— Да и мне тоже, — согласился Богданов. — Так вот, я продолжаю. Думаю, что все здесь действительно вертится вокруг корабля. Кто-то сильно им интересуется! И не для того чтобы прийти в восторг, а совсем с другой целью. Кто-то готовит кораблику теплую встречу. Или уже приготовил, поскольку корабль, как мы знаем, прибыл сегодня на базу. Ничего другого мне в голову не приходит.
— Да и мне тоже, — признался Дубко.
Терко и Рябов не сказали ничего, лишь согласно кивнули. Из чего следовало, что и они согласны с тем, что кто-то имеет к секретному кораблю особый интерес.
— Могу даже сказать, в чем заключается этот интерес и кто именно испытывает к кораблю нежные чувства, — сказал Дубко. — Так что же, сказать или догадаетесь сами?
— Догадаемся сами, — ответил Богданов. — Тут и ума-то большого не надо, чтобы догадаться.
— Ну и что же мы будем делать? — спросил Терко.
Вопрос был закономерным и резонным — действительно надо было что-то предпринимать. От собранных сведений и логических выводов просто так отмахнуться было невозможно. Да и неправильно было бы отмахиваться, несмотря даже на то, что четверо спецназовцев вместе с женами в данное время находились в отпуске, а значит, никто ни к чему их не обязывал. Все так, но спецназовец — он и в отпуске спецназовец. Он всегда спецназовец, во всех возможных и даже невозможных житейских ситуациях, и с этим ничего не поделаешь…
Но что же делать конкретно? Было понятно, что действовать официально Богданов с товарищами не могли — на это у них не было полномочий. К тому же с ними были жены. С этим приходилось считаться в первую очередь. В конце концов, не для того они в кои-то веки семьями отправились в отпуск, чтобы затеять здесь войну. Да еще вовлечь в эту войну и женщин. Совестно было перед женами: они так мечтали об этом отпуске! Это были выстраданные искренние мечтания, и потому испортить им отпуск было бы настоящим преступлением — так любящие мужья не поступают. А Богданов, Рябов, Дубко и Терко любили своих жен.
— Ну и что ты надумал? — спросил Дубко у Богданова. — Ведь надумал же что-то! По тебе видно!
— А что тут надумаешь? — с досадой пожал плечами Богданов. — Ничего, кроме одного. Надо срочно встретиться со здешними коллегами, например со службой безопасности военно-морской базы, и все им выложить: и собранные нами сведения, и наши догадки, и логические выводы. А там пускай они решают сами. Думаю, они за это зацепятся. Не глупее нас…
— Вот это правильно! — одобрительно произнес Дубко. — Это дело! Поможем, чем можем, нашим коллегам, и совесть наша будет чиста. А сами продолжим отпуск. Я все правильно расставил по местам?
— Когда ты собираешься встречаться с коллегами? — спросил Терко.
— Чем быстрее, тем лучше, — ответил Богданов. — Подвезешь меня?
— Командир, а задаешь глупые вопросы! — обиделся Терко. — Машина под парами! Садимся и едем!
— Это куда вы собрались? — спросила Марьяна. Она, как всякая женщина, появилась внезапно и так же внезапно вмешалась в разговор.
— Тут недалеко, — ответил Богданов. — И ненадолго.
— Знаем мы ваши «недалеко и ненадолго»! — сказала Марьяна. — Не опаздывайте к ужину.
— Ну уж к такому-то делу мы ни за что не опоздаем! — заверил Терко, заводя машину.
Глава 9
У Богданова, равно как и у Дубко, Рябова и Терко, имелось при себе служебное удостоверение. В отпуске по большому счету оно было не нужно, но куда деваться от привычки. И потом, а вдруг пригодится? И вот, похоже, пригодилось.
Часовые на входе долго, придирчиво и недоверчиво изучали удостоверение Богданова и его самого. Потом это делал дежурный офицер. А еще задавал и всевозможные вопросы: откуда, куда да зачем, один ли вы, товарищ подполковник, или с вами кто-то еще есть?.. Богданов терпеливо отвечал, потому что понимал — без этого нельзя. Но вопросы все сыпались и сыпались как из рога изобилия, и не было им конца.
— Отведите меня к кому-нибудь из службы безопасности! — потерял он терпение. — У меня срочное дело! Или вы думаете, что я явился к вам от нечего делать? Я подполковник спецназа КГБ, это вам понятно?
Эти слова возымели действие. Дежурный офицер с кем-то созвонился, и вскоре на контрольно-пропускной пункт прибыл офицер в чине майора. Перво-наперво он с любопытством оглядел Богданова, затем потребовал у него удостоверение, долго и придирчиво, еще дольше, чем дежурный офицер, вчитывался в него и всматривался в фотографию, сличая ее с личностью Богданова.
— Все в порядке, — сказал наконец майор. — Прошу прощения за волокиту, но сами понимаете: у нас объект повышенной секретности.
— Понимаю, — кивнул Богданов.
— И кроме того, не каждый день к нам приходят офицеры спецназа КГБ, да еще так неожиданно, — добавил майор. — Можно сказать, вы у нас первый такой гость.
— Понимаю, — повторил Богданов.
Майор отвел Богданова в кабинет, в котором находились два человека — подполковник и полковник. Вернее сказать, капитан второго ранга и капитан первого ранга, поскольку оба были в форме морских офицеров. Майор ушел, а полковник с подполковником, не говоря ни слова, долго разглядывали Богданова — так долго, что тот стал окончательно терять терпение и саркастически усмехнулся:
— Вам тоже показать служебное удостоверение?
— Если вас не затруднит, — ответил капитан второго ранга.
Богданов протянул ему удостоверение, и процедура повторилась снова — уже в который раз. Сначала удостоверение изучал капитан второго ранга, затем, еще дольше, капитан первого ранга. Богданов, разумеется, ждал — а что еще он мог поделать в такой ситуации?
— Все в порядке, — сказал наконец капитан первого ранга, возвращая документ. — Вы действительно тот, кем представились.
— И на том спасибо, — иронично ответил Богданов.
Ни один из его собеседников, похоже, не оценил этой иронии. Лица офицеров оставались серьезными и непроницаемыми. Наконец капитан первого ранга сказал:
— У меня к вам вопрос, вернее, даже несколько вопросов. Первый — по поводу вашего появления. Нас никто заранее не предупреждал, что вы к нам придете. По инструкции должны были предупредить. Или, может, это так у вас положено — являться неожиданно и в штатской одежде? Зачем вы к нам пришли? Вы проводите какую-то специальную операцию? Тогда какую? И почему мы о ней ничего не знаем?
Вопросов действительно было много, но все по существу. На месте морских офицеров Богданов и сам бы их задал. И что-нибудь, наверное, еще и добавил бы. Тут главное — правильно на них ответить. А это было не так и просто. Конечно, если бы он прибыл на военно-морскую базу с официальным, так сказать, визитом, то все было бы намного проще и понятнее. А так…
— Видите ли, в чем дело, — заговорил он, — я прибыл к вам не как официальное лицо, а, так сказать, частным образом.
— Это как же понимать? — удивился капитан первого ранга. — Что значит — частным образом?
— Я и трое моих товарищей сейчас в отпуске. Если желаете, могу предъявить отпускное удостоверение…
Капитан первого ранга сделал жест, означавший, что никакого отпускного удостоверения он видеть не желает, и в молчаливом ожидании уставился на Богданова.
— Вместе с женами мы частным образом прибыли в Севастополь, так сказать, ознакомиться с достопримечательностями.
— Очень хорошо, — сказал капитан первого ранга. — И что же вам нужно от нас?
— Что нужно? — переспросил Богданов. — Тут вот какое дело… Так сказать, неожиданное приключение. Прошу выслушать меня самым внимательным образом.
— Мы вас слушаем.
Кратко и емко, не упуская при этом никаких подробностей, Богданов поведал офицерам все то, что он знал о таинственном фотографе и не менее таинственном мужчине, с которым фотограф общался. Рассказав обо всем этом, он ознакомил собеседников со всеми логическими выводами и предположениями, которые в результате возникли у него, а также у Дубко, Рябова и Терко.
— Такая вот вырисовывается картина, — закончил рассказ Богданов. — Нехорошая картина, честно говоря. Сомнительная. С двойным дном. Надо что-то делать. С этой целью я к вам и прибыл, чтобы поделиться информацией и выводами.
И тут он понял, точнее, интуитивно почувствовал, что, кажется, напрасно сюда пришел. И о собранной информации, а также о выводах он тоже рассказал напрасно, потому что его собеседники ему не поверили. Или не усмотрели в его рассказе ничего подозрительного, что, в общем, было одно и то же, и оказался прав.
Помолчав, капитан первого ранга пожал плечами:
— Ну и что тут такого? Какой-то фотограф, какой-то мужчина, о чем-то они между собой беседовали… При этом вам показалось, что фотограф вел себя нервно и чего-то боялся… Может, оно и в самом деле все было именно так — ну и что с того? Многим в городе было заранее известно о том, что прибудет корабль. Согласен, это наше упущение, здесь, разумеется, мы сделаем выводы и предпримем меры. Но речь сейчас не об этом. Речь о тех сведениях, которые вы нам сообщили. Честно сказать, не вижу в них ничего подозрительного. На мой взгляд, здесь все очевидно и даже банально. Обыкновенная житейская суета. Фотограф с иноземным фотоаппаратом, его поведение… Вы знаете, сколько в городе таких фотографов и таких фотоаппаратов? И если каждого в чем-то подозревать… Честно говоря, не вижу оснований. А вы? — Он взглянул на капитана второго ранга.
— Я тоже, — ответил тот.
— Вот видите! — сказал капитан первого ранга и, прищурившись, посмотрел на Богданова. — Мы оба не видим в этой ситуации ничего особенного. Все это, так сказать, проявления жизни, и ничего больше.
— Вот как! — криво усмехнулся Богданов. — Проявления жизни! Может, вы еще скажете, что секретным боевым кораблем никто, кроме городских обывателей, не интересуется? Ни одна вражеская разведка?
— Отчего же, — снисходительно произнес капитан первого ранга, — интересуются… Но об этом интересе нам известно. Тут у нас все под контролем, можете не сомневаться.
— Значит, под контролем? — Богданов, как ни старался, не смог удержаться от ехидства.