Тумасов лично наведался в опустевшую деревню. Подобные картины он видел много раз, но лишь сейчас до конца ощутил собственную значимость, в чем-то равную божественному величию. Стоило ему захотеть — и около сотни человек помимо воли оставили родные места, расчистили место для строительства его, Ильи Фридриховича, дороги.
Глава 37
— Ты думаешь, в наше время кто-то поверит в миф о любящем сыне, щедро тратящем деньги на отца-бюрократа? — Зудов интонацией постарался смягчить сарказм, заключенный в его словах.
— Пусть не верят. Главное в другом, — деликатно ответила молодая супруга.
Зудов отлично понял, что она имела в виду. Взятки, получаемые чиновником, многократно превышали его зарплату. У Семена Михайловича имелся один способ их легализовать. Правда, он был шит белыми нитками, и любой здравомыслящий человек понимал, что таким образом Зудов отмывает незаконно полученные деньги. Но одно дело — понимать, и совсем другое — доказать.
— И все же, милая, надо уметь вовремя остановиться, — заметил Семен Михайлович.
— И ездить на этой развалюхе, — обиженно поджала губки супруга.
— Почему же «развалюхе»? «Фольксваген» — вполне приличная машина.
— А у Грицевича — восьмая «ауди».
— Ты сама отлично знаешь, почему он на ней катается.
И снова в разговоре появилась недосказанность. Наверное, такое происходит во многих семьях российских чиновников. Ни муж, ни жена не говорят прямо.
«Я беру огромные взятки, но мне требуется надежное прикрытие, — мысленно оправдывал себя Зубов. — Какой-нибудь кум, сват, деверь, легально зарабатывающий большие деньги, на которого бы я при случае мог сослаться. Мол, это он помогает нашей семье материально. Говорят, хороший знакомый одного чиновника выиграл в лотерею кругленькую сумму, что-то около миллиона долларов. Чиновник выкупил у него счастливый билет за полтора миллиона и был очень доволен такой сделкой.
Машина повернула на проселочную дорогу и вскоре оказалась у озера. Вдоль его берегов тянулись огороженные заборами добротные дома. Рядом с одним из них Зудов притормозил. Формально дом принадлежал его сыну, Егору, хотя строился на деньги Семена Михайловича. По большому счету, Зудов выстроил и жизнь сына. После школы он определил его в Академию менеджмента, рассудив, что был бы управленец, а чем управлять — найдется. Егор пытался возражать. Он с детства любил рисовать и мечтал стать художником. Зудов тормознул его с циничным прагматизмом:
— На одного художника, при жизни признанного великим, приходятся сотни нищих рисовальщиков. Как видишь, твои шансы ничтожны. А что помешает тебе, зарабатывая хорошие деньги, на досуге баловаться кистью с красками?
— Далеко не всякий управляющий много зарабатывает, — резонно возразил сын.
— При таком отце ты обязательно станешь миллионером, — высокомерно заявил Зудов.
К этому времени Семен Михайлович уже несколько месяцев контачил с дорожниками, и будущее рисовалось ему в самых радужных тонах. По большому счету, правильно рисовалось. Когда раздаешь огромные деньги, что-то обязательно прилипает к рукам.
Сын поначалу учился так, словно делал отцу одолжение. За первые две сессии получил всего одну четверку. Ситуация усугубилась разводом Семена Михайловича и его новой женитьбой. Оставшись с матерью, сын вознамерился бросить академию и осуществить свою давнюю мечту — пойти учиться на художника. Но Зудов твердо решил наставить своего единственного ребенка на путь истинный. Циничная меркантильность нашего времени сыграла ему на руку. Сын успел пообщаться и с нищей богемой, и с однокурсниками, многие из которых были детьми состоятельных родителей. Он был непритязателен в быту, мог обходиться дешевыми вещами, но болезненно реагировал на мнение окружающих. И когда один из сокурсников между делом бросил ему: «Че ты, как лох, пользуешься самой дешевой мобилой?» Егор призадумался. А тут отец, змей-искуситель, пообещал ему платить пятьсот баксов за каждый сданный на четверку предмет и вдвое больше за пятерку. Сумма для студента набегала внушительная, учитывая, что в каждой сессии было примерно шесть экзаменов. Итого за год, если постараться, можно было заработать двенадцать тысяч американских тугриков. Правда, у сына выходило скромнее, тысяч семь-восемь. Зато академию он закончил и осенью приступил к работе.
Трудно сказать, что подумал Каплунов, когда Зудов весьма прозрачно намекнул ему о трудоустройстве сына. Возможно, пожелал Семену Михайловичу быстрой, но очень мучительной смерти. Однако при этом он изобразил на лице счастливую улыбку:
— Конечно, решим вопрос положительно. Нам очень нужны молодые толковые специалисты.
В конечном счете дело решилось к обоюдному удовольствию. Судя по тому, что за два года сын поднялся на ступеньку вверх по служебной лестнице, он пришелся ко двору. Не стал бы Каплунов поручать человеку ответственную работу лишь потому, что тот — сын влиятельного чиновника. У Олега Матвеевича был совсем другой характер.
Зудов вышел из машины, потянулся до хруста в суставах. Он любил свой коттедж. Может, потому, что здесь ничего не напоминало о работе, необходимости постоянно балансировать между щедростью просителей и наличием Уголовного кодекса. Тут он становился простым обывателем, наслаждающимся маленькими радостями жизни. Впрочем, не только маленькими. Здесь, на природе, Семен Михайлович с особым удовольствием занимался сексом. В городе у него иногда возникали маленькие проблемы. Наверное, воздух слишком загрязненный и аура паршивая. И катилась по щеке Зудова скупая мужская слеза: «Как же так, мне всего сорок с хвостиком, мужик в самом соку, под боком любимая женщина, и вдруг осечка!»
За городом его мужской инструмент работал безотказно и несколько раз за день. Поэтому, едва занеся в дом вещи, Семен Михайлович игриво предложил:
— Пошалим!
— Даже не знаю. Твое предложение застало меня врасплох! — с придыханием ответила жена.
Это означало: «Да, возьми меня немедленно».
Однако немедленно не получилось. Зазвонил мобильный телефон. Зудов досадливо поморщился, хотел засунуть мерзкий аппарат куда подальше, но машинально взглянул на высветившийся номер и нажал клавишу связи.
— Здравствуйте, Семен Михайлович! — услышал он голос Тумасова.
— Добрый день, Илья Фридрихович!
— Вы просили документ по тендеру. Я его оформил.
На лице Зудова расплылась широкая улыбка:
— Очень хорошо. Передайте его мне в ближайшее время.
Чиновник захлопнул раскладушку. Слова Тумасова насчет документа означали, что Бушуев нейтрализован. Допрыгался америкашка! Будет знать, как лезть в чужой монастырь со своим уставом. Думал, если он такой настырный, ему обязательно улыбнется удача. Раскатал губу! Это у них, в Америке, настойчивость помогает добиться результата. У нас она хороша только при травле тараканов. В российском бизнесе залог удачи — хорошие связи. Возьмите любую область. Кто возглавляет региональные компании, занимающиеся топливом, другими природными ресурсами, строительством? Родственники губернатора. А обычному человеку место только в сфере рискованного бизнеса. И правильно. Если у него есть талант, энергия, деловая жилка, то он везде пробьется. А если нет, то на хрена нам такие бизнесмены!
— Так я пойду разогревать обед? — в голосе жены явственно проскальзывали нотки разочарования.
— Извини, дорогая, просто мне сообщили одну важную новость. Я и задумался.
— Она хорошая или плохая?
— Она очень хорошая. Поэтому сначала мы выпьем по бокалу шампанского, а потом отправимся в нашу спальню!
Глава 38
Раздражение Каплунова росло с каждым днем. Он впервые угодил в такую ситуацию. Да, в лихие девяностые были моменты, когда Олег Матвеевич сталкивался с опасностью. Но тогда он был слишком далек и от криминала, и от большого жирного пирога, на который мог бы покуситься серьезный уголовный авторитет. Теперь игра велась по-взрослому. Но кем? У дорожника на этот счет были разные мысли.
Сперва он подозревал таинственных вымогателей, посвященных в тайную кухню распределения заказов на строительство дорог. Вероятно, они хотели стребовать кругленькую сумму и поэтому для начала решили продемонстрировать собственные возможности, одновременно сбивая Каплунова с толку весьма странными заявлениями.
Потом у Олега Матвеевича возникли сомнения насчет своего главного охранника. А если это он решил основательно выпотрошить кошелек хозяина? Возможности у него есть, опыт проведения острых операций тоже. А разве сравнится даже очень хорошая зарплата с суммой в несколько миллионов долларов? При этом охранник мало чем рисковал. Даже если его замысел раскроется, что очень сомнительно, он только лишится работы. Ведь Каплунов не станет подавать в суд. Охранник слишком много знает, сучий потрох. Если он на суде заговорит, Олегу Матвеевичу самому предстоит вдоволь нахлебаться тюремной баланды.
Раздался телефонный звонок.
— Да, — сказал Каплунов.
— Олег Матвеевич, вы сейчас не очень заняты? У меня срочное дело, — услышал он голос охранника.
«Легок на помине. И еще издевается, гад! Ведь знает, что сейчас мое главное дело — выжить», — подумал Каплунов и сказал:
— Если срочное — жду.
Охранник явился довольный собой:
— Мы вычислили людей, которые на вас покушались. Они старательно шифровались, но, как говорил старик Мюллер, что знают двое, то знает и свинья.
— Ты давай ближе к делу, — остудил его радость Олег Матвеевич.
— Хорошо. Мы сумели разговорить одного торговца наркотой. Он краем уха слышал, что лидер его команды решил наказать какого-то бизнесмена, якобы подставившего наркоторговцев таможенникам и чуть не спалившего товар на кругленькую сумму. Я потолковал с бывшими сослуживцами. Ребятам пришлось здорово напрячься, но они выяснили, что недавно таможенники распотрошили фуру Хлестунова. Помните такого?
— Я пока на склероз не жалуюсь.
— Ему каким-то чудом удалось выкрутиться, но его хозяева затаили