Девочка хотела прибавить что-то еще, но тут Разбойница оживилась, фыркнула и побежала к обгорелому сосновому полену.
– Что-то учуяла, – заметил Гилас.
Малышка тщательно принюхивалась. Оказалось, она нашла кусок помета. Из него торчала оленья шерсть и осколки кости. Наклонившись, Гилас почуял едкий запах.
– Лев, – только и произнес он.
Пирра побледнела:
– Лев? Здесь?
– Вот следы.
Гилас пошел по ним. Разбойница обнюхивала каждый след.
– Расстояние между ними большое, – пробормотал мальчик. – Значит, бежал быстро. Некоторые следы глубже остальных. Льва ранили. Приволакивал правую заднюю лапу.
Потом след скрылся под обугленными ветвями.
Пирра с тревогой огляделась по сторонам:
– Вдруг этот лев где-то рядом?
Но Гилас покачал головой:
– Нет, следы старые. Видно, тут ходил отец или мать Разбойницы.
– Зачем льву забираться на такую высоту?
– Откуда я знаю? Может, от опасности спасался.
А Разбойница уже бежала дальше по сожженному склону. Гилас обратил внимание: на фоне черных углей ее золотистая шерсть сверкает, как огонек. Должно быть, и его светлые волосы тоже видно издали.
– Пошли, – сказал он.
Зачерпнул горсть золы и растер по голове.
– Чем скорее уйдем с открытого места, тем лучше.
Добравшись до противоположной стороны склона, и Гилас, и Пирра вздохнули с облегчением. Жаль только, укрыться там негде. В награду за трудный переход путешественники побаловали себя сушеным козьим мясом – впрочем, засохнуть как следует оно не успело. Потом отпили несколько глотков воды из бурдюков.
– Эти следы мне кое-что напомнили, – вдруг сказала Пирра. Достала что-то из мешочка на шее и протянула Гиласу. – Вот. Все забываю отдать.
Гилас положил на ладонь львиный коготь и уставился на подарок во все глаза.
– Это тебе для амулета, – пояснила Пирра. – Ты ведь поклоняешься Повелительнице Зверей. А еще львы сильные, и ты тоже. И вообще, ты же подарил мне ястребиное перо, а я тебе ничего. Так нечестно.
– Спасибо, – пробормотал Гилас.
Сначала встреча со львом в тот день, когда мальчика поймали работорговцы, потом Разбойница, львиный помет на склоне, а теперь еще и коготь. Гилас почувствовал себя не в своей тарелке. Это все явно неспроста.
– Надень, – поторопила Гиласа Пирра.
Он обвязал кожаный шнурок вокруг шеи.
Пирра кивнула:
– Тебе идет.
С львиным когтем Гилас и впрямь почувствовал себя сильнее, но не хотелось думать, что боги забавляются с ним, будто с фишкой на игорной доске.
Вскоре они нашли козью тропу и зашагали друг за другом, стараясь лишний раз не смотреть на возвышавшуюся над головой вершину и на заросли ракитника, терявшиеся далеко внизу. Когда преодолели еще один горный выступ, в лицо вдруг резко ударил порыв ветра. Они добрались до северного побережья Талакреи.
Никакого поселения. Даже хижины нигде не видно. И к Морю отсюда не спустишься. Только обдуваемые всеми ветрами скалы и яростный прибой.
– Лодок тут уж точно нет, – заметила Пирра, прищуриваясь: пыль летела в глаза.
– Может, подальше отыщем.
Гилас сдаваться не собирался.
Они продолжили путь, но, заслышав приглушенный расстоянием стук молота, встали как вкопанные. Внизу раскинулась черная равнина и перешеек, а за ним – разъяренно рычащая голова острова: гора, изрытая алыми ранами шахт. А над всем этим возвышалась крепость Креона, похожая на всевидящее око.
Тропа стала шире. Пирра отыскала небольшую нишу, где можно укрыться от ветра. Сбросила пожитки на землю и села, опершись локтями о колени. Разбойница вопросительно взглянула на Гиласа.
Мальчик застыл как статуя. Горячий ветер бил в лицо. Гиласа захлестнула волна отчаяния. Единственная деревня поблизости – та, где живет Хекаби. Туда лучше не соваться – слишком близко от шахт. Может, их с Пиррой никто не выдаст. Может, найдется подходящий корабль, готовый взять их на борт. Но вдруг их все равно поймают? Креон сидит у себя в крепости, будто орел в гнезде: все видит, разве от него скроешься?
– Гилас, – тихонько окликнула Пирра.
Мальчик бросил на нее предостерегающий взгляд.
– Дольше тянуть нельзя. Надо решать, что делать, – продолжила девочка.
– Ты опять про кинжал? – процедил Гилас сквозь стиснутые зубы.
Пирра кивнула:
– Другого такого шанса не будет. Сбежим с острова – упустим отличную возможность. Придется выбирать.
Гилас сердито пнул землю, вздымая облачко пыли.
– Мне до кинжала дела нет, – отрывисто бросил мальчик.
Пирра нахмурила темные брови:
– Прошлым летом ты был на все готов, лишь бы кинжал не достался Воронам. А теперь что изменилось?
– Целый год прошел, вот что. А шахты и вовсе у кого хочешь тягу геройствовать отобьют. Нет, теперь хочу только одного: отыскать Исси.
– А если боги не дадут тебе ее найти?
– Это еще почему? Чего они от меня хотят? – крикнул Гилас, повернувшись к дымившейся Горе.
Твердыня отразила его голос: «Хотят… Хотят… Хотят…».
– Не пугай Разбойницу, – строго велела Пирра.
Гилас молча отвернулся. Перед глазами так и стоял кинжал Короносов: широкая квадратная рукоять, блеск смертоносного, но потрясающе красивого клинка. Так и захотелось взять его в руку и поднять, чтобы сверкнул на Солнце. Почувствовать, как сила оружия передается тому, в чьих руках оно находится. А потом зашвырнуть поглубже на дно Моря.
– Нам от кинжала никуда не деться, – заметила Пирра, будто подслушав мысли Гиласа. – Что бы мы ни сделали, куда бы ни отправились. Нет, Гилас, не уходи. Дослушай. Мы не знаем, долго ли кинжал будет на Талакрее. Ясно одно: он здесь не насовсем. Вороны заберут его обратно в Микены, и тогда нам до него не добраться. Говорю же – это наш единственный шанс.
– А тебе-то какое дело до кинжала? – огрызнулся Гилас. – Тебя вся эта история вообще не касается.
– Неправда! Кефтиу – моя родина. Я не могу стоять в стороне.
– А вчера ночью клялась, что ноги твоей там не будет. Как же ты собираешься предупредить жителей острова и при этом не попасться матери?
Пирра вздрогнула, будто от удара.
– Я хотя бы попробую.
Девочка дотронулась до личной печати на запястье, и крошечный аметистовый сокол сверкнул на Солнце.
– Гилас, ты не случайно на Талакрею попал. Я тоже. И кинжал сюда не просто так доставят. А Оракул и вовсе без причины людей в Пророчестве не упоминает…
– Подумаешь, какая честь! Кто ее просил? – взорвался Гилас. – И вообще, с чего ты взяла, будто пророчество обо мне? Я не единственный Чужак на свете! Не буду воровать кинжал, и все тут! С тех пор как потерял Исси, я от нее все дальше и дальше! С меня хватит!
– А злишься ты только потому, что сам понимаешь: добыть кинжал правильнее всего.
– Плевать, что правильно, а что нет! Главное – Исси найти.
– Ну найдешь ты ее, и что? Думаешь, будете спокойно жить на Горе Ликас? А Вороны оставят вас в покое?
Гилас устремил на Пирру сердитый взгляд:
– Ты вчера спрашивала про мою мать. Представь, что мы с ней снова встретились. Что я ей скажу? «Помнишь свою единственную просьбу? Чтобы я позаботился о сестре? Ну так вот – извини, не справился». Я должен найти Исси. А все остальное – Оракул, Вороны, кинжал – только мешает.
– А я? – ровным, ничего не выражающим тоном спросила Пирра. – А Разбойница? Мы тоже тебе мешаем?
Гилас лишь молча смотрел на нее. Потом развернулся и зашагал прочь.
Через некоторое время мальчик вернулся.
Пирра сидела на том же месте, где он ее оставил. Рядом развалилась Разбойница. Маленькая львица слизывала с лап пепел. Завидев Гиласа, радостно вскочила и кинулась к нему, приветливо пофыркивая. Девочка даже головы не повернула.
– Прости, – буркнул Гилас.
Пирра кивнула:
– Ты меня тоже прости, но я свой выбор сделала. Поступай как знаешь, а я возвращаюсь. Буду думать, как украсть кинжал и предостеречь жителей Кефтиу. Да, Гилас, – и то и другое сразу.
– Совсем рехнулась? Сама ведь рассказывала, как там в крепости!
Пирра водила по земле обухом топора. Шрам серебрился на щеке бледным полумесяцем. Глядя на ее решительное лицо, Гилас невольно вспомнил мать Пирры, Верховную жрицу.
– А ты что будешь делать? – спросила девочка, не поднимая глаз.
– Пока не знаю.
Гилас приблизился к краю обрыва и уставился на Гору. Рассеянно скользнул взглядом по черному склону, спускавшемуся к заросшим ракитником протокам. Пахло пылью, тимьяном и дымом. Гилас понятия не имел, как поступить и на что решиться.
– Не могу же я стоять в стороне, пока Вороны захватывают Кефтиу, – прибавила Пирра. – Да, помешать не сумею, но хотя бы попытаюсь дать знать об их планах.
Мальчик почуял запах дыма. Рухнул на колени.
– Гилас!
В зарослях далеко внизу блеснул огонек. Между ветками Гилас разглядел силуэты людей и собак.
– Гилас! – снова окликнула Пирра.
С такого расстояния все рассмотреть трудно, однако Гилас насчитал шесть или семь собак и не меньше семи Воронов-охотников. Похоже, они разбивают лагерь.
И тут в зарослях мелькнул мальчишка примерно возраста Гиласа. Высокий, хорошо сложен, длинные темные волосы заплетены в косы – значит воин. По одной только привычке теребить личную печать на запястье Гилас узнал бы его из тысячи и все же глазам своим не поверил. Пульс застучал в ушах. Да это же Теламон!
Разбойница подошла посмотреть, почему мальчик застыл на месте. С обрыва посыпались камешки. Теламон поднял голову. Гилас быстро схватил Разбойницу за шкирку и оттащил от края.
– Что там? – спросила Пирра, подходя к Гиласу.
– Пригнись! – шепнул он.
Пирра торопливо повиновалась – но слишком поздно.
Сын вождя ее заметил.
Глава 25
Псы неслись вверх по склону, Вороны расходились в разные стороны, перекрывая все пути к отступлению. Гилас взглянул на горную вершину:
– Вниз нельзя. Будем подниматься.
Пирра кивнула: