорошего вина. До вечера оставалось достаточно времени, и Дмитрий коротал его, размышляя о планах на будущее. А они вырисовывались самые радужные. Хотя грыз, грыз Бушуева червячок сомнения. Слишком легко все получилось. Его так запугивали, говорили столько ужасных вещей о российской бюрократии, а проблема решилась за три недели. Неужели выступление президента столь коренным образом влияет на положение дел в стране? Тогда почему же в России так много проблем, вполне решаемых при более добросовестной работе чиновников, элементарном выполнении ими своих прямых служебных обязанностей? Нестыковочка выходит.
Однако Дмитрий быстро забыл о своих тревогах, стоило появиться Елене. Он рассказал ей о визите к Зудову и, словно ребенок, приступил к строительству воздушных замков на песке:
— Наша компания станет подрядчиком московского правительства. Здесь ей потребуется толковый специалист, владеющий русским языком. Не будет же человек на каждом шагу обращаться к переводчику. Значит, трудно придумать лучшего кандидата, чем я. Возможно, мне купят московскую квартиру. В крайнем случае снимут на долгий срок. Но сначала я вернусь домой, разгребу все производственные дела, а заодно подам на развод. Мне хочется поскорее стать свободным человеком, — тут Дмитрий с хитрецой улыбнулся, — чтобы снова связать себя узами брака.
— Красиво говоришь. Наверное, весь день сочинял эту речь. А если серьезно, то мне, Дима, очень тревожно. Ты много лет провел в Америке, а я с рождения живу в этой стране и наблюдала, как вместо коммунистов власть захватывают бюрократы и толстосумы. Тут по телевизору рассказали одну смешную вещь. До того смешную, аж плакать хочется. Прошедшей зимой главный областной чиновник переселил другого своего чиновника, отвечающего за отопительный сезон, в городок, жители которого несколько зим подряд замерзали в своих квартирах. И что ты думаешь? Тут же в городке потеплело. Подключили резервный генератор, который годами стоял без дела — на случай экстренной ситуации. Заодно начали срочную модернизацию ТЭЦ. И деньги откуда-то нашлись, хотя переселенный чиновник годами утверждал, будто он бессилен из-за скудного финансирования. Врал, наверное. Врал и крал. А когда семью бросили в насквозь промерзшую квартиру, ему стало не до воровства. Я это к чему, Дима. Ты пригрозил Зудову разоблачением, и он вроде бы удовлетворил твои требования. Но у нас говорится: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек». Так где твоя бумажка, где документ с печатями, гарантирующий права вашей компании? Ее нет. Перед твоим носом помахали филькиной грамотой с резолюцией Зудова. Но что ему стоит аннулировать собственную резолюцию, едва исчезнет опасность? Тебе надо было идти до конца.
— Думаешь, обманет?
— Скорее всего. Ты сам как-то случайно обмолвился, что в дорожном строительстве крутятся громадные деньги, многократно превышающие стоимость самих дорог. Для Зудова приход вашей компании — самое худшее из зол. Вы отнимете у него сытную кормушку. Не верь его улыбкам. Встречая тебя с показным радушием, на самом деле он лихорадочно ищет способ избавиться от вас. Поэтому тебе не стоит питать иллюзий.
Глава 30
Вольготно раскинувшись на заднем сиденье дорогой иномарки, Череп вдруг самодовольно улыбнулся. Да, разве мог представить юный Федя Черепков, вечный троечник и постоянная головная боль учителей, что пройдет время, и он воплотит в жизнь самые смелые свои фантазии. А ведь однажды физичка бросила в сердцах: «Ну кто из тебя выйдет с такими знаниями? Даже рабочему нужно пользоваться элементарными законами физики. Придется тебе идти в дворники или ассенизаторы».
Глупо спорить, науки давались юноше тяжко. Вернее, его тошнило от одного вида учебников. От природы Федя был довольно сообразительным мальчиком, вот только его ум был настроен на разнообразные пакости. К примеру, никто из старших товарищей не делился с ним опытом, Черепков сам догадался, что можно связать толстой веревкой противоположные двери на одной лестничной площадке, позвонить в квартиры и со злорадством наблюдать, как жильцы безуспешно пытаются открыть двери. А со злорадством потому, что в одной из квартир жил завуч школы, правильный и крайне занудный мужик, доставший Федора своими придирками. Завуч преподавал историю и с каким-то благоговейным восторгом рассказывал о подвигах юных героев в годы Гражданской и Отечественной войн. Он считал, что школьники должны брать пример с героических сверстников, в повседневной жизни быть достойными своих замечательных предшественников. Но у Фединых ровесников были совсем другие кумиры и жизненные идеалы. Конец застоя закономерно породил так называемых пофигистов, людей, которым все было до лампочки. Они видели, что в Советском государстве подавляющее число граждан пострижено под одну гребенку и бесполезно пытаться как-то выделиться, проявить собственную уникальную индивидуальность. В лучшем случае система проигнорирует твои потуги, в худшем сделает обитателем сумасшедшего дома. И уж совсем смешным казалось рвать пуп ради общего блага.
Человек — в первую очередь существо биологическое. Во вторую, кстати, тоже. И лишь в какую-нибудь пятую или десятую — социальное. Чтобы понять это, не надо быть великим ученым, достаточно вспомнить гениальнейшую из русских пословиц «Своя рубашка ближе к телу». Любому нормальному человеку интересы родных, близких, любимых людей и свои собственные будут дороже интересов абстрактного общества. И навязывание этих интересов в конечном итоге вызывает их отторжение.