Но однажды Сергей все же столкнулся с милицией. Дело было в субботу, а суббота — самый прибыльный день. Суббота, а еще воскресенье. Потому как это выходные дни, а значит, и народу на «туче» бывало много. «Тучей» на языке торгашей и потенциальных покупателей называлось специальное место, где спекулянты торговали всяким заманчивым товаром.
Ну так вот. Однажды в субботу, когда Маковоз расположился на «туче» с наидефицитнейшим товаром — югославской обувью, — к нему подошли три человека в штатском. Главное, ни к кому больше не подошли, а именно к нему, к Сергею.
— Мы из ОБХСС, — сказал один из подошедших и сунул под нос Сергею красное удостоверение.
Что в том удостоверении значилось, Сергей прочитать не успел: подошедший мигом захлопнул его и спрятал в карман. Да и желания вникать в документ у Сергея не было, потому что он испугался — уж слишком неожиданно все случилось. Главное, никогда до этого милиция к нему даже не приближалась, а тут на тебе — трое, да еще из ОБХСС. Поневоле испугаешься.
— А что случилось? — промямлил Сергей. — Я ничего… Я просто так…
— Укладывай свое барахло и пойдем! — жестко произнес один из подошедших.
— Куда? Зачем? — испуганно промямлил Сергей.
— Там увидишь, — ухмыльнулся милиционер. — И узнаешь. И почувствуешь. Будем разбираться, что ты за птица и откуда у тебя все это добро.
— Да я ничего… — попытался вывернуться Сергей. — Эту обувь я раздобыл по случаю…
— Вот и расскажешь нам во всех подробностях об этом счастливом случае! И обо всем прочем… Пошли!
— Может, как-нибудь договоримся? — Сергей пустил в ход свой последний козырь. От других спекулянтов ему доводилось слышать, что иногда с милиционерами и впрямь можно договориться: откупиться деньгами, отдать часть товара…
— Не договоримся! — жестко произнес милиционер. — Пошли, не усугубляй, а то ведь припишем еще и неповиновение милиции. Тогда совсем худо тебе будет.
Что делать, пошли. Главное, никого больше из спекулянтов никуда не повели, никто из милиционеров даже не обратил на них внимания. А Сергея повели.
Но что удивительно, повели его не в отделение милиции. Его даже не вывели за территорию «тучи», а завели в какое-то тесное помещеньице, где, кроме стола и нескольких стульев, ничего больше не было.
— Значит, спекулируем? — спросил один из милиционеров. — Живем на нетрудовые доходы? Прекрасно, прекрасно! Что ж, рассказывай по порядку.
— О чем? — мрачно спросил Сергей.
— Как это о чем? О своем преступном образе жизни! Давно ли фарцуешь, откуда берешь товар. Ну и все такое прочее.
На это Сергей не сказал ничего. А что он мог сказать? Валентин строго-настрого запретил ему даже упоминать его имя, не то что вдаваться в какие-то подробности. «Если погоришь — выкручивайся сам. Ты меня не знаешь! И даже не слышал обо мне! Иначе нарвешься на крупные неприятности. А будешь молчать, может, и выручу. Ты все понял?» Конечно, Сергей понял, что тут было понимать? И потому-то он сейчас молчал.
— Молчишь? — ухмыльнулся милиционер. — Ну-ну… Нам, в общем, твое признание и не нужно. Потому как мы тебя взяли с поличным — с дефицитным товаром на крупную сумму. Сколько стоит все это добро? Думаю, тысячи три, не меньше. Кучеряво живешь, друг Серега! — Милиционер хлопнул Маковоза по плечу. — Как видишь, мы даже знаем, как тебя зовут. Ну и, понятное дело, всю остальную твою преступную биографию. А ты как думал? Так что можешь и дальше изображать из себя юного героя-подпольщика сколько твоей спекулянтской душе угодно! А товар мы конфискуем. Да-да! Он будет вещественным доказательством на суде. Тебе все понятно? А если понятно, то ступай вон. И жди повестки на допрос.
Сергея вытолкали из помещения. Не сразу, постепенно, после того как миновал первый испуг, он стал размышлять. А подумать было о чем. Дело скверное, нужно решать, что делать дальше. Самым страшным оказалось то, что у него конфисковали товар. Товара было много, действительно чуть ли не на три тысячи. Но главная беда заключалась в том, что это был товар Валентина, и он спросит за него с Сергея по всей строгости — тут уж сомневаться не приходилось. В чем именно будет заключаться спрос, Сергей, конечно, не знал. Может, Валентин заставит его вернуть долг сполна, может, побьет, а то и убьет. Всего можно было ожидать.
Но что же делать? Ничего не говорить Валентину? Это не выход, потому что послезавтра, в понедельник, Валентин сам у него спросит, где его товар. Весь распродал? Тогда отдавай деньги. И что Сергей скажет? Вот то-то и оно… Может, убежать куда подальше? Это тоже не выход. Куда убежишь? Да и найдет Валентин Сергея, тогда лютой расправы не миновать. Если разобраться, то Валентин — страшный человек. Кто он на самом деле, где достает дефицитный товар? Простому человеку такое не под силу…
Так что же делать? Остается одно — все рассказать Валентину без утайки. Повиниться. Попросить помощи. Так, мол, и так, случилась беда. Я никому не назвал твоего имени, даже полунамеком не упомянул о тебе, как и обещал. Помоги, мол, беда-то общая. Да, именно так он и сделает. Другого выхода просто нет.
От такого решения Сергей даже слегка повеселел, а потому приобрел возможность мыслить логически. И он стал думать о трех милиционерах из ОБХСС, конфисковавших у него товар. Что-то здесь было не так, что-то не вписывалось в общепринятые рамки и понятия. Какие-то эти милиционеры были не такие. Неправильные, что ли, нестандартные. Как-то не по-милицейски они себя вели.
Да-да, так и есть — не по-милицейски! Во-первых, почему они подошли на «туче» именно к Сергею? Ведь там и без него спекулянтов было хоть отбавляй. Суббота же, торговый день! Нет же, ни на кого, кроме Сергея, они не обратили внимания. Спрашивается, почему? Во-вторых, почему они не отвезли Сергея в отделение, а запихнули в какую-то конуру здесь же, на «туче»? Почему его отпустили? Почему так странно, не по-милицейски, конфисковали товар? Без составления протокола, без понятых? Почему вообще сказали слово «конфискация», тогда как правильно нужно было сказать «изъятие»? Что, в конце концов, было написано в том удостоверении, которое один из милиционеров сунул Сергею прямо под нос? Сунул и тотчас же убрал, будто опасался, что он прочитает, что в нем написано.
А может, это и не милиционеры вовсе? Тогда кто они? И для чего, спрашивается, устроили перед Сергеем весь этот спектакль? Ведь если они и впрямь не милиционеры из ОБХСС, тогда все их действия — ложь, обманка, театральная постановка. Неужели все это лишь затем, чтобы отобрать у Сергея товар? Что ж, вполне может быть и так — товар-то богатый. На три тысячи товару! Получается, что это грабеж? Может, и грабеж. Все может быть. Что ж, тем более надо идти к Валентину, чтобы он во всем разобрался. И чем быстрее, тем лучше.
Сбивчивый рассказ Сергея Валентин выслушал молча. Долго молчал он и после того, как Сергей закончил свое повествование. Так долго, что Сергей не выдержал и спросил:
— Ну и как же теперь быть? Что мне делать? Помоги, ты обещал… Я не сказал о тебе ни слова…
— Скверное дело, — мрачным тоном произнес Валентин. — Никакие это не милиционеры из ОБХСС, тут ты прав — это не их почерк. Если бы это были милиционеры, то я как-нибудь разрулил бы ситуацию. А так…
— А кто же они тогда? — спросил Сергей.
— Мало ли кто! — Валентин сокрушенно повертел головой. — Здесь Крым, вдобавок курортный сезон в разгаре. А где курортный сезон, там и пожива. Легкая пожива, заманчивая, на которую слетаются всякие лихие людишки со всех краев. Гастролеры… Слышал такое словечко — «гастролеры»?
— Слышал…
— Ну вот это они и есть. Вернее сказать, были. Да, ловко же они тебя обули — на три с половиной тысячи карбованцев. Как по нотам все разыграли! А это, между прочим, мои кровные карбованцы. И ты обязан мне их вернуть в самое короткое время. Потому как обули не меня, а тебя. Вот такой получается расклад. Логичный и справедливый.
— Но ты же обещал в случае чего посодействовать…
— А это смотря какой случай! — хмыкнул Валентин. — Это как раз такой случай, к которому я и приступать не стану. По разным причинам, которые тебе знать необязательно… Так что будь добр вернуть мне мои деньги. В полном объеме. Или тот товар, который, по твоему выражению, у тебя конфисковали. Ну так когда ты это сделаешь?
— Но где же я возьму столько денег? — Сергей чуть не заплакал от таких слов Валентина. — У меня нет!
— А это меня не интересует! — отрезал Валентин. — Допустил ошибку — будь добр исправить ее без нытья и ненужных вопросов! Для деловых людей это правило. А мы с тобой деловые люди, не так ли?
— Да, но…
— На все про все я даю тебе три дня! — сказал Валентин. — И ни днем больше! Думай, вертись как хочешь, но чтобы деньги к указанному сроку были! Ну или товар. И не вздумай удариться в бега. Все равно ведь найду. И тогда… Думаю, ты парень сообразительный и понимаешь, что значит для тебя слово «тогда».
Разговор происходил на уединенной скамеечке в городском сквере. Сергей, понурившись, встал и даже сделал несколько шагов — он и сам не знал, в какую сторону ему идти.
— Есть и другой вариант! — сказал вслед Валентин. — Если, конечно, ты на него согласишься…
Сергей остановился и, оглянувшись, переспросил:
— Другой вариант? И какой?
— Ты можешь не возвращать долг, — произнес Валентин, — но можешь его отработать.
— Я согласен! — сказал Сергей.
— Но я ничего еще не сказал о работе, которую ты должен будешь делать.
— Это без разницы! — горячо заверил Сергей. — Какая бы ни была!
— Вот как, — усмехнулся Валентин. — Что ж, тогда не спеши уходить. Вернись и присядь на скамеечку. Поговорим…
Работа, по мнению Сергея, оказалась пустяковой. Даже в какой-то мере бессмысленной. Всего-то и нужно было, что выполнять кое-какие поручения Валентина. Причем ничего сложного в них не было. Сходить туда-то, встретиться с тем-то, понаблюдать за кем-то со стороны, сфотографировать городские виды и еще кое-какие мелочи, такие же, на взгляд Сергея, необременительные.