В памяти Гиласа что-то промелькнуло. Он уже видел такой мешочек, но где и когда?
Кузнец взял костяную чашу, зачерпнул воды из ведра и сделал пару глотков.
– Ну, признавайся, зачем тебя ко мне подослали на самом деле? – спросил он.
И голос знакомый: такой ровный, уверенный. А листья на верстаке – это же крушина! Ее листья жуют, чтобы отпугнуть призраков – или Злобных.
Набравшись храбрости, Гилас спросил:
– Не узнаешь?
Кузнец опустил чашку. Глаза в прорезях маски сверкнули.
– Это же я, Блоха, – произнес Гилас. – Ты меня взял в плен прошлым летом. Тогда ты не был кузнецом, твой корабль потерпел крушение, и тебя звали Ак…
Со скоростью змеиного броска человек по имени Акастос кинулся к Гиласу и зажал мальчику рот рукой.
– Мое имя Дамеас, – прошипел старый знакомый. – Кузнец Дамеас. Уяснил? Если да, моргни два раза, не то пожалеешь.
Гилас повиновался.
Глава 27
Акастос подтащил Гиласа к печи и вытянул его руку над огнем.
– Поклянись, что никому не скажешь моего настоящего имени!
– Не скажу, – с трудом выговорил Гилас.
– Нет, не так! Дай клятву огню!
– Клянусь, никому не скажу твоего настоящего имени!
Мужчина сунул руку Гиласа в ведро с водой, потом сел на стул и заставил мальчика опуститься на колени. Так они оказались лицом к лицу. Гилас понимал: вырываться бесполезно. Пальцы, железной хваткой вцепившиеся в его плечо, раздавят кости мальчика, как яичные скорлупки. Гилас не знал, радоваться или тревожиться, что он снова очутился в руках Акастоса. Этот человек оставил его в качестве приманки для Злобных, но иногда проблески доброты ему не чужды.
Акастос стянул маску и пронзил Гиласа острым, как нож, взглядом. Теперь его волосы короче и борода клинышком не белесая от морской соли. Но светло-серые глаза все такие же непроницаемые. Гиласу даже сделалось не по себе.
– Ты откуда здесь взялся? – рявкнул Акастос.
Гилас нервно сглотнул:
– Я раб. Я сбежал.
– Без фокусов, мальчик. Ох, опасную игру ты затеял. Опять нарываешься. Говори, как ты сюда попал?
– Я не вру!
Акастос фыркнул:
– Прошлым летом объявился на Острове Людей-с-плавниками. Говорил, тебя Вороны ищут. Якобы они убивают Чужаков, а почему, не знаешь. Представился козопасом, но откуда-то знал про кинжал Короносов. А теперь тебя снова занесло туда же, куда и меня, и опять по чистой случайности?
– Я возвращался домой. Меня поймали, продали в рабство и привезли на Талакрею.
– А почему не убили?
– Вороны не знают, что это я. То есть что я Чужак.
– Стало быть, я должен поверить, что ты и Короносы случайно оказались на Талакрее в одно и то же время? А Вороны ни сном ни духом, что ты здесь?
Гилас кивнул:
– Пожалуйста, не выдавай, а то меня прикончат.
Вдруг Акастос выпустил мальчика и направился к печи. От огня на его лице заплясали тени. Гилас украдкой покосился на дверь.
– Не советую, – покачал головой Акастос, будто прочитал его мысли. – Дальше печей все равно не уйдешь. Ну а с обрыва только один спуск. Спору нет, вниз попадешь быстро, но уцелеешь вряд ли.
Акастос снова опустился на табурет и уперся мускулистыми руками о колени. А потом задал такой вопрос, что Гилас позабыл про все остальное.
– Что тебе известно о кинжале? Говори всю правду, ничего не утаивай.
Гилас набрал полную грудь воздуха.
– В гробнице я нашел умирающего человека. Он отдал мне кинжал. Сказал, что украл, и велел никому не показывать.
Кузнец застыл как каменный.
– Что за человек?
– Кефтиец. Молодой. Похоже, что богатый. Ты его знал?
Акастос и бровью не повел, но Гилас чувствовал: в голове у кузнеца мысли бурлят стремительным водоворотом.
– Выходит, кинжал был у тебя в руках, – медленно произнес Акастос.
– Да, но потом его забрал Кратос. Мы дрались. Он утонул. Кинжал достался Воронам.
Акастос удивленно вскинул брови:
– Кратос мертв? Хоть одна хорошая новость! Но тогда непонятно, почему Вороны до сих пор за тобой охотятся.
– Оракул предсказала: «Если клинок окажется в руках Чужака, дом Короносов поглотит пламя». Вороны думают, я тот самый Чужак. Но мне до пророчеств дела нет. Я одного хочу: разыскать сестру.
Акастос помолчал.
– Наверняка это ловушка, – наконец произнес он. – Вороны не подозревают, кто ты такой? Ох не верится.
– Клянусь, для них я обычный раб! Только Теламон знает, кто я, но он…
– Какой еще Теламон?
– Парень, который меня сюда привел. Теламон – сын Тестора. Раньше мы дружили, но потом я узнал, что он Ворон.
Акастос снял с крючка бурдюк с вином, наполнил чашу до половины и разбавил напиток водой из ведра. Стоило поглядеть, как он пьет, и Гилас сам почувствовал жажду.
– Значит, Тестор из Ликонии, – протянул Акастос, вытирая рот рукой. – И этот паренек – его сын?
Гилас кивнул:
– Теламон обещал устроить мне побег.
– Думаешь, не обманет?
Мальчик не ответил.
Акастос вертел кувшин в длинных пальцах.
– Что же мне с тобой делать, Блоха? Откровенно говоря, в голову приходит только один надежный способ избежать проблем.
– Но ты этого не сделаешь, – поспешно вставил Гилас. – Не сможешь меня убить.
– Думаешь?
Сердце Гиласа бешено билось. Мальчик с трудом произнес:
– Ты заставил меня поклясться, что никому не скажу твое настоящее имя. Зачем возиться с клятвами, если с самого начала собирался меня прикончить?
Морщинки в уголках рта Акастоса проступили четче. Казалось, мужчина хотел улыбнуться, но позабыл, как это делается.
Вдруг Гилас вспомнил немых рабов у тернового дерева.
– П-прошу тебя, не вырезай мне язык! – заикаясь, выговорил мальчик.
Тут Акастос рассердился:
– Что ты себе напридумывал? Мои рабы с рождения немые. Просто забрал их из шахт, и все.
– Извини, – пробормотал Гилас и покосился на кувшин. – Можно попить?
Акастос фыркнул:
– Пожалуйста.
Гилас выпил три чаши вина с водой, потом попросил анчоус. Акастос молча пожал плечами.
– Неужто совсем не рад меня видеть? – пробубнил Гилас с набитым ртом.
– Тоже мне, радость нашел! Я тебе еще прошлым летом сказал: от тебя одни неприятности.
– А еще ты сказал, что у нас много общего – мы оба бойцы.
– Ну и что? Возомнил, будто мы близнецы-братья?
– Нет, просто…
– Что ты вообще про меня знаешь, Блоха?
Гилас доел остатки сыра и рассудил, что от Акастоса лучше ничего не скрывать.
– Ты был моряком. А может быть, и воином: силы тебе не занимать. Человека хитрей тебя я не встречал. Ты прячешься от Воронов. В бега подался давно: я тогда еще на свет не родился. Знаю, что тебя преследуют… – Гилас понизил голос, – … Злобные. Выходит, ты убил кого-то из родичей, но кого и как, не знаю.
Из очага раздался треск, полетели искры. Гилас оробел – кажется, зашел слишком далеко.
Акастос поскреб бороду. Вздохнул:
– Принесло же тебя на мою голову!
Гиласу стало не по себе.
– Я же тебе ничем не мешаю. Что ты собираешься со мной сделать?
Акастос встал и принялся мерить шагами кузницу. Издал резкий смешок.
– Да, боги горазды пошутить!
– Ты это к чему?
– Разве сам не понимаешь? Для меня лучший способ извлечь из ситуации выгоду – передать тебя Креону.
– Не надо!
– Выдать Чужака значит заслужить его доверие. Тогда мне в крепость путь открыт.
– Я же тебе рассказал о Пророчестве! С моей помощью ты сможешь победить Воронов раз и навсегда! Ты ведь хочешь с ними расквитаться? Для этого ты здесь?
– Пророчества – штука обманчивая, Блоха. Не доверяю я всяким предсказаниям. Уж больно мутные. Непонятно, о тебе речь или о ком-то другом. Может, у тебя и впрямь божественное предназначение, а может, ты просто пастушок, который сам не понимает, куда вляпался.
– Но если ты не выдашь меня Воронам и окажется, что пророчество обо мне, у тебя больше шансов разделаться с ними!
– Это верно. Вот только, если спрячу тебя здесь, у Короносов больше шансов тебя найти, а потом выпытать мое настоящее имя.
– Честное слово, буду молчать!
– Эх, Блоха! Язык развязать можно любому. Долго ли умеючи?
Что-то в голосе Акастоса подсказывало: уж он-то умеет развязывать языки.
– А я думал, ты ко мне хорошо относишься, – уныло вздохнул Гилас.
– Это здесь ни при чем, – отрезал Акастос. – Видишь ли, в чем штука…
Вдруг он умолк и уставился на дверной проем.
– Что там? – шепотом спросил Гилас.
Акастос жестом велел ему замолчать.
Снаружи доносился шорох, потом стало тихо. Тот, кто подобрался к хижине, замер. Видно, прислушивался.
Акастос неслышно подкрался к дверному проему. Даже тени старался не отбрасывать, чтобы незваный гость его не заметил. Тут Акастос кинулся на незваного гостя – стремительно, будто змея на добычу. Через секунду кузнец уже втаскивал в хижину отчаянно вырывавшегося пленника.
– Не трогай ее! – взмолился Гилас.
Акастос разжал хватку и сунул в рот укушенные пальцы.
Разбойница спряталась за Гиласом и зарычала.
Глава 28
– Не трогай ее! – повторил Гилас.
Подхватил Разбойницу на руки. Бедняжка дрожала от страха. Гилас почувствовал, как быстро бьется ее сердце.
Акастос навис над мальчиком с ножом в руке.
– Ну и как это понимать? – резким тоном спросил кузнец.
– Она всего лишь детеныш! Какой от нее вред?
Только сейчас Гилас заметил, что на лбу Акастоса выступили капельки пота.
– Лев, – пробормотал кузнец себе под нос. Потом опять обратился к Гиласу: – Это какой-то фокус? Чтобы я решил, будто мне ниспослан знак?
– Никаких фокусов! Я ее на Горе подобрал. Креон убил ее родителей. Она еще маленькая, одна пропадет.
Акастос устремил на Гиласа испытующий взгляд.
– Слыхал про Микенского Льва?
Гилас покачал головой.
– Так раньше называли Верховного вождя. Когда-то я владел участком земли неподалеку от Микен. А теперь здесь объявился этот львенок. Нет, это точно знак.