Глава 7Черед русской пехоты
Разведка доложила генерал-майору Гонеллу, что русские подтягивают к переднему краю значительные резервы, включая тяжелую артиллерию. Перемещение проводится скрытно, под прикрытием шумовых эффектов. Вдоль линии продвижения стоят танки с работающими двигателями.
Но утаить огромную людскую массу в десятки тысяч человек было очень непросто. Вне всякого сомнения, русские будут наступать, причем не через какие-то день или два, а в ближайшие часы. Направление главного удара разведчики выявить не сумели, но заметили, что большая часть техники находилась на восточном и южном направлениях.
«Вряд ли русские пойдут в лобовую атаку, опять будут штурмовать восточные бастионы. Генерал Чуйков – опытный военачальник, Сталинград многому его научил. Он попытается выявить самые слабые места в нашей обороне и ударить именно по ним. Мне следует быть готовым ко всяким неожиданностям», – подумал генерал-майор.
Он в сопровождении группы штабных офицеров осматривал форты, подъехал к мосту через Варту, перед которым стоял бастион, где разместилась рота пехотинцев. Гонелл убедился в том, что мост надежно защищен дотами и полевой артиллерией, и велел водителю ехать в собор.
– В какой? – старясь не показать удивления, спросил тот.
– Который на южной стороне, подле кладбища, – ответил Гонелл и вновь принялся всматриваться в вязкую темноту, лишь иногда пробиваемую далеким мерцанием звезд.
Неожиданно он цепким взглядом заприметил молодую женщину в дорогом модном манто, шедшую по улице и крепко сжимавшую в руках какие-то объемные узлы. Среди великого множества солдат она выглядела совершенно нелепо, но не замечала этого.
Эта неизвестная женщина чем-то напомнила ему Эльзу. Эрнст Гонелл едва не застонал от боли, накатившей на него. Прошло уже несколько дней, в течение которых он не получил ни одного сообщения от жены. Неужели с ней и с детьми случилось нечто дурное? Но он тотчас отогнал от себя скорбную мысль. Эльза не из тех, кто может попасть в беду. Все образуется!
Они подъехали к высокому костелу с заостренной крышей, стоявшему в самом центре большой площади. Впереди, куда ни глянь, надгробные памятники и плиты. Кладбище старинное, ему немногим более семисот лет.
Это место, некогда самое тихое в городе, скоро превратится в эпицентр сражения. Через каких-то несколько часов тут будет очень горячо. Это в самую морозную ночь месяца.
Эрнст Гонелл снял фуражку и прошел в храм. Перед принятием важных решений он всегда поступал именно таким образом. Не молился, а просто стоял у распятия Христа и мысленно просил у Него благословения.
Помещение, наполовину заполненное прихожанами, выглядело очень просторным. Здесь было светло. Повсюду горели свечи.
Офицеры, сопровождавшие коменданта, скрывая смущение, остались поджидать его у порога. Они предоставили ему возможность спокойно пообщаться с Господом.
– Вы пришли на службу, господин генерал? – К Эрнсту Гонеллу подошел немолодой священник весьма благообразного вида.
– Можно сказать и так.
– Через несколько минуту мы начинаем. Народа будет много. Люди боятся войны.
– Я их понимаю. Извините, мне просто хочется побыть одному.
– Как вам будет угодно. Тогда я вам не стану мешать, – сказал священник и отошел в сторону.
Рядом с входом на небольшой тумбе в бумажной коробке аккуратными рядками были сложены свечи. Эрнст Гонелл взял одну из них, подошел к распятию, запалил ее от другой, уже горящей, и установил поближе к распятию.
«Так будет вернее, – решил он. – Конечно же, перед Всевышним все равны, но остается надежда на то, что моя молитва все-таки будет услышана раньше других».
Некоторое время генерал-майор Эрнст Гонелл, прикрыв глаза, стоял подле креста и просил у Господа лучшей судьбы для жены и детей. Еще он хотел удержать Познань с минимальными потерями.
Всякий раз после посещения костела Гонелл получал облегчение, как если бы снимал с себя тяжкую ношу. В этот раз все произошло с точностью до наоборот. От распятия он отходил тяжелым неторопливым шагом, взваливая на плечи немалую ношу.
– Вы не останетесь, генерал? – спросил настоятель, увидев, что тот уходит.
– Как-нибудь в другой раз, – сказал Эрнст Гонелл и вдруг отчетливо осознал, что главный удар русских будет нанесен через старое кладбище.
Он приостановился, смиренно глянул на священника и произнес:
– Святой отец, вы не возражаете, если в вашем костеле мы устроим наблюдательный пункт?
– Неожиданная просьба. Хотя я не уверен в том, что вы нуждаетесь в моем разрешении. Признаюсь, это мне не нравится. Но что я могу поделать, – хмуро произнес священник и несколько громче, пряча досаду, добавил: – Располагайтесь там, где вам будет угодно. – Он не стал дожидаться ответа и скорым шагом зашагал к алтарю.
– Благодарю вас, святой отец, – произнес Гонелл ему в спину, широко перекрестился и торопливо вышел из храма.
Порыв ветра подхватил с земли колючую снежную крошку и, на что-то сердясь, швырнул ее в лицо генералу, шагнувшему во двор. Эрнст Гонелл закрыл лицо рукавом и зашагал в сторону центральной аллеи.
Там он остановился, подождал чуть отставшего майора Холдфельда, командовавшего обороной южной части города, и распорядился:
– На пересечении главной и первой аллей установите пулемет. Он будет контролировать восточную и юго-восточную часть территории кладбища. В том, что русские будут наступать через него, я нисколько не сомневаюсь.
– Будет исполнено! – с готовностью произнес Холдфельд.
– Штаб гарнизона разместите в костеле! – приказал генерал-майор. – Подберите в нем подходящее помещение.
– Господин генерал-майор, я хотел бы предупредить вас о том, что вряд ли стоит размещать штаб гарнизона в костеле. Это не самое подходящее место. Если русские действительно будут наступать через кладбище, то весьма высока вероятность того, что они сумеют прорвать оборону, и возникнет угроза окружения штаба.
Эрнст Гонелл внимательно посмотрел на майора Холдфельда, уверенно выдержавшего его тяжеловатый взгляд, и с ухмылкой спросил:
– Холдфельд, вы действительно боитесь попасть в плен к русским?
– Господин генерал-майор, а вы разве этого не боитесь?
– Не боюсь потому, что я не попаду. Разместите штаб в этой пристройке. – Он показал на каменное здание, имевшее общую стену с костелом. – Что сейчас там находится?
– Церковная утварь.
– Уберете ее куда-нибудь в угол, только поаккуратнее. Я уверен в том, что она еще понадобится для церковной службы. С колокольни должен быть очень хороший обзор. – Эрнст Гонелл задрал голову, глянул на высокое строение и продолжил: – Установите на самом верху два пулемета с опытными расчетами, пусть стерегут подходы к кладбищу.
– Слушаюсь, господин генерал-майор! – ответил майор Холдфельд.
Начальник штаба полковник Ландманн продолжал в ожидании новых распоряжений взирать на сумрачное лицо коменданта крепости, но тот неожиданно улыбнулся и произнес:
– У вас легкая шинель, Ландманн. Вы не мерзнете?
Тронутый неожиданной заботой, полковник растерянно отвечал:
– С утра было не холодно. Поэтому я решил взять эту шинель. А потом, ведь я из Баварии, из горных мест. У нас там частенько бывают сильные заморозки. К холоду я приучен с детства.
– Нам еще долго воевать, – заявил комендант города и показал в широкой улыбке крепкие зубы. – Мне не хотелось бы, чтобы вы слегли от простуды.
– Господин генерал-майор! – Из боковой аллеи навстречу Гонеллу вышел высокий худощавый контр-адмирал. – У меня к вам будет одна скромная просьба. Надеюсь, вы мне не откажете.
Эрнст Гонелл с удивлением посмотрел на контр-адмирала. Видеть в крепости столь высокого морского чина было крайне необычно. Каким образом его сюда занесло? Крепость Познань – это не морская гавань.
– Что вы хотите, господин контр-адмирал?
– Позвольте мне быть рядовым пулеметчиком. Я бы хотел составить пулеметный расчет вместе с женой. Она будет вторым номером.
Только сейчас генерал-майор Гонелл заметил на аллее кладбища женщину в форме вермахта, спрятавшуюся в густой тени могучего дерева. Лицо ее нельзя было рассмотреть. Его правильные черты лишь угадывались.
– Поймите меня правильно, господин контр-адмирал, но война на суше значительно отличается от морских баталий. У вас есть опыт обращения со станковым пулеметом?
– Очень большой. В прошлую войну я сражался с русскими, был пулеметчиком.
– А ваша жена?
– Она получила боевой опыт на Восточном фронте. Если уж нам суждено умирать, то лучше вместе. Мы так решили.
– В каком подразделении служила ваша жена?
– В противовоздушной обороне, в расчете зенитного орудия.
– Почему же именно пулеметчиком? У вас есть боевой опыт, я могу предложить вам по крайней мере командовать ротой.
– Боюсь, что это у меня не очень хорошо получится, господин генерал-майор. Я моряк, а на суше, как вы верно подметили, совершенно другие правила ведения боя, – глухо проговорил контр-адмирал.
Голос его звучал напряженно, губы едва разлипались, лицо выглядело окаменевшим. Чувствовалось, что он чего-то недоговаривал.
– Почему вы не на корабле? – спросил Гонелл.
– Моя жена из этих мест. Я получил отпуск по болезни, подлечился довольно быстро, и мы решили навестить ее родителей. Когда настала пора возвращаться, оказалось, что русские уже подошли к городу. Я решил, что мое место именно здесь. Мой единственный сын служил на эсминце, подбитом русской торпедой в Балтийском море. Спастись ему не удалось. Вместе с кораблем он ушел под воду. Отец и мать жены погибли при бомбежке. Теперь у нас с женой никого нет. Есть только персональный счет к русским. С пулеметом в руках мы хотели бы рассчитаться с ними за все, – дрогнувшим голосом произнес контр-адмирал.
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Как ваша фамилия?
– Контр-адмирал Карл Райзер. Моя жена, фельдфебель Луиза Райзер.