Хомма горько улыбнулся:
— Случаи коррупции в полиции проистекают почти исключительно из проблем со ссудной кассой — вы об этом?
На этот раз Мидзогути остался серьёзным:
— Да. Ведь эти люди должны блюсти честь мундира, это фасад всего общества. То же можно сказать и об учителях. военных, о миллионах государственных служащих.
Действительно, всё это было невесело.
— Если подумать здраво, то разве не дикость, что существуют дельцы, ссужающие десятки миллионов иен двадцатилетним? Но они существуют. Потому что весь этот бизнес представляет собой великий нескончаемый круговорот. Нужно ссужать, ссужать и ссужать. Главное, не оказаться крайним, не вытянуть пустышку — на этом всё и построено. В действительности ни банки, ни кредитные компании, ни ссудные кассы не оказываются внакладе. Структура, о которой мы говорим, устроена так, что дельцы, находящиеся на вершине пирамиды, никогда не несут ответственности. Оплата по счётам взваливается на тех, кто ниже, ниже, ещё ниже… Под грузом растущих долгов на дно падают всё новые и новые жертвы, и им никогда уже не выплыть на поверхность.
Хомма заметил, что на полном гладком лице адвоката появились горестные складки.
— Давайте, Хомма-сан, попробуем повернуть стрелки часов вспять и заглянуть на несколько десятилетий назад — в старую добрую эпоху ломбардов. Тогда невозможно было брать в долг без ограничений. Люди изворачивались — несли что-нибудь в заклад, просили выдать вперёд жалованье… Разве можно было тогда отыскать такое место, где прямо на улице любому дают ссуду без всякой гарантии возмещения? Однако я не скажу, что тогда было хорошо. Потому что по сравнению с былыми временами, теперь людям живётся гораздо легче.
Ресторан понемногу пустел, однако за стойкой по-прежнему клубился белый пар.
— Ещё раз повторяю: я не хочу, чтобы мои слова были истолкованы превратно. Нет, я не призываю вернуться в прежние времена, когда не было потребительского кредита и займов. Ведь только подумайте: пятьдесят семь триллионов иен! Разве можно отменить отрасль, в которой задействованы такие деньги? Это невозможно. Ведь это один из столпов национальной экономики. Я совсем другое хочу сказать: к подножию вот этого «столпа экономики» каждый год мы приносим в жертву десятки тысяч людей. Не пора ли покончить с этим кошмаром? Жертвы накладывают на себя руки, иногда даже целыми семьями, или пускаются в бега, попадая в сети преступного мира и увлекая на дно других, что лишь умножает число трагедий…
— Вы хотите сказать, что эту структуру следует преобразовать? — спросил Хомма.
— Да. Нужно упразднить несообразно высокие ссудные проценты. Ведь в большинстве компаний они доходят до двадцати пяти и даже тридцати процентов в год. Это как раз попадает в зазор между законом об ограничении процента за ссуду и пересмотренным актом о капиталовложениях, в ту самую «серую» зону, про которую обычно говорят: «Плохо, конечно, но в каждом отдельном случае придраться трудно». А вот каждому отдельному должнику от этого большая беда. Вот, посмотрите…
Мидзогути опять принялся чертить пальцем кривые прямо на столе. Линия пошла под углом двадцать градусов, затем плавно стала возрастать, и в конце концов угол увеличился до сорока пяти градусов.
— Человек берёт наличные по кредитной карте, потом у него возникают проблемы с выплатой долгов и он идёт в ссудную кассу — вот типичная ситуация, и если сумма кредита составляла два миллиона иен, то при тридцати процентах годовых через семь лет нарастёт шестнадцать миллионов. Вот он, этот взлёт! — Адвокат ещё раз провёл пальцем воображаемую кривую. — Среди моих клиентов был один мужчина — ему было уже за тридцать, — так вот, из его двенадцатимиллионного долга девять миллионов составляли проценты. Сахарную вату знаете? Вечерами на улице торгуют с лотка… Сладкая масса наматывается на палочку и пухнет, пухнет… О том, что проценты таят в себе такую опасность, люди обычно не догадываются, когда берут взаймы. Ведь автоматы молчат, когда в них вставляешь кредитку, и ничего не говорят про проценты. — Мидзогути скривил губы в подобии улыбки. — То-то и оно. И в связи с этим упомяну ещё о третьем обстоятельстве — это потребительская культура, распространение необходимой информации. Я ведь говорил уже, что многие вначале думают, будто бы не так и накладно брать наличные в кредит.
— Да-да, вы ещё просили это хорошенько запомнить.
— Вот именно. Поначалу проценты не очень ощутимы. Они напоминают мне «привидение на закорках» — то, которое чем дальше несёшь, тем тяжелее. Кроме того, магической силой обладает само выражение «снять наличные по кредитке». Пойти в ссудную кассу — нехорошо, особенно молодому человеку. А «снять наличные» — это даже респектабельно. К тому же людям кажется — я подчёркиваю, только кажется, — что проценты по кредитке ниже, чем в ссудных кассах. Хотя это величайшее заблуждение. Если подсчитать годовой процент за ссуду по кредитке, то мы получим двадцать пять — тридцать пять процентов, совершенно то же, что и в ссудных кассах. Но если этого не знать, то запросто можно впасть в заблуждение, что снимать наличные по кредитке — совершенно безопасно. Это первый шаг к беде.
Стоявший на столе перед адвокатом стакан снова был пуст.
— Особенно часто попадается в эту ловушку молодёжь. Ведь кредитные фирмы делают всё, чтобы привлечь новичков, и активно осваивают новые возрастные ниши. Бизнес на то и бизнес, все ведут себя одинаково: клиенту говорят лишь приятные вещи. Ему остаётся только самому быть умнее. Но в действительности, Хомма-сан, тут как раз и есть слабое место. Хотя уже двадцать лет прошло, как банки начали оформлять кредитки студентам, разве в каком-нибудь университете, колледже или средней школе молодёжь учат правильно пользоваться карточками, чтобы жить в обществе, построенном на кредите? Вот что нужно делать немедленно! Ведь даже в обычных муниципальных колледжах перед выпускным вечером девочек собирают и учат делать макияж — раз уж такое внимание к моде, пусть бы заодно прочли им лекцию о кредитных картах, прежде чем выпустить в жизнь. — Мидзогути в негодовании даже стукнул по столу. — Я не сторонник того, чтобы во всех бедах винить власти, но ужасно злит, что решение этой проблемы зависит от соответствующих инстанций и административных мер. А где у нас сегодня тот орган, который контролировал бы в целом всю сферу кредитования потребителей?
— Стало быть, нет его?
Розничный кредит проходит по ведомству Министерства торговли, а денежные ссуды — это Министерство финансов. Администрация, которая должна пристально следить за отраслью, чей капитал сопоставим с бюджетом страны, рассредоточена на два министерства, и обычно их представители с трудом находят общий язык. Поэтому они не способны быстро принять меры, когда это необходимо. А ведь на самом деле любой банк, который кредитует покупки, даёт своим клиентам и денежные ссуды, карточка-то одна. Так-то вот. — Адвокат выпрямился и расправил плечи.
Хомма заметил, что хозяин ресторана, который украдкой поглядывал на них из-за стойки, усмехнулся. Он, наверное, уже привык к подобным сценам.
— Вы хотите знать, что за женщина была Сёко Сэкинэ. Хотите расследовать это дело. Я намерен поделиться с вами всем, что знаю сам. Потому и говорил так долго. Считайте, что это было лишь длинное предисловие.
— Предисловие о том, как работает структура кредитования налогоплательщиков?
— Да. Ну а теперь вы, вероятно, рассуждаете следующим образом. Безусловно, в сфере кредитования есть много проблем — это ясно. Тут и структурные проблемы, и высокие проценты, и административные недоработки, и нехватка информации. Всё понятно. Но разве не является личной проблемой каждого должника то, что он берёт ссуды, которых ему никогда не вернуть, а потом не знает, что с этим делать. Наверняка что-то не так с этим человеком, раз он не может смотреть на мир реально, — вот и оказался на дне. Самое яркое доказательство — то, что далеко не все японцы становятся банкротами. Действительно, ведь ни с вами, ни со мной этого не случилось. Люди серьёзные, ответственные — вне опасности. И вот вы уже думаете: «Если увяз в долгах — сам виноват, есть, значит, какая-то слабинка в человеке». Я угадал ваши мысли?
Выстрел угодил в яблочко. Смутившись, Хомма отвёл взгляд — посмотрел в сторону хозяина ресторана: тот улыбался во весь рот.
— Так я угадал?
— Угадали.
Прокашлявшись. Мидзогути вдруг спросил:
— Хомма-сан, вы машину водите?
— Что?
— Ну, машину — водите? Права у вас есть?
— Права есть, — кивнул Хомма, — но машину не вожу.
— Это из-за вашей работы? За рулём сидеть времени нет?
— Нет.
Хомме всегда трудно было говорить об этом, потому что не хотелось ставить в неловкое положение собеседника. Но тут он решил сказать всё как есть:
— По правде говоря, три года назад моя жена попала в аварию. Был дождь, со встречной полосы вылетел грузовик, удар был очень сильный.
Адвокат широко распахнул глаза:
— И что?..
— Жена погибла. Говорят, что мгновенно. После этого я не сажусь за руль. У меня и машины-то нет, слишком тяжёлые воспоминания. Права возобновляю, когда подходит срок…
Мидзогути как-то сразу стих. Словно ученик начальной школы, он растерянно опустил голову:
— Я не знал, простите, пожалуйста, за такой вопрос.
— Ничего, вам вовсе не нужно извиняться, — сказал Хомма, отметив, что адвокат не только серьёзный, но и искренний человек.
— А про машину вы почему спросили?
— Я задал бестактный вопрос, но именно вы, пожалуй, поймёте меня, как никто.
— Что вы имеете в виду?
— Ваша жена была внимательна за рулём?
— Да. Она часто возила нашего ребёнка, поэтому была, можно даже сказать, излишне осторожна.
— А тот водитель грузовика?
— Сказали, что он заснул за рулём. Оттого что перерабатывал… Честно говоря, я едва сдерживался, когда всё это выслушивал: у них не хватало водителей, и он не спал двое суток — проехал через всю страну от Кюсю до Тохоку и обратно.