На белых стенах лист календаря.
В нём первая страница января.
И мир, что важно так наполнил дом,
с трудом сегодня уместился в нём.
С трудом поверил в то,
что Новый год
уже прошёл,
потом – ещё пройдёт.
Мне смена красок наступивших дней
теперь привычней, проще и скучней.
И я, и дом
тоскуем об одном:
не станет новый день
вчерашним днём.
IV. Настанет день
«Ты меня не спрашивай отчаянно…»
Ты меня не спрашивай отчаянно:
«Что случилось с нашею судьбой?»
Разошлась судьба у нас нечаянно,
разошлись с судьбой
и мы с тобой.
И теперь
бездушно-половинчаты,
беспардонно святы и легки.
Ты меня возьми
и с ходу вылечи,
от моей печали и тоски.
Только ты меня теперь не чувствуешь…
Год промчался…
Всё, что было, ложь.
Ты меня во мне –
родную, лучшую –
никогда на свете не найдёшь.
«Ещё вчера, казалось, будет чудо!..»
Ещё вчера, казалось, будет чудо!
Московский вечер тёмными кругами
спускался с неба.
Мытая посуда
на двух столах сияла жемчугами.
И ты смотрел задумчиво и просто,
и ничего не пелось, не писалось,
затем что в нашем доме были звёзды,
которых больше в мире не осталось.
«Расставание наше случайное…»
Расставание наше случайное –
как и встреча случайной была.
И уже не любви, не отчаянья…
Только свет на ладони стола.
И уже ничего не воротится:
гром не грянет и дождь не пройдёт,
потому что нам больше не хочется
разбиваться о стужу и лёд
наших душ – беспокойных и пламенных,
льющих свет и в тиши, и в глуши,
а в реальности – каменных, каменных –
душ таких, где не видно души.
Оттого и легки эти строчечки,
оттого и никчёмны слова!
Между мной и тобой только точечки
и несбывшихся грёз синева.
Что ж, иди!.. Свет дорогою стелется…
И бежит вдоль дороги вода.
Только, знаешь, мне всё же не верится
в то, что этот уход навсегда.
Случайность
Бывает, радости неспешно
слегка заглядывают в дом,
но в новоявленных одеждах
мы их не сразу узнаём.
Но всё случается:
с глазами
впотьмах встречаются глаза:
вчера – наполнены слезами,
сегодня – сосен бирюза.
Рука к руке подходит тихо,
и голос тихо говорит:
«Смотри, как помирились лихо,
а будто скромные на вид!»
Но голос ошибётся тоже.
И ошибается рука.
Я,
ты
и радость
непохожи,
несовместимы
на века.
«Любовь к тебе останется в стихах…»
Любовь к тебе останется в стихах,
и потому она живёт повечно;
не то что наше тело человечье,
и нам самим внушающее страх.
Не разберёшь, где плоть, а где душа,
и ничего, по сути, не исправишь…
А только дверь незапертой оставишь,
когда из дому выйдешь не спеша
бродить по неизведанным мирам,
которые достанутся не нам.
Настанет день
Настанет день –
опять начнём сначала
беззубую картину бытия,
а ты всё хочешь, чтобы я молчала
и говорила только, что твоя.
Или ещё пленительней: «Навеки!
Не размыкая ни сердец, ни рук».
Беда лишь в том, что страсти в человеке
родятся сами и уходят вдруг.
И потому не будем лгать напрасно.
Есть жизнь одна, но в жизни – жизней сто.
У нас мгновенье есть! Оно прекрасно!
А что за ним?.. Не ведает никто.
V. Прощание с собой
«Все не так, не о том и не то……»
Все не так, не о том и не то…
И пиджак на озябшем пальто.
Люстра дремлет светло и устало.
Значит, время такое настало,
что мне больше не нужен никто.
Старый плед на диван положу
и на кухне оставлю записку:
«Не волнуйтесь, я буду так близко…
Я одна по дворам поброжу!».
Но в реальности будет иначе…
Дом великим смятеньем охвачен.
Кто-то за полночь ищет меня.
Его поиск
уже неудачен:
нет меня,
как прошедшего
дня.
Есть отныне такая… другая…
Лишь черты да движения схожи.
Она – я, но, меня избегая,
будет выглядеть даже моложе…
Даже жёстче… Но дело не в этом…
Просто прошлые спутались мысли!..
Как и я, она будет поэтом,
но в другой,
мне неведомой
жизни.
«Проживу жизнь обычной мещанки…»
Проживу жизнь обычной мещанки –
мне мещанская доля верней.
Раньше были глаза от цыганки –
небо-росчерки чёрных бровей,
намечался цыганистый норов.
А теперь?..
Вышина… тишина…
В полумрачном плену коридоров
я сегодня гуляю
одна.
То ль родные меня подзабыли,
быстротечие жизни
кляня?..
Я мечтаю теперь,
чтоб любили,
пусть другую уже – не меня,
чтоб собратья по цеху признали,
все её –
эта слава не мне –
чтоб её тёмной ночью встречали,
ожидая в холодном окне.
Ей не знать ни вселенской печали,
ни задумчивой пропасти стен.
Я хочу, чтоб её обожали
всем нелюбленным
в жизни взамен.
Я гляжу,
как идёт на прогулку
эта новая, эта она,
нежно кутаясь в рыжую шубку,
как над нею вздыхает луна.
………….
Дай ей бог, чтоб ни сумок-котомок
и ни груза обид не таскать.
а ещё, эту жизнь не искомкав,
только радости в жизни искать,
быть, как луч, вдохновенной и тонкой,
чтоб друзей и поклонников рать,
а ещё – чтоб осталась ребёнком,
даже, если пойдёт
умирать.
«Устала… И еду домой…»
Устала… И еду домой…
Мне больше не надо, не надо –
ни зорь
над Москвою-рекой,
ни встреч
у Нескучного сада,
ни лёгкого здравствуй-прости,
ни рук,
что ласкали мне плечи,
а хочется ношу нести,
которую вряд ли излечит
бег времени… (бремени бег!).
Все наши проколы-приколы…
Нет больше ни мыслей – ни бед,
осталось одно:
коридоры
московского, злого житья…
Так рухни же всё в одночасье,
чтоб лёгкая песня моя
наполнилась музыкой
счастья,
затем что вокруг пустота
(ни звука родного, ни слова…).
Ты видишь, Господь,
я чиста.
Господь,
ты роди меня
снова.
VI. Под утро из дому
«Под утро из дому – как теплится зима…»
Под утро и́з дому – как теплится зима –
по тонкой тропочке к церковной пустоте
я прихожу, не ведая сама,
что всё не так и все давно не те.
Что двор закрыт и дьякон дочитал
последний лист… И что ещё Дали
падение Господне предвещал
с небес в густые пропасти земли.
Что свет погас, и некого молить,
и что давно уж некому вверять
ту пустоту, с которой надо жить,
ту полноту, с которой умирать.
Петербург
Мне дивно от твоих простывших улиц,
от гнущихся каналов невпопад,
от чёрных львов, которые очнулись
и над землёй стремительно летят.
От медных струн – растянутых проспектов,
от серости безмолвной синевы,
от вещности бездонных километров,
здесь отнятых у Бога и Невы.
Мне кажется, что города иного
на свете нет.
Да и не может быть.
Как сложно мне в тебя не мчаться снова!
Как тяжело Москву не разлюбить…
Мой Петербург – величие без правил!
И не поймёшь: страданье или рай…
Такой же ты, как Пётр тебя оставил.
Ты всё такой!.. И ты об этом знай!
«У меня нет больше прошлого…»
У меня нет больше прошлого:
прошлое осталось там,
в ожидании хорошего
назло звёздам и ветрам.
А ещё – в сознаньи трещины,
в сердце ранки продувной.
А ещё – в желаньи женщиной
быть обыденной, земной.
Но теперь всё это попусту:
путь, куда ни приведи,