Дубко так и сделал. Прихватив на всякий случай пращу и веревку с петлей, он, пригибаясь и маскируясь за камнями, побежал наперерез машине. Как спецназовец-профессионал высокого класса, он безошибочно вычислил, в каком месте лучше всего ему встретить машину. Вот оно, это самое место. Здесь дорога делает крутой изгиб, здесь множество камней и промоин, а значит, скорость машины будет просто черепашьей. Что ж, и хорошо, если так. Именно это Дубко и было надо.
Притаившись за камнем у самого края дороги, он принялся ждать. Ждал недолго. Вскоре издалека послышались натужный рев мотора, скрежет и шорох камней под колесами, и показался автомобиль. Дубко вгляделся — за рулем все так же сидела та самая женщина, а больше в машине никого не было. Что ж, и хорошо, что никого. Как только машина поравнялась с тем местом, где затаился Дубко, он сделал стремительный, просто звериный прыжок и оказался рядом с машиной — с левой ее стороны, поближе к женщине за рулем. Расчет был именно на стремительность и еще на неожиданность. Ну и, конечно, на то, что женщина растеряется и не сразу сообразит, что ей делать, иначе могло быть худо — у нее наверняка имелось огнестрельное оружие. А у Дубко его не было.
Все дальнейшее происходило именно так, как Дубко и рассчитал. Выскочив из засады, он вцепился в ручку дверцы и резко повернул ее. Дверца открылась, и Дубко со свирепым звериным ревом навалился на женщину, с силой оттолкнув ее от руля — так, что она оказалась на пассажирском сиденье, а сам Дубко — на водительском. Свирепый звериный рев — это было нечто вроде психологического приема. Ведь намного страшнее, когда на тебя неожиданно бросается некто да еще и рычит. Человеческие нервы этого выдержать не могут, особенно если это женские нервы.
Машина вильнула в сторону, уткнулась бампером в камень и остановилась. Не медля ни секунды, Дубко одним расчетливым ударом лишил женщину сознания. Что поделаешь, тут уж не до джентльменских церемоний. Следует повторить, что у женщины наверняка был при себе пистолет, и не было никаких сомнений, что обращаться с ним она умела.
Точно, пистолет у нее был. Дубко в этом убедился, когда, отбросив все джентльменские манеры, обыскал женщину. Вот он, пистолетик. Отчего-то советского, а не заграничного производства. Пистолет Стечкина. Правда, разбираться в таких нюансах ему было недосуг. Необходимо было привести женщину в чувство, причем немедленно, и задать ей пару-тройку интересных вопросов. Но сначала даме нужно связать руки. Что с того, что она дама? Это не просто дама, а дама двусмысленная. Ловкая и тренированная. Вполне возможно, обученная подводному диверсантскому делу, а стало быть, способная на всякие неожиданные действия. Например, запросто может выскочить на ходу из машины. Догоняй ее потом… Или вцепиться ногтями в лицо — тоже приятного мало. А нечего ей было соваться в мужские дела. Уж коль сунулась, то и получи сполна…
Связав даме руки, Дубко похлопал ее по щекам. Женщина вздрогнула и открыла глаза.
— Доброе утро, мадам, — сказал он. — Или мадемуазель? Хотя мне это без разницы. Короче, с пробуждением вас. Приходите в себя, и поговорим. Не взыщите, мы будем общаться на ходу. Мне, видите ли, некогда, я очень спешу.
Дубко завел машину, дал задний ход, вывел ее на дорогу и поехал в сторону города. Ехать он старался как можно быстрее — время поджимало. «Интересно знать, — мимоходом подумал он, — откуда эта дамочка добыла машину? Даже две машины. Помнится, раньше она разъезжала на зеленом “Москвиче”… А впрочем, какая разница? Это дело третье, не до этого сейчас…»
Женщина тем временем окончательно пришла в себя, шевельнулась, посмотрела на свои связанные руки и задала вопрос, который, собственно, и должна была задать и которого Дубко от нее ожидал.
— Кто вы? — спросила она.
— Вы еще спросите, по какому праву, — ухмыльнулся Дубко, вертя баранку и стараясь объезжать то и дело возникающие препятствия. — Ну так будете спрашивать? У меня для вас заранее заготовлен ответ. Вот он, этот ответ! — И Дубко указал на пистолет. — Или, может, вы скажете, что он не ваш? А то, может, упрекнете меня в неджентльменском поведении относительно вашей персоны? Я ведь обыскивал вас, пока вы были без сознания. Касался, так сказать, вашего тела…
Женщина на это ничего не ответила.
— Молчите? — покосился на нее Дубко. — А напрасно. Не в ваших интересах молчать. Наоборот, в ваших интересах быть разговорчивой. Щебетать без умолку, как птичка. Ну так станете щебетать?
Но и на этот раз женщина промолчала.
— Что ж, — вздохнул Дубко. — Придется щебетать мне. Слушайте, вникайте и делайте выводы. Зеленый автомобиль марки «Москвич», на котором вы вчера разъезжали. Ко всему прочему, вы на нем были и на этом самом месте, откуда я вас сейчас везу в столь непрезентабельном виде. Могу даже сказать, с кем именно вы были здесь на том «Москвиче» и с какой целью. Могу также сказать, с кем вы несколькими днями раньше встречались в Феодосии и о чем говорили. Мне продолжать щебет или начнете говорить вы? Вроде как пора…
— Остановите машину, — отозвалась наконец женщина.
— Это зачем же? — покосился на нее Дубко.
— Поговорим…
— И рад бы, да не могу. Мне, видите ли, надо торопиться. Могу даже сказать вам, куда я так тороплюсь. На военно-морскую базу, на которую недавно прибыл один милый кораблик. Вы спросите — для чего я так спешу на базу? Что ж, отвечу и на этот ваш вопрос. Чтобы уведомить тамошнюю службу безопасности, что четыре вражеских диверсанта-водолаза вышли в море. И чтобы им приготовили достойную встречу. Заодно и вас передам в достойные руки. И вы расскажете много чего интересного. Ведь расскажете, не так ли? — Дубко помолчал, о чем-то подумал, усмехнулся и добавил: — Между прочим, могу даже назвать ваше имя. Хотя, наверное, это и не настоящее имя, а шпионский псевдоним. Росица, не так ли? Росица… Красиво звучит.
Нарочито ернический тон, которым говорил Дубко, также был своего рода психологическим приемом. Так обычно разговаривают победители с побежденными. Наверное, точно так же разговаривала бы кошка с пойманной мышью, если бы умела говорить на человеческом языке. Такой тон лишал пленника уверенности и поселял в его душе уныние и тревогу за свое будущее. Соответственно, человек, лишенный уверенности и впавший в уныние, теряет способность к сопротивлению. Он даже убедительно солгать не в состоянии, потому его ложь будет, если так можно сказать, шита белыми нитками. Особенно угнетающе подобный тон действовал на женщин, с их тонкой нервной организацией. А сейчас рядом с Дубко как раз и сидела женщина.
— Что именно вы хотите от меня узнать? — спросила женщина.
— Я — ничего, — ответил Дубко. — Мое дело — поймать вас в клетку и сдать в достойные руки, о чем, сдается, я вам уже говорил. А уж там-то от вас захотят узнать много всяких подробностей и тайн.
— Вы из спецназа? — спросила женщина.
— Угадали, — кивнул Дубко. — Из спецназа мы. Точное наше название — спецназ КГБ. Слышали о таком?
— Я тоже из спецназа, — сказала женщина.
— Коллеги, стало быть! — хмыкнул Дубко. — Ну-ну…
— Я из спецназа, — повторила женщина. — И вы тоже. По сути, мы делаем одно и то же дело. Значит, можем договориться.
— Вот как? Договориться? О чем же? И каким образом?
— Как вы сказали — достойные руки? — Женщина внимательно взглянула на Дубко.
— Именно так я и сказал. Очень достойные руки. И вдобавок светлые головы.
— У меня предложение, — медленно произнесла женщина. — Вы не отдаете меня в те самые достойные руки. А я вас за это отблагодарю. Достойно отблагодарю, не сомневайтесь. Без всяких подвохов. Можем даже поступить так: я вас благодарю, а вы потом меня отпускаете. Я готова поверить вам на слово. При таком раскладе никакого подвоха быть не может.
— И чем же таким вы желаете меня отблагодарить? Мне бы, знаете ли, хотелось знать подробности.
— Я могу дать вам денег. Много денег. Какие хотите: хоть рубли, хоть валюту. Вы станете обеспеченным человеком.
— И где же вы возьмете столько денег?
— Это мое дело.
Дубко ничего не ответил. Его молчание было преднамеренным — пускай эта рыжеволосая красотка помучается в ожидании ответа. Пускай понервничает и попереживает. А потом Дубко ей ответит. Потом он даст понятный и окончательный ответ. А пока можно поиграть в ту игру, которую эта бестия предлагает.
— Допустим, я соглашусь, — сказал он. — Но как все это осуществить практически?
— Повторяю, вы не едете на базу и никому меня не передаете. Вместо этого мы едем в то место, которое я вам назову. Там я с вами рассчитываюсь, и вы меня отпускаете.
— А если все же вы меня обманете?
— Это каким же образом?
— Допустим, я приеду с вами в то место, которое вы назовете, а там меня встретят ваши сподвижники и пристрелят. Может такое быть или не может?
— Мои сподвижники, как вы выразились, сейчас в море. А те, кто не в море, их прикрывают. Сами видели.
— А откуда мне знать, сколько у вас сподвижников? Может, целая сотня! Одни в море, другие их прикрывают, третьи ждут меня… Может такое быть? На мой взгляд, вполне. И что вы на это скажете?
— Хорошо, — помолчав, сказала женщина. — Тогда предложите свой вариант, коль уж вы так опасаетесь, что вас застрелят. Я готова все сделать на ваших условиях. Даже оставить вам эту машину, чтобы вы, получив деньги, смогли как можно быстрее уехать. В того, кто в машине, попасть гораздо труднее, сами знаете, раз вы спецназовец.
— Знать-то я знаю… — Дубко изо всех сил старался изобразить, что впал в глубокое раздумье. — Кстати, чья это машина?
— Машина взята напрокат, — сказала женщина.
— Понятно. Значит, напрокат… Но ведь по документам вы иностранные граждане, не так ли? Разве иностранцам выдают машины напрокат?
— А разве так сложно взять машину напрокат через подставных лиц? — усмехнулась женщина.
— Ну да, ну да… Через подставных лиц… Точнее сказать, через ваших агентов, которые по совместительству являются совет