— Садитесь, коль такое дело!..
Все четверо спецназовцев, как могли, втиснулись в «Запорожец». Машина утробно взревела и рывком тронулась.
— Значит, вы из КГБ? — спросил дедок, с усилием вертя рулевое колесо. — Хорошее дело. Чекистам как не помочь? Это мы понимаем. Они — бойцы невидимого фронта. Так или не так?
— Так, отец, так! — подтвердил Богданов. — Только ты не отвлекайся, а лучше смотри по сторонам. А то ведь уйдут…
— От меня не уйдут! — заявил старик. — Я коренной севастополец и знаю здесь все ходы и выходы. Каждую улочку и каждый проулочек! И потом, ночью улицы почти совсем пустые. Каждая машина на виду! Так что никуда они не денутся! Обнаружим!
Какое-то время ехали молча, а затем дедок спросил:
— А что, в том «Москвиче» шпионы? Или, может, какие-нибудь диверсанты?
— А вот это мы и хотим выяснить, — ответил Богданов.
— Надо же! Шпионы в нашем доме! Между прочим, тот зеленый «Москвич» чужой. Я его в нашем дворе никогда раньше не видел.
— Чужой, говоришь? — переспросил Богданов.
— Как есть чужой, — подтвердил старик. — Свои-то машины я знаю наперечет. А этот… Нет, его я раньше не встречал. А раз он чужой, то и человек, который на нем приехал, тоже не наш. Такой, стало быть, получается вывод… Ба! Да вот и он! Видите — там, впереди? Он это и есть. Зеленый… Говорил же я вам, что не упущу!
— Хорошо, отец, хорошо, — похвалил Богданов. — Теперь вот что: следуй за ним, но старайся не приближаться. Ты понимаешь, о чем я тебе толкую?
— А то! — ответил старик. — Это значит, чтобы они нас не заметили, не почуяли за собой слежки. Это мы понимаем!
— Точно, чтобы не почуяли слежки. Все так и есть.
— Должно быть, не почуют, — подал с заднего сиденья голос Дубко. — Кто может подумать, что за ним следят на «Запорожце»?
— Моя машина лучше всякого «Москвича»! — обиделся старик. — Лучше «Волги», если желаете знать! Допустим, по бездорожью «Волга» не проберется, а мой «Запорожец» — за милую душу! Испробовано неоднократно! Так что ты думай, о чем говоришь!
— Ну извини, отец, — улыбнулся Дубко. — Это я так сказал не подумавши…
Тем временем «Москвич» выехал на окраину города, не сбавляя скорости, миновал ее и последовал дальше. Но при этом потушил фары.
— Вот оно как! — произнес старик. — Должно быть, те, кто в машине, и впрямь самые настоящие шпионы! Ну и ну! И что будем делать дальше?
— Туши фары и ты, батя, — сказал Богданов. — И следуй дальше за «Москвичом». Умеешь рулить в темноте? Не свалишься в какую-нибудь яму?
— Ну ты меня еще поучи, молокосос! — ответил старик, но было понятно, что он ничуть не обиделся. — Если надо, то проеду и без света! И ни на метр не отстану от того проклятого «Москвича»! Ты меня понял?
— Понял прекрасно! — усмехнулся Богданов. — Следуем за «Москвичом». Ты, главное, держи дистанцию. Слишком не приближайся, чтобы они нас не заметили, и не отставай, чтобы мы их не упустили из виду.
— Ты опять вздумал меня учить, мальчишка? Если хочешь знать, я старый танкист! Механик-водитель! Уяснил мои прозрачные намеки?
— Вполне!
Переговариваясь и смеясь, спецназовцы со стариком продолжали преследовать таинственный зеленый «Москвич». Делали они это по всем правилам — старик, похоже, свое дело знал.
— А все-таки интересно, куда это они так целеустремленно едут? — спросил Терко. — Ночью, без света, по бездорожью, за город… Видать, неспроста.
— Думаю, мы скоро это узнаем, — ответил Богданов.
Проехав еще с полкилометра, «Москвич» неожиданно остановился. Старик, не дожидаясь команды, также нажал на тормоза.
— Молодец, батя! — похвалил его Дубко с заднего сиденья. — Так и надо. И что же это за местность?
— Берег моря, — ответил старик. — Вот оно море, разве не слышишь? Дышит в темноте.
— Действительно, дышит, — прислушавшись, сказал Дубко.
— Стоим наблюдаем, — дал команду Богданов. — Ни в коем случае себя не обнаруживаем — ни звуком, ни движением. Разговариваем только шепотом.
Конечно, все эти слова в большей степени относились к старику, спецназовцам такая команда была без надобности, они и без нее знали, что им нужно делать. Но, похоже, и старик это тоже понимал.
— Это хорошо, что мой «Запорожец» темного цвета, — прошептал дедок. — Был бы он, положим, желтого цвета, его бы обязательно заметили. А так он сливается с ночной тьмой. Мой «Запорожец» цветом как тот танк, на котором я когда-то геройствовал.
Пассажиры «Москвича» тем временем вышли из машины. Их лиц спецназовцы разглядеть не могли, но силуэтов было два. Немного постояв и о чем-то, судя по всему, посовещавшись, силуэты куда-то пошли.
— За ними! — шепотом скомандовал Богданов. — А ты, отец, жди нас здесь. За рулем, а то мало ли что… Считай, что это тебе мой приказ. Я, между прочим, по званию подполковник.
— А хоть и генерал, — ответил старик. — Все равно приказ твой бестолковый.
— Это почему же? — оскорбился Богданов.
— А потому, что вы люди нездешние и не знаете местности, — ответил старик. — Как можно следить за лихими людишками, если не знаешь местности? Еще провалитесь в какую-нибудь яму или расщелину — тут их полно — и переломаете себе ноги. А я знаю здесь каждый камешек и каждую ямку. Ты понял, о чем я тебе толкую?
— Ну коль так, тогда ступай с нами, — сказал Богданов, улыбаясь в темноте. — Но чтобы тихо! Беззвучно!
— Это мы еще посмотрим, кто ступает тише — ты или я! — самоуверенно заявил старик.
Пока Богданов шепотом препирался со стариком, в темноте неожиданно вспыхнул свет. Кто-то — фотограф или, может, его таинственная спутница — включил фонарь. Понятно было, что никто просто так фонарем пользоваться не станет, его включают, чтобы что-то разглядеть в темноте. Что намеревались разглядеть фотограф и его спутница, было неясно. Зато понятно было, что они не почуяли и не заметили за собой слежки, иначе не стали бы включать фонарь и тем самым выдавать себя.
Четверо бойцов-отпускников и старик, укрывшись за каменистым выступом, наблюдали, что же будет дальше. Дальше, впрочем, ничего особенного не случилось. Луч фонаря пробежал по скалистому обрыву, который в этом месте подступал к самому морю, и на какой-то миг остановился. Остановился и сделал замысловатый пируэт, будто тот, кто держал в руках фонарь, обозначил тем самым какое-то конкретное место на обрыве. Затем фонарь потух.
— Ага! — шепотом произнес Терко.
Насколько можно было видеть в темноте, фотограф и его спутница возвращались к «Москвичу». И точно: они сели в салон, мотор фыркнул, заурчал, и машина, не зажигая фар, тронулась в обратный путь. Во всяком случае, в ту сторону, откуда приехала. Вскоре гул мотора и шорох потревоженных колесами камней затих.
— Что же мы медлим! — прошептал старик. — Надо ехать за ними! А то ведь скроются!
— Не надо никуда ехать, — сказал Богданов. — Ждем…
— Ты подполковник, тебе виднее, — ответил старик. — А все же я не понимаю…
— Потом, отец, поймешь. А пока сидим тихо, как мыши.
Спецназовцы для верности прождали в укрытии еще некоторое время. И лишь окончательно убедившись, что «Москвич» уехал, выбрались из укрытия.
— И почему же мы не поехали за ними следом? — спросил старик. — Не понимаю…
— Потому что у нас есть дела здесь, — ответил Богданов. — Очень даже интересные дела… А за ними зачем ехать? Чтобы убедиться, что они вернулись в город? Мы и без того знаем, что они поехали в город. А тут, похоже, дела дюже интересные…
Ответ Богданова на стариковский вопрос был неполным, но ничего больше он сказать не мог. Не объяснять же ему, что он, Богданов, и трое его товарищей никем не уполномочены и действуют самостоятельно, на свой страх и риск. И поскольку они занимаются, так сказать, самодеятельностью, то следить дальше за фотографом и его спутницей не имело никакого смысла. Задержать их официальным образом они не имели права, поскольку, скажем об этом еще раз, у них не было на то никаких полномочий и, соответственно, прав.
Можно было, конечно, прихватить фотографа и как следует поговорить с ним, но с этим успеется. Тем более что и говорить было не о чем. Не было пока того крючка, на который фотографа можно было бы подцепить. А без крючка — это не разговор.
— Ну, что скажете? — спросил Богданов сразу у всех, включая и старика. Старик прожил жизнь и был мудр, стало быть, его слово могло пригодиться тоже. — Что мы имеем на данный момент?
— На данный момент мы имеем вот что, — начал Дубко. — Наш старый знакомец фотограф с незнакомой мадам ночью отправились за город. На морское побережье, по ужасному бездорожью. Причем самым таинственным образом, не включая фар. Из чего следует, что они не желали себя обнаружить. Из чего опять же следует, что поездка была секретной. Спрашивается: что же это за секреты?
— Ну кое-что нам все же известно, — продолжил мысль Рябов. — Они явно ехали к какому-то конкретному месту. И это место именно здесь. Иначе для чего им было останавливаться? А они остановились. И отсюда же отбыли в обратном направлении.
— Более того, — сказал Терко, — это место они обозначили, посветив на него фонарем. Конкретное такое местечко, некая точка. Вернее сказать, не какая-нибудь бессмысленная точка, а точка со смыслом. Вроде как тайник или что-то в этом роде. А иначе для чего высвечивать это место фонарем?
— Думаю, кто-то один из этой парочки знал что-то об этом месте, — включился в разговор Богданов, — и показал его своему спутнику. Или спутнице… Чтобы, значит, и этот спутник или спутница тоже о нем знали. И место это предельно секретное. Иначе для чего тащиться к нему ночью с потушенными фарами?
— Секретное место означает секретные дела, — сказал Дубко. — А секретные дела, которые творятся ночью, — это нехорошие дела. Вот такая получается картина.
— Тем более что тут замешана женщина, — усмехнулся Терко. — Мне думается, что именно ей и показывал фотограф это тайное местечко. Что-то мне подсказывает, что так и есть… Судите сами. У фотографа нет никакой машины — это нам известно. Значит, зеленый «Москвич» не его. А раз не его, то на нем приехала женщина. Спрашивается, зачем она приехала к фотографу на ночь глядя? Наверняка не для любовных утех. А для того чтобы фотограф показал ей это самое местечко. Ну он и показал. Посветил на него фонариком…